Дугал Макензи и Джон Торонтон

      Он очень большой и тяжелый, хотя Джон Торнтон тоже мужчина не мелкий, но этот крупный бородатый шотландец, навалившийся сверху, почти его обездвижил. Джон лежал на спине, распластанный и прижатый этим огромным бородачом, который задрав его ноги, орудовал своим огромным достоинством у него внутри, издавая при этом такие урчащие звуки, похожие на фырканье, что-то вроде: «Мм-ф-мм». С каждым новым толчком он все сильнее вдавливал Джона в подушки, целовал и прикусывал до крови его бледные губы, властно вторгаясь языком в беспомощный рот, заставляя англичанина задыхаться, их языки ласкали друг друга, зубы сталкивались с глухим фарфоровым стуком. Джон жадно, словно весенняя земля после долгой зимы впитывает солнечные лучи, так и он всем телом отвечал на ласки. Шотландец поддал жару, его могучая спина выгнулась коброй, Джон высвободил руки из стальных тисков могучей хватки бородача и с нажимом чтобы прочувствовать всю их крепость провел пальцами по выступающим мускулам, от лопаток до самых ягодиц, оставляя красные отметины. Круглые, крепкие полушария шотландского зада упруго разместились в ладонях англичанина, который с удовольствием сжимал его ягодичные мышцы, что ритмично сокращались в такт фрикциям. Шотландец, двигался с бешеным напором, что-то негромко приговаривая по-гаэльски, как-будто успокаивал норовистую лошадь, от его хватки на ляжках, икрах и лодыжках молочно-белой кожи англичанина оставались багровые пятна. Что-то болезненно сладкое протяжно пульсировало внутри Джона, доставляя ему огромное наслаждение в сочетании с какой-то унизительной ноткой. Бородач увесистым шлепком по ягодице повернул Джона на бок, погладил ладонью по спине, между лопаток, вниз по позвоночнику, между ямочками над ягодицами и погрузил пальцы аккурат между упругими полукружиями прямо в горячее хаотично сжимающееся отверстие, влажное от недавнего присутствия в его недрах увесистого шотландского пениса, что в настоящее время, гордо покачиваясь, мазал молочную кожу ягодиц белесой жидкостью. Джон прогнулся в спине и зашипел сквозь зубы, наморщил нос и зажмурился, шотландец провел ладонью с длинными сильными пальцами по его груди, вниз по влажной коже живота под которой дрожали и поджимались мышцы. Бородач медленно двигал пальцами внутри горячего тела погружаясь все глубже и глубже пока не нащупал край простаты нечто волокнистое и шишковидное, принялся осторожно массировать, надавливая на предстательную железу от края к центру, по ходу увеличивая амплитуду и силу давления. Джон, дрожа всем телом, как во сне медленно опустил руку вниз, шотландец, чуть отклонился назад, рассмотрел распростёртое перед ним тело, хмыкнул и откинув руку британца, медленно ползущую к налившемуся кровью пенису, перехватил инициативу и сжал в своей горячей крепкой ладони толстый твердый британский член. Джон шумно выдохнул носом, отодвинул колено, предоставляя шотландцу в полное распоряжение свою промежность.       Дугал Маккензи, а это был именно он, крупный седобородый мужчина, очень недурной собой с густыми орлиными, темными бровями, между которыми пролегли суровые морщины, прямым как нож носом, глубоко посаженными серыми глазами, широкими скулами и великолепно вылепленным черепом с плотоядным удовольствием разглядывал открывшийся перед ним вид. Вторую свою ладонь он положил на его промежность и слегка надавливая принялся поглаживать горячую чуть влажную кожу между мошонкой и отверстием, сжимающимся вокруг его указательного и среднего пальцев. Дугал наклонился и поцеловал Джона в полуоткрытый рот, облизал кончиком языка его губы и нос, перехватил ладонью сначала его яйца, сжал их пару раз, а потом приласкал крепко стоящий член англосакса, с каждым движением все активней и жестче надрачивая его, при этом он не переставал ласкать его промежность, от чего Джон выгибал спину, комкал простыню и выл, напоследок Дугал, снова, сразу на всю длину, как на санях, въехал в совершенно разомлевшего Джона и всего парой фрикцией вывел его в обширный и невероятно сильный оргазм. Кончили они почти одновременно, Джон себе на живот, а Дугал излился мощным горячим гейзером в трепещущее нутро британца и тяжело обрушился на обессилевшее под ним тело.       Мистер Торнтон привык к ощущению собственной власти, но сейчас этот бородатый огромный шотландец, казалось, приобрел полный приоритет, Джон был немного раздражен своей безвольной слабостью, спихнув с себя могучую тушу он сел в постели.       - Что принцесса, понравилось? — Огромный Дугал повернул голову и уставился на Джона, подняв густые темные брови в ожидании ответа.       - Ты вообще кто и как я здесь? .. Принцесса…?       - Об этом потолкуем позже, — ответил Дугал, в полутьме его глаза хищно поблескивали, он неожиданно привлек Джона к себе и поцеловал… Крепко поцеловал, его язык коснулся языка Джона, обеими руками он обхватил его за бедра и притиснул к себе так, что Торнтон почувствовал напряженную, твердую мужскую плоть, затем отпустил столь же неожиданно, как и привлек к себе. Злая улыбка медленно раздвинула его губы.       - Могло быть и хуже, не так ли? — сказал он, иронически приподняв бровь по своей привычке.       - Хуже?       - Ну да ты же мой пленник…       - Пленник?       - Я смотрю от оргазмов тебе всю память смыло…       Мистер Торнтон недоуменно смотрел на шотландца своими ясными, серьезными глазами, его взгляд был полон решимости проникнуть в самое сердце, самую суть, губы были слегка сжаты над зубами, такими безупречными и красивыми, что, когда редкая улыбка появлялась на его лице, она была подобна вспышке солнечного света.       Дугал стиснул локоть Джона. — Если попробуешь что-нибудь выкинуть, я тебе перережу глотку. Понял?       - Нет, ты сказал, что я пленник, значит я сейчас нахожусь в твоем доме…       - Нет мы с тобой в кабаке…       - А где этот кабак находится?       Лицо Дугала не выражало теперь ничего, кроме вежливого внимания.       - Разве тебе было плохо, детка?       - Мне не было плохо,.. детка.       Дугал крепко ухватил Джона за плечо и завалив его обратно на постель, прижал спиной к матрасу, навалился сверху и оглядел Джона, так словно тот был каким-то вкусным блюдом. Глаза у него были прекрасные, серого цвета, опушенные густыми черными ресницами и Джон, невольно засмотревшись, пропустил момент, когда шотландец, подхватив его под колени и подтащив под себя, полностью завладел ситуацией. Дугал уткнулся носом в ложбинку между ключицами, вдохнул его запах, слизнул соленую капельку, сползающую по влажной коже и коленом пошире раздвинул его ноги. Он двигался внутри напористо и жестко, жарко и хрипло выдыхая в открытый рот Джона, заполняя собой все его нутро, гладил бедра и бока вверх к подмышкам, целовал в рот и выкручивал соски. Джон прогнулся в спине и с протяжным свистом выдохнул, по телу его прошла дрожь, он расслабился и немного осел в крепких руках шотландца, тот еще пару раз поцеловал его в приоткрытый рот и слизывая соль с его тела горячим влажным языком, спустился вниз, минуя плоский поджарый живот, лобок и покусывая соленую мокрую кожу, уткнулся носом между ляжкой и пенисом. Он с фырканьем втянул терпкий запах мускуса смешанный со сладковатым запахом пота и пролаяв что-то непонятное по-гаэльски, обхватил горячими губами твердый налитый кровью британский член, принялся лизать, слегка покусывать и сосать головку, при этом дополнительно стимулируя возвратно-поступательными движениями рукой по стволу пениса. Джон погрузился в состояние невероятного «полового восторга», все его существо сконцентрировалось где-то в одной точке, он мелко дрожал прямо под кожей, как собака, шотландец сжал его ляжки и позволил кончить прямо себе в горло.       Джон дернулся всем телом в постели и проснулся. Он лежал в своей кровати совершенно один. Сердце бешено колотилось в груди, он еле дышал. Джон сел и огляделся по сторонам, вокруг все тоже самое: тяжелая мебель, густые шторы на окнах, пушистые ковры на полу, стол покрыт скатертью на нем громоздятся книги и пачками лежат финансовые документы и прочая переписка, сразу в памяти возник вчерашний день, нужно встретиться с арендодателем и пора на фабрику. Джон потянулся, все его тело ныло, словно это был и не сон вовсе и громадный шотландец этой ночью был здесь и проделывал все эти штуки с ним на самом деле.       Он нехотя вылез из кровати и проходя мимо огромного зеркала, увидел, что его ночная рубашка разорвана на боку по шву, а в разрез на ляжках видны красные следы и синяки на ягодице, он приблизился к зеркалу и стал рассматривать свою шею, которую украшал ошейник из засосов, свое лицо, губы припухли и на подбородке красовался синяк.       В 1745 году 20 апреля Дугал Маккензи ехал верхом на своей пегой кобыле, мысли его были далеко-далеко, на губах блуждала задумчивая улыбка, он все еще чувствовал ЕГО тепло и запах.