Как Гэтисс Фассбендера уговаривал

Близилась осень, а это значило, что у них большие проблемы. За последние несколько месяцев костяк четвертого сезона приходилось в корне менять уже два раза – все равно, что разворачивать корабль, идущий полным ходом. Естественно, от этого страдали некоторые актеры – те, кто были допущены к мало-мальски важным тайнам сюжета. Были некоторые линии, к которым Мартин должен был себя основательно подготовить, и когда Марк (они вытягивали со Стивеном короткую спичку) позвонил ему, чтобы самым майкрофтовским своим голосом поменять планы, мистер Фриман сумел передать всю гамму своих средних пальцев прямо по проводу. Марк еще неделю после этого раздумывал о том, насколько радикальным было решение брать в команду такого темпераментного мужчину – даже угрозы нарушения ценного канона и случайное убийство Джона на рельсах не пугало его. Мартин был слишком хорошо осведомлен о том, что никакой на свете фандом не останется равнодушен к убийству его, доктора Ватсона. Да и моффиссы это прекрасно знали. В итоге они сошлись на том, что Мартин Фриман – их Аркенстон, и они будут терпеть его закидоны покуда он не бросится с кулаками на их впечатлительного и нервозного Мориарти. Иногда, - говорил Стивен, - ему казалось, что изнанка сериала, в частности, ее актеры и их отношения являются самым настоящим негативом их телеопуса. Что очаровательно и забавно, и можно снять об этом еще один сериал. Но потом Марк напоминал ему о Докторе, и Стивен ненадолго успокаивался. Итак, близилась осень, а детали не клеились. Части паззла рассыпались, кроша уголки, корабли сталкивались в бухте (надо будет уделить особое внимание водному кинку Автора), сыпля вокруг щепками и матросами. Сценарий не был идеальным. Тот день, когда они с Марком, счастливые, опьяненные своими идеями, вспыхивающими в головах подобно щелчкам снимающей камеры, сидели на крыше вагончика и от руки вписывали строчки между печатных слов, был в прошлом и казался фальшивкой. Так всегда бывает у творческих людей, сама натура которых – стремиться вверх. Все пройденное, созданное, пережитое становится незначительной пылью, а впереди стоит стенами «Я не могу» и «Что мне делать». Моффату удавалось лгать себе почти все лето, пока он раздумывал о том, что можно сделать со скриптом, который совершенно его не удовлетворял. Марк чесал подбородок, говоря, что, в конце концов, это совсем не плохо, и перфекционизм Стивена здорово мешает течению работы. Но последний отмахивался: чего-то не хватает. Линии проседают как провода под жирными голубями. Это не совершенство. Собственноручно созданная схема должна вызывать восторг, а не задумчивость. Вариант со смертью Мэри – с такой нелепой смертью – не устраивал. В том, чтобы убить Мэри, не было никакой проблемы: миссис Ватсон в любом случае не жить, но не подвешивая же ее на стропилах, верно? И хоть сначала им с Марком казалось, что этот момент добавляет остроты, выводя жестокую решительность на новый уровень, теперь эта сцена представала мучительной гибелью обоснуя, замешанной на торопливых решениях. Для мисс Морстен надо было придумать что-то особенное, надо было дать ей уйти оклевещенной героиней, коей она, в итоге, и являлась. И потом: способов раздувать конфликты между Шерлоком и Джоном почти не осталось. Все прекрасно знали: они должны вот-вот броситься друг к другу во всепрощающие объятия, и вся холодность и взявшаяся из нутра отстраненность Джона должна была испустить дух, как шарик – воздух. А ведь хотелось драмы. В конце концов, сцена на мосту в последней серии кричала о том, чтобы ее оставили, а из мирных домохозяйских отношений она не возьмется: главные герои должны держать друг друга на прицеле! И Майкрофт. Надо ввергнуть его в пучину отчаяния, а то в третьем сезоне он был слишком счастливым. Раньше этим занимался Мориарти, но теперь он сдулся как водяной матрас. Если честно, именно Мориарти представлял собой главную брешь четвертого сезона: они не знали, как его вернуть. Они не знали, как объяснить его суицидальный порыв, не закончившийся суицидом. Они не знали, кто помог ему это провернуть. Фанаты – эти вездесущие копии Гермионы Грейнджер, переполосовали все их версии, расставив все по полочкам. В этой гонке на вооружение Марк и Стивен проиграли почти сразу же: они писали, но фанаты писали быстрее, и все, что было закреплено в печати, пришлось уничтожить, чтобы не выдавать фанон за сериал. Чести ради стоит отметить: моффисы сражались достойно. Но фанаты оказались достойнее. Так чем же их удивить? Стивен почти перестал спать. Для него это нормальное состояние. Благо, Сью мучилась почти той же самой бессонницей, гадая, как ему помочь. Он сам себя