Everybody loves maknae

Всё начинается... разумеется, с Тэхёна, потому что ебанутые идеи часто приходят в голову им всем, но реализовывать их решается почему-то только рыжий. И это не потому что он такой смелый, а потому что безбашенный абсолютно и не задумывается над тем, что правильно, а что нет. Дело не в размытых желаниях, которые (он знает) наверняка преследуют старших хёнов по ночам. Нет, первое столкновение отдаёт совершенной случайностью, и картинки в подсознании появляются уже тогда, после. Дверь в комнату закрыта неплотно, а Тэхён почему-то не по-своему тихо себя ведёт, даже странно - и Чонгук не замечает его возвращения в пустующую общагу. Старший никогда бы не признался себе (и это правда), что хотел наткнуться на что-то подобное хотя бы взглядом. Но он натыкается - не только взглядом, но и всеми другими органами чувств, когда: 1) видит, как Чонгук дрочит себе; 2) слышит, как он дышит при этом; 3) чувствует запах в горячем воздухе; 4) ощущает его напряженную спину, прикасаясь к ней кончиками пальцев. Младший вскидывается, убирает руку и хрипло выдаёт бесконечное почти обиженное "Тэхён, ну блин". О, он, конечно, ожидает, что после этого его оставят в покое. Но Тэхён ведь уходить не собирается. Он облизывает быстро свои красивые губы и шепчет на ухо младшему дразнящее: - Тебе помочь? – на что Чонгук шипит недовольно и (Тэхёну совсем не кажется, что) смущенно: «Уйди, дай закончить». - Да ладно тебе, мелкий. Всё в порядке, - тянет он. - Тэхён-а, я тебя по-хорошему прошу, - макне близко-близко к злости, по голосу слышно, но его дыхание снова выдаёт с головой – чем больше он злится, тем сильнее возбуждается. Старший не глупый совсем, он всё чувствует на подсознательном уровне. Поэтому садится рядом, прижавшись спиной к спине, чувствуя сквозь два слоя ткани напряженные мышцы под кожей. Чонгук дёргается, но (и тут Тэхён готов благодарить небеса) подчиняется, следуя тихому и шальному «Можешь продолжить». И младший продолжает, Тэ ощущает это в воздухе и не может сдержаться от издевательского: - Мелкий, признайся, ты сейчас хёна представляешь? – он не уточняет какого, это слишком рискованно, нет, он просто хочет убедиться, что не ошибается в случайных предположениях. Сорванный выдох и отсутствие ответа убеждают его, что никакой ошибки быть не может. И тогда Тэхён продолжает, прижавшись крепче: - Ты хочешь, чтобы он прикоснулся к тебе, да? Хочешь, чтобы поцеловал? Знаешь, как в американских фильмах, глубоко и мокро. По-взрослому. – звуки красноречиво знаменуют, что движения руки младшего ускорились, похоже, он близок к оргазму, ну что ж, Тэхён не станет лишать его такого удовольствия, хах. – А чтобы трахнул тебя? Хочешь? Чонгук стонет коротко и неожиданно низко, но он снова не умеет притворяться и играть, и Тэхён понимает всё. Буквально и очень правильно. Макне бросает через плечо «Если ты кому-нибудь скажешь, убью». И тогда-то у Тэхёна появляется идея фикс. *** Тэхён вообще не привык подолгу думать о чем-то одном. В его статической программе просто не было такой функции - а зачем, если всё важное продумают за него, а о неважном нафиг и заморачиваться?.. Только вот, стоп, он не может отнести своё последнее желание ни к одной из этих категорий - ошибочка вышла, упс. Тэхён вообще не стратег и решать что-то настолько ебанутое серьёзное не в его правилах. Но. Первой его целью становится - ожидаемо - Хосок. И - нет, Тэхён совсем не уверен, что хён уебан настолько, чтобы согласиться на столь опасную авантюру, но чем чёрт не шутит. В конце концов, в одном из пяти случаев-шансов (себя Тэхён предусмотрительно