Ничего личного!

Гара сидит напряженно, забросив ногу на ногу и придвинувшись на самый краешек кресла: спина прямая, левая ладонь охватывает правую – еле держится, чтобы не вскочить. Каждый раз, когда директор выслушивает новости о зловещем конкуренте, с трудом подавляет праведный гнев и растущую панику. В другое время и в другой должности он бы обязательно высказался в самых крепких эпитетах, жестикулируя, призвал единственного зрителя к непримиримой борьбе на пути через тернии к звездам, а может, даже показательно довел бы себя до слез. Но руководителю истерить негоже, поэтому Гара нервничает молча, хотя его отважные тараканы неистово рвут и мечут. Я вижу его насквозь. - Нужно скопировать эти макеты: за ними будущее, – быстро произносит Асада-сан, глядя поверх моей головы. – Ты ведь достанешь их? В испуганных глазах блестит нескрываемая надежда. Ухмыляюсь: нет, не Асада-сан. Гара. Однокурсник, гений, угрожавший повеситься в случае пересдачи, и злодей, подбивавший народ к сидячей забастовке у деканата. Когда однажды пьеса с треском провалилась (преподаватель попался непробиваемый и попросту выставил неготового трагика за дверь), несчастный долго рыдал на моем плече, сокрушаясь о «навсегда запятнанной чести». Столько лет прошло, а он ни капли не изменился: переполненный эмоциями, мучает себя и других. Ну какой из него начальник? Артист погорелого театра, играющий роль диктатора, которая ему отчаянно не дается. Эх, было бы все как прежде! Был бы рядом разумный Дайске, давал бы Макото регулярных пинков, жизненно необходимых его мятежной натуре, а тот бы, огрызаясь, какого черта его, ранимого, обижают, вдохновлял всех на подвиги. Некому теперь схватить Гару за горло да прижать к стенке, некому одернуть. Асада хочет сильной руки... как назло, я тоже. Потому могу помочь исключительно промышленным шпионажем. - Достану. Но цена будет в два раза выше, – зевнув, отвожу глаза: извини, дружище, ничего личного, просто бизнес. Ложь стала у нас разменной монетой, но я не виноват, что однажды ты наговорил Ошиде грубостей. Раньше надо было головой думать. Согласен, Дай еще тот формалист, принципиальный догматик, но заявлять ему, что он не разбирается в людях? С ума сошел. За конфликтом последовало логичное волевое решение разделить фирму, и нынче, когда вы оба тонете в проблемах, грех вас не поиметь. - Я оплачу, как скажешь: авансом, наличными, главное – поставить Дая на место. Пусть видит, как мне здорово без него! – Гара фыркает, ослепленный тщеславием. Вечно бы любоваться... но нужно заглянуть к Дайске, рассказать, что тут происходит. Он ведь тоже мне платит, ага. Вприпрыжку покидаю кабинет, насвистывая песенку, спускаюсь по ступенькам, когда... щелкает наушник. В телефон Ошиды я предусмотрительно воткнул жучок. - Эта гнида уже предложила тебе мои макеты? – резкий голос Дайске. - И заломила космический ценник, – раздосадовано. Макото. Секунду-другую я шизею: они что, созвонились? Аллилуйя!! – Слуга двух господ, греет руки у костра нашей взаимной ненависти – ни совести ни стыда, – с характерным пафосом роняет мой проницательный лицедей. Страдает. - Недолго осталось, – агрессор пугающе хмыкает. – Поможешь мне его приманить? - Обижаешь: я твоя правая рука! Да Ивагами уже поддался на провокацию. Сомневаешься? - Ни в коем случае. Но пока не прошло слияние, я не вправе тебе приказывать, – Ошида умеет направлять энергию друга в конструктивное русло. - Считай, прошло, – Асада улыбается. – Готов приступить к обязанностям. - Похвально, – в беседу вмешивается шум мотора: значит, шеф за рулем. – Еду, буду через полчаса, обсудим, что делать с нашим посредником. Сигнал отбоя, гудки. Привалившись к стене, не знаю, плакать или смеяться: долбанные месяцы, пускаясь на всевозможные ухищрения, я пытался помирить этих баранов, торгуя информацией, вынуждал сближаться – и вот, наконец-то! По дороге подзаработал чуть-чуть... Ничего личного, парни, просто чтоб время зря не терять. Я тяжко вздыхаю: не поймут. Потираю шею, вспомнив, как больно бьет интеллигентный Дайске, как пинает тщедушный Гара... Хорошо, догадался прослушку поставить: не дай бог оказаться загнанным вояками в угол! Так, спокойно, перехожу к «плану Б»: эвакуируюсь.

The end

Написано и отредактировано: 19–20.10.2015 г. Минск, Беларусь