загнал в этот угол. Он сам поставил себе заоблачную планку, к которой с каждым годом было все труднее тянуться. Сначала это было легко – как подкинуть теннисный мячик; потом приходилось сильно размахиваться. В новом сезоне он выехал на совершенно искреннем порыве тесного контакта с поклонниками, превратив эпизоды в интерактив. Теперь же его небо затянули тучи. Он казался себе маленьким. Он почти начал чувствовать себя никчемным, когда понял: нет ничего проще, чем им угодить. Да, эта мысль скреблась у него в подсознании уже много-много месяцев. Она наступала ему на затылок, шептала в уши, ободряюще мяла плечи длинными, сильными пальцами. Она шептала: давай… давай сделаем это… Колесо рулетки крутилось с неимоверной скоростью, дуло смотрело Стивену в лоб, послышался щелчок – пистолет сняли с предохранителя, он вдохнул, и… Полет пули замедлился до полной неподвижности, грозясь вылиться в художественное распиливание его черепа, а пока он, между явью и сном, между решительностью и полной обезоруженностью, принимал это решение. Да, им нужен Себастьян. Это так просто. Себастьян Моран: сто проблем – одно решение. Не зря сам Создатель вписал его в летопись жизни Шерлока Холмса. Он должен был быть там. И пусть как побочный продукт желания сгубить сыщика, как необходимое зло. Но он был неотъемлемой частью этой истории когда-то. Себастьян Моран вдарит гигантским кулаком по фандому, заставляя их корчиться в конвульсиях, потому что он будет настолько долгожданен и ожидаем, что явится абсолютной неожиданностью. Они ждут чего угодно: кроссовера с Доктором Кто, Годзиллу, охотников за привидениями, женщину, химеру, но они не ждут, что мистер Моффат окажется настолько наглым. Моран решал сразу все вопросы и идеально вписывался недостающей деталью в картину сюжета. Он чинил своим присутствием механизмы; он латал дыры. Он возвращал Мориарти, он убивал Мэри, он тенью скользил меж Джоном и Шерлоком, он заставлял пальцы на ногах Майкрофта поджиматься от досады. Он был полковником армии Ее Величества, уволенным за чрезмерную жестокость по отношению к новобранцам. Однажды Себастьян оказался в джунглях один на один с раненой тигрицей. Чак Норрис позвонил ему и предложил помощь, но Себастьян лишь сплюнул табак и криво оскалился, запуская мобильником хищнику промеж глаз. И тигрица склонилась перед ним! Великим и ужасным, моффатовым спасением, Себастьяном, мать его, Мораном! Стивен писал всю ночь, Сью ассистировала, Марк невнятно бормотал по телефону, а в трубке непрестанно скрипела бумага. Они потратили на первую разработку семь часов, и за все это время ни один из них не встал со стула. К утру, а точнее, к завтраку, скелет сезона был снова переделан, на этот раз – подчистую. Было все еще немного жаль того энтузиазма первого написания, но революция – она такая. Она сметает все на своем пути, она выстраивает заново. Следующие два часа они решали, кто будет звонить Мартину. Через две недели после взрыва гормонов они вернулись в ту же точку уныния и нерешительности, что было для них совершенно не свойственно, потому что «Себастьян Моран» их пугал. Стивен поставил решительный кулак на стол и сказал, что МорМору быть – в любом его проявлении. Марк ненавязчиво поинтересовался, снят ли в сериале запрет на слэш, за что был прожжен взглядом. Постепенно мозговой штурм сошел на нет, и в октябре они внезапно обнаружили себя готовыми. Сценарий лежал перед ними, идеальный, филигранный как Венера Милосская, верный, правильный. Сердце Стивена не отзывалось на него, выплеснув все, на что было способно. И теперь дело оставалось за малым: найти Себастьяна. И это было заключительным, сокрушительным штрихом. 7 октября они устроили предварительный просмотр портфолио тех, кто остался в их кандидатах после зубастого отбора кастинг-директоров. Это была совершенно неформальная встреча в небольшом кафе, располагающим к себе своей немноголюдностью. Только Стивен, Марк и Сью – да еще пара полезных человек на телефоне. Время от времени. Так как встреча действительно проходила слишком расслабленно, Марк заказал себе огромную чашку капучино и с удовольствием собирал пенку языком, пока семейная пара перебирала руками листы, заполнившие собой все пространство стола. - Итак, у нас есть четыре основных претендента, - начала Сью. Марк заинтересованно поднял брови, не отрываясь от чашки, но краем глаза женщина заметила, что вежливость его чересчур наиграна. Пока промолчав, она продолжила свою мысль: - Ричард Армитедж. - Мгм, - одобрительно кивнул Моффат, - у него такой… нос. Острый. Острый морановский нос. - Ну, скажем, у Морана нос не острый… - перебил Марк. Стивен пропустил его реплику мимо ушей. - Крэйг