не считает) именно Хосоку выпадет волшебная возможность. С другой стороны, чем дольше Тэ думает о числе возможностей, тем сильнее убеждается в том, что стоит оставить только три наиболее вероятных - лидер и Джин-хён не то, чтобы тянули на роль чонгуковых сексуальных фантазий. (И то, что Тэхён банально боялся встрять в их взрослые дела с настолько глупой идеей, здесь совершенно ни при чем). - Хоби-хён, - Тэ утаскивает Хосока в коридор из душной гримерки (и да, он не мог выбрать времени и места лучше, чем полчаса до выступления с Danger). Старший оглядывается в поисках камеры, справедливо полагая, что единственное, зачем Тэ мог сейчас вызвать его сюда, оторвав от отдыха, это очередная миссия, упавшая на воспаленный мозг режиссёров. Прав он оказывается только отчасти, разумеется. Например той, о словах "воспаленный мозг", потому что иначе объяснить тэхёново взбудораженное: "Хён, давай напоим Чонгука?" он не может. А спросить банальное "Зачем?" не успевает, потому что следом Тэ сам повторно проверяет отсутствие камер поблизости и прижимается крепко, касаясь губами хосокова уха: - Догадайся, для чего, хён... неужели ты... не хочешь? - почти каждое слово младший прерывает коротким хриплым выдохом, и Хосок теряет голову от горячего дыхания, вызывающего мурашки по коже. Доходит до него уже потом. От ответа он сбегает на сцену, оставив Тэхёна одного и в полнейшей растерянности. Ответ рыжий получает утром следующего дня. Это забавное совпадение, что Хосок выходит из ванной именно в тот момент, когда Тэхён собирается туда зайти, но не_совпадение, когда старший затаскивает Тэ внутрь и улыбается неестественно, закрывая дверь следом. Он слишком мало думал об этом, но решение было принято задолго до, так что… - Окей, - выдыхает он, крепко вцепившись в плечо младшего. – Что бы ты там ни задумал, я согласен. Тэхён сияет как только-только начищенная золотая цацка и трясет свободную руку Хосока, сжав её в своих ладонях. А потом внезапно натягивает на лицо преувеличенно серьёзное выражение и тянет Хоупа на себя: - Я думаю о Чиминни и Юнги-хёне… как считаешь?.. Хосок думает, что если до этого момента он находил Тэхёна ебнутым на всю голову, то это было зря. Потому что сейчас всё не просто ломается, а разбивается со звоном, который даже слышится краем уха (Намджун снова разбил чужую кружку на кухне). - Ты чокнулся, - обреченно говорит Хосок, пытаясь найти кнопку для выключения сознания насовсем, потому что когда он представляет, как реализуются грязные фантазии Тэхёна, это делает ему почти физически больно. И уж точно очень физически хорошо, когда тёплая волна прокатывается вниз по позвоночнику. Под закрытыми веками у него их невинный малыш Чонгук и от контраста его невинности с развратным и пошлым поведением Чимина, от контраста его смуглой кожи с белым-белым Юнги, Хосок буквально теряет голову. Тэхён нарочито покровительственно гладит его по волосам, за что получает тычок под рёбра и сдавленно ойкает. - Я поговорю с Чимином, а ты – с хёном, да?.. – шепотом просит Тэ, и Хосоку ничего не остаётся в этой жизни, кроме как кивнуть, потому что возражать как бы уже немного поздно, он выдал себя, да и не собирается идти на попятный. *** Тэхёну не стоит особого труда уговорить Чимина. Собственно, уговаривать его даже не приходится, потому что слова «алкоголь» и «Чонгук» рядом в одном предложении вкупе с красноречивым едва уловимым движением бровей делают своё дело. Чимин даже не пытается скрыть коварную усмешку, которая бензиновым пятном расползается на его лице, и тянет медово-сладким голосом: - Круууто. Кто еще?.. – и