Паркинсон, - Сью пододвинула к Марку большое фото актера, представляющее собой кадр из «Отбросов». Тот неопределенно хмыкнул в пенку. - С ним бы пришлось очень тщательно поработать, - заметил Стивен. - Согласна. Но у него брутальное лицо и присутствует эта… знаешь… - Стивен понимающе кивнул, - непринужденная скептичность. - Цинизм. - Мизантропическая ухмылка. - Дальше. - Николай Костер-Вальдау, - с придыханием произнесла Верчу. На ее лице отобразилась плохо скрываемая тень обожания, и она незаметно вздохнула. С фотографии на них троих смотрели спокойные голубоватые глаза, чуть тронутые чувством превосходства. Если, конечно, вам нужен Прекрасный Принц, а не картежник и убийца... На минуту повисла тишина, пока все разглядывали его фотографии, и даже Марк отставил свою чашку на пятачок не заваленного файлами стола. Но потом Сью опомнилась, будничным жестом выуживая последнюю фотографию из-под кипы. - Ну и Фассбендер. - Мгм, - снова отреагировал Моффат. Марк заискивающе улыбнулся. - С него стоило начать, - заметил он. - Хотя бы сделай вид, что рассматриваешь другие кандидатуры. - Да ты посмотри на его профиль. Боже, - запротестовал Гэтисс, - а этот злой взгляд. Да на него же смотреть страшно. Лично мне кажется, что у него всегда на уме убийство. - Это кадр из «Бесславных ублюдков». - Да, и он великолепно смотрится в форме, - заметил Гэтисс, снова прячась в чашку. Однако фарфоровая защитница была уже неспособна скрыть его энтузиазм, искривляющий тонкие губы, и, конечно, засиявшие глаза. Стивен сочувственно посмотрел на друга: - Если тебе хочется с ним… - Я не говорил, что мне хочется с ним! - …сними его в своем фильме. - Тебе не нравится этот вариант? – осведомилась Сью, разглядывая другую фотографию Майкла. - Я не знаю… - протянул Стивен, - у меня совершенно точно нет антипатии к Фассбендеру, но я думаю, не прогорим ли мы… не покажется ли это насмешкой? - С чего бы? - И у него северный акцент. Моран должен быть англичанином. - Наш Мориарти – ирландец, почему бы Себастьяну ему не соответствовать? – резонно вставила Сью. - С Мориарти у нас в принципе полная свобода, а у Морана есть вполне определенная национальность. - Нет, тогда уж пусть будет немцем. Это добавит перца. - Немцем? С таким именем? А отец его – посол в Пруссии, получается? – с горькой усмешкой вопросил Моффат. Ничуть не уязвленный, Марк неопределенно сложил губы трубочкой, снова пытаясь скрыть улыбку. Он был совершенно бесполезен. - Мне вот намного большей проблемой видится его занятость, - сказала Сью. Все погрузились в задумчивость. Четыре фотографии лежали перед ними полукругом, будто молча ожидая вердикта, фальшиво улыбаясь и подмигивая, почесывая подбородок и играя желваками. Для Гэтисса, кажется, все было очевидно, и он с удовольствием пил свой кофе, иногда кидая взгляд на стол. - Я могу сказать, почему Ричард не подходит. Стивен вопросительно посмотрел на него. - Я видел его фильмы. Замечательный актер. Но рядом с Эндрю он поплывет чернильным пятном, нам придется его перекрашивать, а светлый цвет волос ему не пойдет. Если помнишь, Себастьян должен быть посветлее… я признаю: он будет здорово смотреться в пальто, но… - Моран в пальто нам и не нужен, - невольно согласился Стивен. - «Пальто Моран» - это не наш вариант. Наш вариант – «Куртка Моран». - Все бы было намного легче, если бы мы могли украсть Пола Андерсона, - пожала плечами Верчу. - Пола Андерсона! – воскликнул Стивен, - да он же лопоухий и веснушчатый! - Ваш Фассбендер тоже веснушчатый. Смотри, у него веснушки даже на ушах. - Я тоже веснушчатый, - почти обиженно заметил Марк. - Хочешь сыграть Морана? – последовал упрек. Гэтисс хмыкнул. - Нет, Эндрю сочтет это сексуальным домогательством. - О да, - горячо зашептал Моффат, - это самая основополагающая причина. Ему принесли черный чай, и сценарист замолк, отфыркиваясь от пара. - Сэр, если вам тесно, я могла бы сдвинуть столики, - предложила улыбчивая девушка, забирая у Марка пустую чашку. - Спасибо, не надо, - отозвалась Сью, почти не глядя на нее. Официантка коротко оглядела фотографии актеров и на секунду приоткрыла рот, натужно соображая. Потом улыбнулась еще шире и упорхнула прочь. - А что у него с занятостью? – поинтересовался Стивен, указывая на радостно скалящегося Фассбендера. - Как раз сейчас окно. Он недавно был на фестивале в Гластонбери, говорят, устроил там разгром вместе с Брэдли Купером. - Дебоширы нам не нужны. - Ты не понимаешь. Именно дебоширы нам и нужны. - Придется отстегивать процент Ньюману. Все трое разразились коротким смехом, какой делят между собой давние друзья. - Я просто представляю себе реакцию, которую вызовет его появление… - через минуту проговорил