тогда Тэхён готов возблагодарить небеса за то, что хоть кто-то его понимает. Вот они, 95-лайн, родственные души, и это сродни чтению мыслей, потому что Чимин одобрительно кивает на каждое названное имя, и глаза у него горят. - Ты представь только!.. – говорит он потом, но Тэхён прижимает палец к его губам и шёпотом замечает: «Рано». Им обоим ещё предстоит отсроченное удовольствие, и тратить на него фантазию и расшатывать нервы раньше времени – попросту глупо. Хосоку везёт меньше. Скажем так, ему вообще не везёт. Но, может, это потому, что он не так уж и хотел, чтобы ему повезло, isn’t it? Тэхён проходит мимо него, легонько толкнув плечом, и замечает коротко: «Чимин в деле», а Хосок не придумал даже, что сказать, не говоря уже о том, чтобы действительно пойти к Юнги и предложить ему то, что надо предложить. Собственно, предлагать не хочется. Хочется вдруг поступить по принципу «меньше народу – больше кислороду», и остаться в составе золотого трио, каждый член которого… хах, член не может удержать в штанах. Впрочем, дело, конечно, не в этом – но у каждого из них свои на то причины, и обсуждать их никто не станет. Чонгук вертится вокруг Юнги, когда Хосок, наконец, решается. Это кажется дурным знаком, и то, что следует после, только подтверждает его предположения. Он отсылает макне к младшим, которые самозабвенно режутся в какую-то игру, и садится рядом с залипающим в телефон старшим. - Хэй, - голос сбивается, и Хосок прочищает горло. Юнги даже бровью не ведёт на попытку привлечь к себе внимание, но когда Хоуп склоняется к его уху и шепчет быстро, будто скороговоркой: «Мы решили напоить и трахнуть Чонгука, ты с нами?», он замирает и прекращает печатать, занеся пальцы над клавиатурой. Пока сам Хосок отходит от только что произнесённого (потому что это первый раз, когда их безумная затея рисуется так чётко, в двух недвусмысленных словах), Юнги, кажется, перестаёт дышать. - Вы там ёбнулись совсем? – спрашивает он после, совсем чуть-чуть понизив голос, и сердце у Хоупа ухает куда-то вниз. Отвечать он не решается, поскольку – ну что тут ответишь, если да?.. Старший молчит ещё несколько секунд, и Хосок думает, что, если бы он не знал его, то решил бы, что хён борется с самим собой. - Не, ребят, - выдаёт Юнги после. – Давайте без меня. Младший едва успевает выдохнуть с почти_облегчением, когда тот продолжает: - А вообще это плохая идея. Реально плохая. Хосоку становится очень стрёмно в этот момент. Юнги может продолжить, что Хоупу стоило бы сказать младшим - затея реально не из лучших, ведь он же там самый старший и типа ответственный; а еще о том, что если об этом узнают Джин и Намджун, то им всем несдобровать, но главный траббл не в этом. Им всем потом придётся смотреть в глаза друг другу и мелкому, а если они не хотят оправдываться, то нужно чётко выдержать ту грань, после которой Чонгук будет ещё в состоянии что-то делать, но на утро забудет всё, что с ним было. А это задача, мягко говоря, не из лёгких. Но сейчас Хосоку предстоит решить другую. - Ты ведь не скажешь ему? – спрашивает он тихо и чуть подаётся вперед всем корпусом, едва не впечатываясь в Юнги всем телом. - Нет, - как-то слишком быстро отвечает тот, но сразу же исправляется немного нервно. - Надо оно мне. Хосок видит, как он хочет прибавить что-нибудь в стиле «будьте осторожны», но ничего не говорит, и это тоже вроде как подозрительно. Он решает, что не обманывается в своих предположениях, и именно только для Юнги всё имеет значение, а не является занятной игрой, но сказать об этом Тэхёну – увольте. Тэхёну он говорит другое. - Ну что? – спрашивает