Стивен, укладывая подбородок на кулаки и прикрывая глаза, как кот. Его обручальное кольцо блеснуло на пальце, приковывая взгляд Марка. Механически выстроганное лицо замерло, что значило, что Моффат погрузился глубоко в фантазии по поводу возможного культурного шока зрителей. - Так мы решили? – допытывался голос напротив. - Думаю, ты прав насчет Ричарда. - Конечно же, прав. - А датчанин? - Мало нам датчан в сериале, - пробубнил Стивен. Сью возмущенно воззрилась на мужа. - Ну Бог с вами. Фассбендер так Фассбендер. Он не так уж плох, - он чувствовал себя таким измотанным, что ему буквально было все равно. - Не так плох? – оскорблено сморщился Гэтисс, - Стивен, прояви каплю благоразумия. Он – хищник. Он похож на огромную кошку с челюстью рептилии. Этот Себастьян Моран будет воплощением животной агрессии, абсолютным оружием в руках такого непримиримого мятежника как Мориарти, да еще и создаст великолепный контраст, который будет работать на обоих. Если мы действительно сделаем их партнерами, эта парочка перевесит Джона с Шерлоком, и мы погрузимся в приятное недоумение, заключающееся в том, как нам вывести Джонлок обратно на первое место по значимости. - Не употребляй при мне это сл… - Я просто так выражаюсь! Что я пытаюсь тебе сказать, - Гэтисс сел прямее, укладывая локти на стол и начиная манипулировать длинными ладонями (что, к слову, совершенно загипнотизировало Сью). Он облизнул нижнюю губу языком, случайно потеряв мысль и задумчиво посмотрев на Верчу. - Что я пытался сказать? Та завороженно покачала головой. - Мы уловили твою мысль, даже если она не закончена. - Отлично. Кто за Фассбендера? - А мы не хотим посоветоваться с остальными? -Нет, - презрительно скривились губы сценариста, - это наш сериал. При всем уважении... – он сложил руки на груди, будто прижимая к ней невидимый конструктор: это моя игрушка. - Вся ответственность ложится на тебя, Марк, - покачал головой Стивен. Тот пожал плечами: - Когда люди бросятся благодарить нас за этот выбор, не суйся в мой фонтан конфетти. Стивен разразился смехом, не удержавшись. - Прежде чем окончательно его утверждать, надо познакомить его с Эндрю и посмотреть, как они будут выглядеть вдвоем. Мне кажется, они совершенно разные по внешности… - Сью закусила губу, снова вперяясь взглядом в рыжую бороду немца. Ее отвлек свистящий шепот Гэтисса, уже почти повесившего на лоб кроваво-красный фонарь экстремизма: - Контраааст. Фассбендеру не понадобилось даже пары дней на раздумья, чтобы отказаться. Нет, нет и нет. Взваливать на себя еще один громоздкий проект, при его-то расписании и темпах работы! Слишком долгосрочное обязательство. Слишком много ряби на поверхности одноразовых персонажей – а что, если наступит диссонанс с Эриком Леншерром? Аргументы, мол, сэр МакКеллен даже и не запаривался, решая подобный вопрос, только вызвали у него неодобрительное мычание. Он не считал себя актером, дотягивающим до уровня МакКеллена. Такое поведение кобылы, которой предложили стать самой богато обряженной жертвой кровавым богам в ночь Самайна, было, мягко говоря, непонятно. Майкла пару раз упрекнули в том, что он хватается за каждый проект МакКуина – даже провальный – на что тот несказанно оскорбился и вообще перестал выходить на контакт. Следующие две недели от него не было слышно ни слова, и Сью снова вооружилась фотографией Костера-Вальдау, фанатично помахивая ею каждый раз, когда они встречались втроем. Видя перспективы, Марк понял, что ему следует взять дело в свои руки – во имя сериала и… всего остального. Он дозвонился нерадивому и не понимающему ситуации актеру. И уговорил его встретиться. В спокойной кофейне, располагающей к дружескому разговору. Оставалось только надеяться, что тигр будет в хорошем расположении духа. Фассбендер явился без опоздания, вежливо кивая подстриженной рыжей головой направо и налево, когда с ним поздоровалось сразу трое официанток. Заприметив своих гостей, пришедших чуть раньше и усевшихся в углу, они поняли, что компания будет шириться, и выстроились за стойкой всем составом, ожидая. Марк, специально севший лицом ко входу, поднял руку и приветственно махнул. Майкл вытянул шею в знак узнавания и прошагал к столику пружинистым семимильным шагом, на ходу расстегивая куртку, с которой невзначай скатилась пара дождевых капель. Слегка тряхнув ею в сторону, он повесил ее на вешалку рядом, а затем обошел столик и поприветствовал Гэтисса рукопожатием. Потом он внимательно посмотрел в лицо Эндрю Скотту, и в глазах его, пока он протягивал ему руку, читалось подозрение. Он понял, что его наебали. Эндрю уселся обратно в кресло, предательски утягивающее большой мягкой подушкой его зад. Он сразу понял, еще когда Марк позвонил ему и сказал первое слово – «Фассбендер» - что он все подстроит. Определил по голосу; он слишком хорошо знал этого мужчину. Сверлить Марка пылающими от гнева глазами так, чтобы сидящий рядом с тем Майкл не заметил, было невозможно, так что он просто растянул губы в улыбке. - Вы не встречались раньше, - утвердительно спросил Марк. Оба отозвались набором звуков «а-а» и «мгм». - Я прошу извинить меня за эту неожиданность – решил, что такого занятого человека как вы, Майкл, надо брать конкретикой, правильно? Сценарий готов, и все готово, кроме, грубо говоря, костяка актеров, так что… я решил сразу предоставить вам материал для работы. Он вытянул белую ладонь в сторону Эндрю, который вдруг стал выглядеть доверчивым утопленником. - Хмм, - протянул Майкл, но быстро взял себя в руки, - во-первых, спасибо, что позвонили. Ваша настойчивость уже начинает меня подкупать, - он широко ухмыльнулся, обнажая ряд остро отточенных зубов. Эндрю хмыкнул, опуская глаза к своему стакану с соком. - Тут дело не только в настойчивости, но еще и в неподражаемой хитрости, - заверил он. Марк открыл и закрыл рот, по-деловому сплел пальцы и ударил ребрами ладоней по столу. - Итак, - начал он. Его прервала официантка, подошедшая к столу и предложившая меню Фассбендеру. Он заказал зеленый чай, и девушка убралась восвояси. Эта держалась с огромным достоинством. - Нам повезло, что вы сейчас в Лондоне, - заговорил Марк снова, с новой мысли. - Да, извините, - Майкл потер левой рукой губы, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Чувствовал ли он себя некомфортно? Преданным? Обхаживаемым? Чувствовал ли он, что его загоняют в ловушку? - Да, я здесь еще около недели пробуду, а потом, - он изобразил ладонью самолетик и присвистнул. - Если вы все-таки пришли, значит, у нас еще есть шанс вас уговорить. Майкл взглянул на Эндрю, мирно ерзающего в своем кресле. Марк продолжал что-то щебетать. - Мы с вами ведь в одном университете учились, да? Эндрю ухмыльнулся: - Я там не учился, да, я поступил, но ушел через полгода. - Тринити Колледж. - Точно. - Мы точно не могли пересечься? - Нет, - брюнет энергично помотал головой. «Я бы запомнил», - то, что он не сказал. Услышав, что к ним пытаются притащить и приварить Фассбендера, этого, по скромному мнению Скотта, сумбурного и выдающегося угловатостью из их равномерной театральной массы гения перевоплощений, он даже не знал, с чего ему начать. Думать. Марк поставил перед ним однозначную задачу: привлеки его в проект. Теперь дилемма зияла совершенно другим углом; если раньше было просто непонятно, куда двигаться и на какое продолжении истории Мориарти ему настраиваться (если оно вообще будет), то теперь все стало кристально ясно. И лучше бы не становилось. Либо он тащит Фассбендера в Шерлока, либо Джим умирает навсегда. Хорошего понемножку, - гласила древняя мудрость, но в какой-то момент, однажды утром поглядев на себя в зеркало, Эндрю понял, что не хочет никуда уходить. Он хочет дальше играть в этом сериале. Пока все остаются тем же составом, он хочет быть связан с ними. На нервной почве у него начался тик. Ему стало казаться, что люди на улице на него пялятся. Да будет тебе известно, мистер Скотт, - говорил он себе, - что они и так иногда это делают. Но теперь это навязчивое внимание виделось в гипертрофированной форме. Пару раз у него даже были слуховые галлюцинации. Сквозь музыку в наушниках слышались голоса. Они кричали его имя в той же манере, что его выкрикивали девушки, толпящиеся у черных входов театров. Он вертелся волчком на улице как умалишенный и, пристыженный, шагал дальше, время от времени оборачиваясь. А все из-за этого Фассбендера. Его энергетика, мягко говоря, бьет под дых; и вовсе не потому, что у него прекрасная внешность. Просто сама мысль об этом человеке рядом с ним почему-то действовала на нервы. Однако Эндрю решил просто выкинуть из головы все лишнее и придумать, как ублажить Марка. Этот со щупальцами ни за что не отлепится и будет давить своим профессионализмом, пока не получит то, что хочет. Скотт думал, и думал, и думал, чем таким поразить Фассбендера, чтобы он выкроил немаленькое по размеру окно в графике и полностью посвятил ему себя. Человек совсем другого покроя, совсем других фильмов, уже пресыщенный мировыми премьерами и лицами именитых звездных коллег. И потом мысль пришла ему в голову – такая простая и очевидная. Должно быть, таким же огорошенным чувствовал себя Стивен, когда решил ввести в сериал всю эту линию с Себастьяном Мораном. Когда-то давным-давно он пришел на прослушивание к еще с подозрением поглядывающим на него сценаристов и заставил их отскочить назад вместе со стульями, внезапно