младший взбудоражено, когда этим же вечером они остаются в комнате одни. Хосок на это только пожимает плечами, стараясь не выдать себя. - Он не… - «не хочет» говорить неправильно, потому что ну видно же, что хочет на самом деле, так что он продолжает, - …не станет в этом участвовать, ок? Тэхён огорчённо качает головой, хмурит брови, а потом садится и хлопает себя по коленкам, вновь вернув себе прежний уебански-радостный настрой. - Значит, алкоголь придётся покупать тебе, хён. Ах да, блять. Он же тут единственный совершеннолетний в этом сборище «играй-гормон». *** Хосок возвращается из магазина и ловит взглядом удаляющиеся прочь от общаги спины Сокджина и Намджуна. Тэхён по его приходу говорит, что выпнул их на "свидание", и Хоуп реально даже знать не хочет, чего он им наплел, чтобы осуществить задуманное. Впрочем, младший, может, тупо соврал, а старшие ушли по своим делам - Хосок решает не закапываться в детали. Он со стеклянным звоном ставит на стол в кухне пакет с бутылками, Тэхён заглядывает внутрь и восхищенно выдыхает. Хоуп просто не знал, что именно взять, поэтому вернулся с изрядно похудевшим кошельком, а ещё с пивом, виски и колой. - Чтобы не понижать, - поясняет он Тэхёну, и тот кивает быстро, будто понимает, что к чему. Чимин вливается в их маленькую компашку следом, просачиваясь на кухню змеёй. (Змеем-искусителем, скорее). - Готовы? – преувеличенно серьёзно спрашивает он, явно представляя себе всё происходящее чем-то вроде киношной миссии, которую им, как супер-героям/шпионам предстоит выполнить. Тэхён кивает, сначала просто, а потом на купленный алкоголь, коротко целует Хосока в щёку, от чего тот выпадает в осадок, и говорит: - Вперёд?.. "Вперед" - мысленно соглашается Хосок, натягивая на лицо нарочито недовольный вид. Ему надо играть свою роль, и, кажется, это будет сложнее, чем он думал. Впрочем, посиделки четырёх парней никогда не бывают унылыми. Старшие заваливаются к Чонгуку, и Хосок подсознательно ожидает отказа или какого-то сопротивления (тоже подсознательного), но тот даже не думает сопротивляться. (Читай: не предполагает подспудных мотивов и не ожидает удара в спину, наивный). Потом они играют в приставку, разбрасываются чипсами, громко кричат и пьют, пьют, пьют. Хоуп, конечно, давно подозревал в Тэхёне замечательные актёрские навыки, которые даже шлифовать почти не надо - хоть сейчас в дораму - но когда он с таким непосредственным видом, ненавязчиво и чуть ли не насвистывая, подвигает Чонгуку следующую бутылку пива... Старший по серьезке готов дать ему Оскар. Чимин не отстаёт, но он явно занят не тем и вечно торопит события - впрочем, макне, раскрасневшийся и весёлый, тянущийся к скиншипу от алкогольного урагана в голове, явно не слишком против его душительных обнимашек. Хосок чувствует себя... не знает даже, с кем сравнить. Он не может отпустить себя, хотя пиво и делает своё дело, слегка затуманивая разум и смазывая восприятие. Им не так много надо, и старший честно признаётся себе, что любуется Чонгуком. Прямо сейчас - таким смешливым, неугомонным и счастливым, и то, что они собираются сделать, почти начинает казаться ему кощунством. Но весь вопрос в том самом "почти", и когда Хосок замечает руку Тэхёна, ползущую по чонгукову бедру вверх, он снова думает о том, как виртуозно незаметно тот это делает, а ещё - чем все это кончится. И - вау - он хочет этого. Вот серьёзно, хочет. Он подбирается ближе, касается ладонью плеча младшего и видит одобрительный взгляд Тэхёна, когда ведёт пальцами по коже, чувствуя чуть ли не разряды электрические между ними. Чонгук смотрит