разоравшись. Голосить на всю кофейню сегодня он не собирался, впрочем. Устраиваясь поудобнее в кресле в последний раз и оглядывая весь незамысловатый интерьер кафе, улыбаясь одними глазами-перезревшими сливами, он настраивался. А потом снова обратил лицо к своим соседям, вслушиваясь в их оживленную беседу. - …располагает к себе, - вовсю нахваливал кого-то Гэтисс. Майкл кивал. Кажется, они обсуждали его плотный график. А широкие размахивания длинных рук Марка очевидно описывали размах проекта под названием «Шерлок», святую корову, Марди Гра, на прослушивание для которого он приглашен. Марк изящно и, как всегда, тактично объяснял, что из себя представляет этот шанс: заключить себя в оковы истории, получить себе еще одно яркое пятно в фильмографии, натянуть на себя еще одно лицо, которое даже запоминать не надо, так как оно и так у всех на подкорке выжжено. Сможет ли он потянуть это? Но не обольщайтесь, мистер Фассбендер (как громоздко звучит) – вы еще не в игре – вам только пытаются всучить этот шанс, чего же вы его отталкиваете, разве не вы бросаетесь в любой проект с энтузиазмом пятинедельного щенка, впервые видящего фрисби в воздухе… Майкл чертил пальцем что-то на столе, показывая эту невидимую схему Марку, и оба они иногда вежливо поглядывали на Эндрю, чтобы тому не казалось, что он выкинут из беседы. Что его притащили сюда как породистую чихуахуа на выставку. Они поздно заметили, что Эндрю с ними больше нет. Первым неладное почуял Фассбендер. Он со всей присущей ему раскрепощенностью приподнял одну бровь, дружелюбно выказывая недоумение. Тот сидел напротив него, выпрямив спину, как будто не утопал в этом несуразном кресле только что, словно нетвердо стоящий на лапах котенок. Одна его рука лежала на столе, а другой он держал телефон, низко опустив голову и сосредоточенно тыкая пальцем в экран. Услышав, что разговор немного затух, он поднял глаза, и Марк откинулся на спинку, расслабленно выдыхая и увлекая за собой свою чашку с капучино. - Что, если мы устроим пробы прямо здесь? Для этого тебе, конечно, придется стереть этот идиотский оскал с лица, - сказал Эндрю привычно глубоким возмущенным голосом, раздававшимся прямо из горла. Майкл пару раз хлопнул глазами, а потом с очень кошачьей ухмылкой повернулся к Гэтиссу, молча выражая восхищение. Черные глаза лениво поползли на Марка, и тот пожал плечами. - Я… даже не читал сценарий, - протянул Майкл, поворачиваясь обратно к… кому бы то ни было, кто сверлил его взглядом, от которого хотелось привести в порядок свою осанку. - Тебе выслали его по электронной почте, - последовал молниеносный ответ. - Н-но я его не читал, - просто повторил Фассбендер. Эндрю приподнял брови. Майкл понял всю тупость ситуации. Впервые за долгое время он почувствовал мерзкий укол сомнения: а вдруг он… не сможет. И это его разозлило. Пока мужчина напротив него надувался как морской еж, выдавая ярость только сжимающейся челюстью, он попытался привести свой ум в порядок и вспомнить, что он знает о Себастьяне Моране. Рассказы о Шерлоке Холмсе не читал редкий житель островов. Если где-то заграницей это еще было возможно, то здесь (по крайней мере, в мечтательном, широком представлении ирландского немца) это было скорее нонсенсом, когда ты не понимал параллелей из книги. Обычно ему давали время на то, чтобы он подумал о своем персонаже, дал ему лицо, голос, изучил его. Обычно он сидел подолгу наедине с собой, глядя в свои ладони и пересчитывая пальцы. Так он приходил в сосредоточение. Когда он доходил до девятого, он уже окончательно решал, сможет он или нет. Сейчас у него не было на это времени. Человек напротив него был опасно близко, его маленькая белая ладонь неторопливо постукивала играющими какую-то быструю мелодию пальцами по плохо отполированному столику. Его лицо вытянулось, и проступила челюсть ягуара, выточенные из камня желваки, тяжелый решительный подбородок и скулы человека лихого темперамента. Ни следа Эндрю Скотта. Майкл нахмурился, отвечая на немое приглашение, более похожее на принуждение. - Прошу прощения, «босс», - хмыкнул он, придвигаясь ближе к столу. Он действительно выпрямил спину, но в отличие от своего визави, не отдалился от собеседников, отгораживаясь закинутой на ногу ногой и небольшим расстоянием между столешницей и животом. Он уложил локти рядом с чашкой чая, которую только что принесли, и запястий коснулся влажный теплый пар. Он заставил себя выдержать тяжелый разочарованный взгляд. Рядом Гэтисс пошевелился и тут же замер, не желая нарушать хрупкую интимность акта. - Можешь не продолжать, – обрубил Скотт. - Как ты это делаешь? – осведомился Фассбендер, – впускаешь его в себя? Или он уже сидит внутри? У Эндрю саркастично дрогнул уголок рта. Джеймс Мориарти решил промолчать и даже отвел глаза. Вся его поза – быстрее стучащие по столешнице пальцы и напряженные плечи – говорила о том, что ему становится скучно. Но не от места и не от этого сока, а от него. Удиви меня, Моран, - говорил его профиль, лирически вздыхающий краешком диафрагмы и лишь для вида поглядывающий в окно. - Очевидно, ты понабрался этой ерунды в интернете, раз называешь меня так, - проговорил он, - старайся лучше. - Дай мне стимул стараться, - так же отрывисто ответил Майкл. Его голос приобрел взявшиеся незнамо откуда острые немецкие вибрирующие сонанты. Он отроду не говорил по-немецки хоть сколько-нибудь хорошо, более того: он никогда не считал, что у Морана может быть что-нибудь немецкое. Этот господин, закованный в серебристые уже бакенбарды, тяжелый и с хрустящим сухим голосом, в его воображении всегда был расовым англичанином, почти что националистом, таким однообразно эталонным, что даже щемило в деснах. В этом была его индивидуальность. Но вдруг он сам зарычал, как давным-давно во времена Бесславных ублюдков, почувствовал, как растягиваются его губы, когда он проговаривает остроту тоном угрозы, и почувствовал, прямо как сам Создатель, что это хорошо. В контраст его голосу лицо сохраняло насмешливое выражение, прилипшее эластичной маской. Он нашел ответ на свой вопрос, только что им же и заданный: нет, он его не создает, не впускает. Кого – его – пока что было смутно понятно; однако он не стучится снаружи. Он уже сидит где-то там и вылезает, когда чувствует, что его зовут. Майкл цепко проследил глазами за взметнувшейся рукой Эндрю, ничем не выдавая напряжение, сковавшее его собственные руки. Тот мог поправлять волосы, проводя по ним ладонью и приглаживая этот хаос, творящийся на голове. А мог замахиваться для броска коротким остро заточенным предметом, запрятанным у него за шиворотом, вшитым или вложенным в воротник. Бледное лицо исказила гармоничная улыбка удовольствия: - Ты лгунишка, - низко промурлыкал Скотт, - да? Эти две недели, что до тебя не могли дозвониться мои отчаявшиеся друзья, - он коротко кивнул в сторону замершего Марка, о котором, если честно, Фассбендер уже забыл, - ты не сидел без дела. Ты размышлял. Он ударил прямо в яблочко. Майкл с достоинством пожал плечами, будто его не раскусили, а только что похвалили по высшему разряду. - Привычка. Старые привычки, знаешь ли, хвататься за идею и прорабатывать ее – даже если ты не собираешься делать ее своей… - он не стал заканчивать мысль, предлагая Эндрю ее додумать. Что-то повело его руку. Он широким движением похлопал себя по джинсам и нащупал пачку сигарет. Выудив одну, он привстал, выковырял откуда-то и зажигалку. Та тяжело легла в ладонь. Майкл сунул сигарету между губ и, приподняв подбородок, зажег ее, все равно что вешая на себя огромный китайский фонарь. Боковым зрением он заметил девушку, которая выскочила было из-за стойки, но в нерешительности остановилась. Она сказала издалека, что ей очень жаль, но здесь не курят. Кто знает, что напугало бедную девчонку. Майкл проигнорировал ее. Однако Гэтисс у него под боком, очевидно, не понял, насколько глубоко двое его спутников пустили друг в друга свои тентакли. Он привстал, уже подаваясь вбок и разевая рот, чтобы успокоить официантку, и тут произошла просто замечательная вещь: его актеры повернулись к нему и одновременно окинули его взглядом. Эндрю – тяжелым, усталым, слегка наклонив голову набок. Округлившиеся глаза оценивающе забродили по его лицу, а потом замерли прямо на переносице, будто втыкая в лоб ядовитый шип. Майкл – глядя сверху вниз через плечо – смеющимися глазами приказал ему не двигаться. Его решительно сжатая челюсть, только что расслабленно, почти игриво болтавшаяся на Эндрю, красноречивее всего говорила о том, что ему не следовало нарушать течения их разговора. И пусть он слегка обомлел, Марк не мог не просиять, потому что он почувствовал себя таким молодым и восторженным. Перед ним теперь сидели воплощения настоящих героев, какими он их задумывал. Герои, которые сначала подчинялись его ниточкам, а потом переросли их и больше не желали слушаться своего же дрессировщика – и сейчас и здесь это было даже славно. Трудно было не заметить эту парадоксальную разницу в их лицах: молочная, прозрачная кожа, на которой видно все прожилки, мешки под глазами, синячки и неровности; и веснушчатый бархат, будто натянутый на череп, на лбу располосованный горизонтальными морщинами, которые сейчас исчезли, потому что Себастьян Моран, в отличие от Майкла Фассбендера, никогда ничему не удивляется. Вишневые злые глаза потустороннего незнакомца и прозрачные в