на его руку, будто не понимая, где он, и что делает, но не отстраняется и не пытается как-то прервать контакт, а Хосок решает, что он - и они все - недостаточно пьяны. И тогда он заговорщически улыбается: - Как насчёт выпить по-взрослому?.. - Чимин слишком палевно улыбается Тэхёну, кивает часто, а Чонгук недоверчиво оглядывает присутствующих и пожимает плечами. Хосок, только вознамерившийся произнести уничижительную тираду в ответ на "Мне ж ещё рано", затыкается, едва открыв рот. Он притаскивает стаканы из кухни, пересекаясь в коридоре с Юнги, который тырит в студию последнюю оставшуюся в холодильнике еду. Они ничего не говорят друг другу, но старший смотрит так, что никаких слов не нужно. Хосок ощущает себя провинившимся школьником перед учителем, но не отключает отчаянного желания нарваться, и поэтому только внаглую демонстрирует Шуге бутылку виски. Тот хмыкает коротко, но Хосок знает, что вспыхнувшие искорки в его глазах (представил!..) ему не почудились. У Чонгука тоже горят глаза, но он просто пьян, и виски-кола действует безотказно и очень быстро. Скоро все четверо расслаблены и полны бесшабашной решимости. Чимин начинает выполнять свою суперсекретную миссию первым - Чонгук смеётся, когда тот давит ему на плечи, заставляя лечь на спину на сдвинутых кроватях. Хосок видит, как слегка качается комната, когда Чимин и Тэхён в четыре руки помогают макне избавиться от футболки, и, наверное, здесь действительно слишком жарко, потому что Хоупу кажется, что у него резко подскакивает температура, а майка между лопатками липнет от пота к телу. - Что за... - начинает Чонгук, но Тэхён мастерски не даёт ему озаботиться тем, что вообще происходит, только склоняется к его уху и шепчет что-то тихо. Хосок различает "хёны здесь" и "...тебе будет хорошо", и - обожечёрт - он готов сделать все, чтобы так и было. Чимин - горячий, пылающий Чимин - улыбается коварно - снова! - и склоняется к чонгуковой шее. Мягко касается губами сначала, потом распаляется, впивается в нежную кожу жадно, засасывает до ярких следов и явно слетает с катушек, когда младший зарывается руками в его волосы и стонет протяжно сквозь сжатые зубы. Тэхён не отстаёт - пересчитывает пальцами ребра, водит руками по его телу, но отказать себе в желании поцеловать открытые желанные губы не может. Чонгук затыкается с ошарашенным "Мнх", рука его сжимается в волосах Чимина. Хосок чувствует себя лишним. - Хён, - зовёт его тут же Тэ, и старший зависает на алых влажно блестящих губах, и сопротивляться порывам не представляется возможным. Он подходит к кровати в два шага, легонько толкает Тэхёна в грудь и склоняется к Чонгуку, который доверчиво тянется за следующим поцелуем тоже, и это, возможно, самое классное из всего, что происходило с Хоупом за последнее время. Макне легкомысленный, он хочет всего и сразу, и Чимин тоже жаждет принять участие в творящемся мракобесии, и очень скоро губы у Чонгука красные и искусанные, а дышит он сорванно и через раз. Тэхён трогает его сквозь ткань штанов - Хосок поражается его беспардонности - и младший стонет в голос, а Чимин подключается мигом и кладёт руку Чонгука на свой стояк. Тот не задаёт вопросов, только сжимает и гладит, и тогда Чимин стонет тоже, и Хоуп готов возблагодарить бога за голоса их вокалистов. Ему вдруг с мстительным удовольствием представляется Юнги, и сразу приходит понимание, почему старший с таким упорством рвался в студию. Студию со звуконепроницаемыми стенами. Хосок улыбается, пожимая плечами мимолетно - ему почти плевать. Он сам не замечает момент, когда уже поздно думать, потому что в следующий миг он уже самозабвенно целуется с Тэхёном, трогает Чонгука, вслушивается в стоны Чимина и просто голову теряет. Совсем, подчистую. Снимать друг с друга одежду - неловко - Чонгук вообще не помогает, а мешает только, но у Тэ ловкие пальцы, и он справляется с поставленной задачей на ура. Чимин раздевается быстро, спешит с движениями и нервничает. Хосок в шоке от самого себя - но он давно не чувствовал себя настолько возбужденным. Он удивляется, почему Чонгук такой... такой. Думает, что это ему снится, или что происходящее происходит не с ним?.. Когда они соприкасаются горячей кожей, температура вокруг близится к центру взрыва. Потом - макне любят все. Буквально. Хосок пристраивается между его разведенными коленками, гладит внутреннюю сторону бедра, а Чимин минуту-две мнется перед тем, как взять в рот его член. Когда он, наконец, решается, Чонгук почти кричит, отталкивая целующего его Тэхёна, и у старшего сводит болезненной судорогой живот, так ему хочется скорее сделать то, ради чего... О, да к черту манеры! Он хочет трахнуть, выебать, вставить ему, хочет вторгаться в предоставленное им в полное пользование тело, хочет сжимать чужие бедра и запрокидывать голову от того, как ему хорошо. Чимин со своими блядски влажными губами трется рядом. Тэхён довольствуется малым, хотя Хосок видит, как по виску у него скатывается капля пота - возбуждён же до чертиков, но молчит, герой. Он трогает Чонгука и целует, шепчет ему на ухо нежности вперемешку с пошлостями и гладит по волосам. Чонгук так красиво и естественно поддаётся, так прекрасно отвечает на каждое прикосновение и движение, так пьяно-непосредственно воспринимает действительность, что Хосоку кажется, будто он был рождён именно для этого. Чимин теснит старшего плечом, замещая его руку на чонгуковом бедре своей, и Хосок внезапно не хочет уступать и смотрит на него взглядом а-ля "куда прешь, мелкий?". Они неловко толкаются несколько секунд, но у Хоупа преимущества возраста, хотя Чимин, разумеется, считает, что это мало чем спасает. Хосок заставляет Чонгука открыть рот, надавив на его скулы, и проникает туда пальцами. Горячо и влажно, странно, но приятно, Хосок еле сдерживается, чтобы не застонать, хотя это, если честно, довольно посредственная ласка, по сравнению с остальным. В следующий момент он уже растягивает макне пальцами, которые секунду назад были у него во рту, проталкивает их до конца, двигает и дуреет от того, как там - внутри - узко и классно. И ещё от того, что скоро там будет его член. Чонгук не стесняет звуки, он громкий до предела, и как бы хён там у себя в звукозаписи не пожалел о том, что он - не здесь. Происходит заминка - Тэхён отстраняется, а Чонгук пытается свести колени, притягивает его обратно и говорит заплетающимся языком, обращаясь - странно - к Хосоку и Чимину: - Стойте, я хочу сначала... В несколько секунд помещается тысяча случайностей. Хоуп каменеет, чувствуя себя невероятно глупо оттого, что его пальцы все ещё внутри, Чимин кривит губы, будто предчувствуя знатный облом, Тэхён спрашивает: "Что?", а дверь открывается. - Юнги, - заканчивает Чонгук на выдохе, смотря замершему на пороге комнаты хёну прямо в глаза. Тот медлит непозволительно долго, дышит тяжело, 95-лайн смотрит на него с немым ожиданием. Хосок знает, что сделать - он проворачивает пальцы внутри, срывая с чонгуковских губ протяжный стон, и макне срывается на чуть ли не умоляющее: - Хён, хён, я хочу, иди сюда, скорее... Юнги ломается. Крошится в обломки, делает первый шаг вперёд, но уже закрывает за собой дверь, зная, что отступать некуда, а после второго шага