полутени – беспринципного ублюдка, смеющегося над ним, смеющегося без причины – а просто потому, что это было в его природе. Они выглядели настолько по-разному и совершенно не сходились, как два магнита, повернутые друг к другу не теми полюсами; но их взгляд, обращенный на несчастного сценариста, был настолько идентичным, с поправкой на оттенок пренебрежения, что он просто сдался. Они, черт бы их побрал, были заодно. Сигарета тихонько тлела в пальцах Майкла, установившего локоть на стол. В этом был весь он: занял собой все пространство, будто пытаясь добраться до той половины. Та половина откинулась на спинку кресла, не меняя каменной осанки, словно невзначай ускользая и увлекая за собой не жестом, но по наитию. Они снова развернулись друг к другу. Скотт будто отпустил нить разговора и снова перевел на мужчину взгляд, поршнями проедающий лицо. Они оба не обращали никакого внимания на замерший в десяти шагах персонал. Кажется, и те поняли, что что-то происходит. - Я жду, - дружелюбно сказал Фассбендер, затягиваясь сигаретой и совершенно натурально выпуская дым сразу во все стороны. Эндрю вопросительно дернул подбородком. - Когда ты хорошо попросишь. Эндрю сложил руки на груди, защелкивая панцирь. Он был недоволен и доволен одновременно. Он забыл, что вместе с этим человеком в его жизнь – в жизнь, которую он проживает короткие часы под удушающим светом горячих ламп, когда под кожей копошится что-то неизвестное и чужое, - придет единственный, кого он не в силах переспорить. Эта ублюдская манера обезоруживающе апеллировать напрямую к его нуждам и желаниям. Что тут отвечать. - Я нужен тебе, потому что без меня ты умрешь. Не так ли? Твой друг мне сказал, - сигарета мотнулась в сторону Гэтисса, голос иронично искривился на слове «друг», - и другой друг тоже. Звонил, уговаривал, сказал – без тебя ничего не получится, Моран. Теперь я хочу услышать это от тебя. За тобой ведь слово решающее. Майкл наклонился над столом, делая еще одну затяжку. Как же давно он не курил. Да он и сейчас не курит - подкармливает какое-то чудище, тихо урчащее внутри. - Он хочет, - возмущенно вспыхнул Эндрю, обнимая ладонями свои локти, - все, что я от тебя слышу – это «я хочу», «я хочу». Весьма претенциозно. - Ты не имеешь права на эту претензию. - Ты просто пытаешься меня уесть, как всегда, ты живешь ради этого. - Мать родную продам, - горячо заверил Майкл. Они переругивались так быстро, что даже не допускали пауз. - Скажи, - повторил Фассбендер, - признай, что умрешь без меня, и тогда я рассмотрю это предложение. Это пойдет тебе на пользу. Эндрю понравилась правильно поданная наглость. Он раскрыл руки, подавая условный сигнал. В глазах напротив вспыхнул энтузиазм. Эндрю сделал выпад, наклоняясь над столом, и оказался в непосредственной близости к застланному дымом лицу. - Я умру без тебя, Себастьян Моран, - прошептал он, и его глаза задвигались так быстро, будто его схватил припадок. Все его напряженное замершее лицо, будто маска, на самом деле было в движении: оно колебалось и дрожало от гнева и другой, неопределимой эмоции. - Но ты недооцениваешь мое презрение к смерти, потому что я умирал великое множество раз. Эндрю выхватил сигарету изо рта Майкла и окунул ее в чашку с нетронутым зеленым чаем. Фассбендер все равно искренне не хотел его пить, потому что Моран пьет только черный чай. Откуда, в конце концов, он это знал? Откуда в нем была эта уверенность, словно он сам наблюдал все привычки этого человека? - Здесь не курят. Они смотрели друг на друга в упор еще пару мгновений, а потом резко отпрянули, будто выныривая из сна. Эндрю повел головой влево, разминая шею, улыбнулся, глядя на Марка, а Майкл с силой расправил плечи и посмотрел в свою чашку. Из него что-то обильно и нехотя вытекало. Он потряс головой, вытряхивая остатки дыма. По ту сторону стола Эндрю довольно приник к своему стакану сока, поглядывая на него из-под ресниц. - Повторите это для Стивена? – послышался одухотворенный голос Марка. Фассбендеру показалось, что он только что побывал на аттракционе – таком, какой он еще не пробовал. Ментальное проникновение на грани фола. Он рассмеялся от облегчения, что внезапное наваждение прошло, и потом почувствовал, что хочет еще. Вернувшийся мир, с его дождями и голосами, мир, в котором его сознание не балансировало на острие нерва, был привычным, но с этой секунды в нем чего-то не хватало. Поэтому уверенно кивнул. Действительно ли произошло следующее, что он увидел, или ему показалось – но Эндрю, не отрываясь от своего сока, который он пил залпом, мелко кивнул вместе с ним – не поддакивая, но мрачно одобряя его правильный выбор. А что бы он сделал, если бы Фассбендер отказался?