сдаётся окончательно. Он в зеркальное отражение так же протяжно выстанывает сквозь зубы: "Чонгук-и", и Хосоку видно, скольких усилий старшему стоит не выпинать сейчас всех остальных, чтобы остаться с мелким наедине. Это как безумие какое-то, Чимин шипит, что хён "пришёл на готовенькое", но Хосок пихает его в бок, заставляя заткнуться. (Потом, правда, он приходит к выводу, что затыкать мелкого лучше другим способом). У Юнги дрожат руки, его почти трясёт, но он отталкивает Тэхёна, склоняется к Чонгуку и впивается в его губы своими так, словно хочет растерзать. Макне обвивает руки вокруг его шеи, притягивая к себе и отчаянно не желая отпускать. Они как мифический зверь с двумя спинами - хотя ни Хосок, ни Тэхён, ни тем более Чимин не стали бы искать подобных эвфемизмов для того, чтобы обозначить то, как они делали... это. Юнги входит резко, Чонгук высоко стонет, Тэхён понимает, что не ошибся, и ради чего все затевалось - и он не спешит обходить кровать, чтобы присоединиться к Хосоку и Чимину, которые полируют взглядами картину перед глазами. А ещё, не сговариваясь, дрочат друг другу в ритм, хотя и так видно, как между ними напряжение потрескивает. Тэхён хочет к ним, но остаться хочет больше, потому что Чонгук сжимает железно пальцы на его запястье, мечется, просит хёна - "Ещё", и выгибается так, будто костей у него нет совсем. Юнги в этот момент явно собой не владеет, он не пил, но он опьянен, он вколачивается в податливое тело с каким-то диким исступлением, прикасается везде, где может достать - руками, губами, языком, и это не просто вау, нет, это - ВАУ. Он шипит, шепчет своё вечное "Чонгук-и" и, кажется, сходит с ума. Тэхёну стоит только сжать ладонью член макне, провести пару раз, и тот кончает, захлебнувшись в стоне, Юнги - сразу следом, задержавшись в его теле чуть дольше положенного, и он не выходил бы ещё долго, отлеживаясь рядом без сил, но Хосок за его спиной рычит сквозь зубы на чересчур сильную хватку Чимина, и... - Хён, останься? - просит Чонгук одними губами, когда снова может говорить, и Юнги не может ему отказать. Никогда не мог. Чонгук весь мокрый, дыхание сбито, но не ему решать, кто из них безжалостный - Тэхён, который отсасывает ему так классно, и через минуту у него снова стоит, или Хосок, который снова там, между его ног, и ясно, что он собирается делать. Хосок не ждёт ни секунды, входит в него почти без усилия и двигается... Чонгук готов выть от того, как именно. Резко, глубоко, порывисто - выходит полностью и снова вторгается на всю длину, крепко держит за бедра, сжимая кожу до синяков, так что у младшего чуть ли не раскалывается сознание, потому что здесь больно, а там - хорошо. Он повинуется каждому движению, дрожит почти лихорадочно, цепляется за руки старшего непослушным пальцами и беззвучно стонет. Тэхён думает, как они завтра будут объяснять учителю по вокалу сорванный голос макне. У Хосока выдержки ни на грамм, но он успокаивает себя тем, что Чимин тоже не сумеет продержаться сколько-нибудь долго - они как бы уже столько времени концентрировали напряжение, что сейчас сдерживаться не получается. Чонгук смотрит прямо в глаза; где-то рядом стонет, кончая, Тэхён, которому отсасывает Чимин; взгляд Юнги мечется между макне и Хоупом, и там такой сумасшедший коктейль ревности, злости и похоти, что это вообще не описать. Хосок взрывается фейерверком, чувствует, как член толчками выталкивает сперму (снова внутрь) и замирает на несколько секунд с закрытыми глазами. Чимин толкает его в плечо, и он явно уже на грани - но он, в отличие от Хосока, далеко не такой тихий, каким мог бы быть. Когда он трахает Чонгука - а он именно трахает, другого слова тут не подберешь - то шепчет сбивчиво откровенную муть о том, какой макне горячий, невъебенный, все ещё узкий, заставляет подмахивать, хотя у Чонгука силы уже на исходе, а грудь вздымается так, будто он десять километров без остановок пробежал. Чимин реактивный, он двигается быстро, не давая времени опомниться, и Чонгука раскатывает по кровати, он вскрикивает коротко и кончает раньше старшего, даже не прикоснувшись к своему члену. Чимин финиширует последним, и после комнату наполняют только сбитые вдохи-выдохи, да ещё Хосок видит, как Юнги сжимает кулаки и прячет их от взгляда. Вообще это довольно странно - наблюдать всегда такого крутого хёна в подобном состоянии. Хоуп никогда бы не подумал, что старшему может потребоваться стимул для того, чтобы сделать или получить желаемое. Чонгук невнятно, но явно удовлетворённо говорит: - Супер, блять, охуенно, - и отрубается уже через несколько мгновений. Тэхён подавляет желание кинуть в лицо Юнги горделивое «Не благодари», и, похоже, только Чимин не вполне въезжает в ситуацию. Шуга оглядывает всех угрюмым взглядом. Ему стоило бы подождать еще несколько минут, но ждать среди тех, кто только что наравне с ним ебал его макне - нет, увольте, лучше повеситься. Тихая злость все ещё клокочет в груди, хотя он знает, что мог бы сделать что-нибудь, чтобы это остановить, но не сделал, и от собственного бессилия (противостоять) Юнги хочет орать. - Ну? Представление окончено, расходимся, народ, - говорит он вместо этого. Хосок молчит и собирает собственную разбросанную по комнате одежду, захватывая попутно вещи младших, а потом они с Тэхёном выталкивают заступоревшего Чимина и уходят сами. Рыжая макушка Тэ ещё появляется из-за двери, и он, обращаясь к Юнги, начинает немного неловкое: - Хён, ну ты же...? - интонация вопросительная, но Тэхён знает, что у него есть преимущество, потому что ошибиться невозможно, и внаглую пользуется этим. Тот смотрит на него в упор, сжав пальцами собственные виски. - Я же сказал вам валить, что ещё?.. Младший понятливо кивает и исчезает из поля зрения, а Юнги сидит недвижимо еще несколько минут, которые тянутся как часы, дни, недели, абсолютно без мыслей, хотя, по сути, неплохо было бы подумать, что теперь будет, если он (они оба) раскрылись так палевно, и… стоит ли верить пьяному Чонгуку, и действительно ли всё так, как кажется с первого взгляда. Потом Юнги словно просыпается, вздрагивает и идёт в ванную, а затем возвращается с влажным полотенцем. Он думает, что если бы то, что он делает, видел Хосок, то его застрявший под веками понимающий взгляд точно преследовал бы Юнги во снах. Старший стирает с кожи Чонгука подсохшую чужую, свою и его сперму, с трудом ворочая неподатливое тело на постели, а потом кидает полотенце в корзину для грязного белья и ложится рядом. Макне непонятно стонет сквозь сон, Шуга прижимается к нему сзади и проклинает себя, когда не может удержаться от короткого нежного поцелуя за ухом. Он убирает рукой прилипшую ко лбу от пота челку младшего и сам не замечает, как проваливается в сон. …Хосок идёт в ванную и усмехается, видя открытую дверь студии. Как же быстро нужно было бежать, думает он, чтобы оставить её открытой, и как сильно нужно было сдерживаться, чтобы не согласиться с самого начала. Он-то считал, что Юнги старший, серьёзный и равнодушный, но его неравнодушие чувствуется в этой открытой двери сильнее, чем в чём-либо ещё. Хосок доволен, Чимин доволен тоже, а Тэхён вдруг понимает, что натворил, и еще - что иногда лучше заморачиваться о серьёзном.