dissonance

«Это, должно быть, чья-то злая шутка», – пульсом отдается в голове Чжухона, когда он в очередной раз смотрит на непроницаемое лицо новичка. Он, как и все, не задумывается о том, каково самому Айэму сейчас, когда тот внезапно становится центром всеобщей неприязни. А если такая мысль и проскальзывает, Чжухон ненавидит парня еще больше, а потом отдергивает Кихена, когда замечает, как тот со вздохом поджимает губы. Они не будут дружелюбными с этим каменным изваянием, по крайней мере, до того момента, пока сам Им не начнет искать связи, а может, просто сольется. Именно так решает Чжухон, и, кажется, что большинство прислушивается к нему, с трудом пересиливая себя в присутствии камер. А Чангюну тяжело, он даже сам не до конца осознает насколько, наверно, даже если бы его спросили о чувствах, парень бы просто молчал, опустив голову. Неприязнь была осязаемой, уплотняла воздух и давила на затылок мыслями о том, что дальше будет только хуже. Им всегда был замкнутым, но легко шел на контакт с людьми, стоило с ним только заговорить, и он действительно надеялся, что кто-нибудь из парней хоть что-то скажет, хотя бы слово, за которое можно было бы зацепиться и выбраться из этого болота. Все оказалось сложнее, чем он предполагал, по прибытии в общежитие, он не мог найти себе места, прилепившись к стене, пока ему не предложили посидеть в гостиной, хотя там он быстро остался лишь наедине с Юно, который явно был на грани истерики. Он поджимал губы в вымученной улыбке и часто вздыхал, говоря о том, что никто из парней не сможет принять его после всего того, что они вместе пережили, и Чангюн понимал, хотя не мог внятно выразить свои собственные чувства, да и кому они были нужны. Разбирая вещи, Чангюн прекрасно слышал разговоры парней, касающиеся его появления, и пытался придумать хоть что-то, что бы он мог сделать сам, но мыслей не было. В таких ситуациях он не бывал, да и с людьми в принципе почти никогда не заговаривал первым. Было очевидно, что дальше все будет только усложняться, но никто не спешил менять ситуацию даже на следующее утро, и сам Чангюн чувствовал себя совершенно обессилевшим, хотя впереди был еще целый рабочий день. Ближе к вечеру он чувствует себя странно, когда его окликает Кихен по сценическому псевдониму, старший говорит об окончании тренировки и велит собираться, а Чангюн так и застывает на несколько секунд и приходит в себя только после того, как его плечо грубо задевает Чжухон, проходя мимо. Это не больно, но отрезвляюще, решает сам Им и быстро собирается, чтобы не отставать от команды, ведь вряд ли кто-то будет его ждать. По пути в общежитие Чангюн сидит рядом с дремлющим Хенвоном и напряженно следит за дорогой, иногда зажмуриваясь от ярких вспышек, кажется, он холодеет на пару градусов, когда, отворачиваясь от окна, натыкается на пронизывающий взгляд Чжухона. Больше с ним никто не заговаривает, и Чангюн терпеливо ждет своей очереди в ванную, копаясь в телефоне. Он принимает душ последним, и когда выходит из ванной, немного удивляется тому, как быстро все исчезли из общежития, кроме Чжухона, и не успевает прикусить язык, вопрос о том, где все, вылетает сам собой, но рэпер не отвечает, переводя на парня тяжелый взгляд. Сказать по правде, Чангюну и не нужен был ответ, наверно, поэтому он быстро разрывает невыносимый зрительный контакт и исчезает за дверями своей комнаты. Чжухон раздумывает с минуту, разминая пальцы и зло поджимая губы, двадцатью минутами ранее он почти повыпинывал всех с общаги. На самом деле, у него не было планов воспитывать этого щенка, но то, как он себя вел, даже не стараясь сблизиться с парнями, доводило его до бешенства. На грани сознания Чжухон давил появляющуюся мысль о том, что сорвется, и дело без рукоприкладства не закончится. Слишком много эмоций он тратит на этого парня. Даже под прикрытыми веками видеть непроницаемые глаза этого сосунка становилось невыносимо. Он ловит себя на том, что хочет просто избавиться от Има, как от шума в голове, стереть, чтобы его не было, и только больше раздражается, откидывая полотенце на диван. Чжухон с трудом давит в себе желание без разговоров подправить безэмоциональное лицо, как только входит в чужую комнату. Чангюн не удивляется и, кажется, даже не реагирует на его появление, только поправляет майку и смотрит. Смотрит так, что у Чжухона скулы сводит от равнодушия в чужом взгляде, и не замечает, как Чангюн инстинктивно напрягается. Он почти физически чувствует опасность, которая исходит от старшего, и оставаться с ним наедине – последнее, чего бы он пожелал. Чжухон сильнее и мощнее, это видно даже невооруженным взглядом, и не то чтобы младший боялся, может, совсем немного, в качестве оценки реальности. – Тебе тут не рады, и ты это знаешь. Скажи мне, какого хуя не стараешься сблизиться с парнями? – Чжухон зло цедит каждое слово и видит, как младший поджимает губы, словно бы не собираясь отвечать, от чего звереет еще больше, готовый в любой момент накинуться на парня. Чангюн видит это и внутренне ежится, слыша, как чужой голос сочится ядом, но сдерживается, не позволяя себе даже дрогнуть под тяжелым взглядом, тем более что ответить ему нечего, и это явно не порадует старшего, поэтому, когда тот приближается и продолжает, младший с трудом удерживается от того, чтобы не отступить. – Вообще я бы тебе врезал, – признается Чжухон и не ожидает услышать ответа, но насмешливо щурится, когда Чангюн перехватывает его взгляд и старательно равнодушно произносит. – Ну, врежь, – он даже пожимает плечами, что только еще больше злит Чжухона, и добавляет так же тихо. – Только я не буду стоять смирно. Им действительно не стоит смирно, но Чжухон внезапный и чересчур агрессивный, и младший пропускает первый удар, которым ему разбивают губу. Он отшатывается, но не сдается, когда старший снова замахивается, жмурится и бьет в ответ, рассекая кольцом на безымянном пальце бровь противника. Кажется, Чжухона это только раззадоривает, он со смешком сбивает младшего с ног так, что Им сильно прикладывается головой об пол и на мгновение теряется в пространстве, он зажмуривается, когда старший встряхивает его и больно обжигает ладонью щеку. Второй удар Чангюн перехватывает, сжав пальцами крепкое запястье, с усилием фокусирует зрение на лице старшего, на котором проявляется только большая ярость. Им закашливается и приоткрывает рот, когда Чжухон сжимает свободной рукой его шею с такой силой, что у младшего быстро немеют пальцы, вцепившиеся в его руки. Он дергает ногами, тщетно пытаясь скинуть с себя парня, и когда, наконец, Чжухон расслабляет хватку, Им шумно втягивает воздух и вскрикивает от неожиданности, получая жгучую пощечину, от которой темнеет в глазах, он не успевает прийти в себя и шипит, старший хватает его за загривок, насильно приподнимая над полом. – Как же заебала твоя каменная физиономия, знаешь? – Чжухон рычит, сжимая в кулаке волосы младшего, дергает его на себя, заставляя сильнее запрокинуть голову и посмотреть себе в глаза, увиденное, кажется, удовлетворяет его, он ехидно замечает. – Что, испугался? Чангюн не отвечает, упираясь ладонью в твердую грудь, облизывает разбитые губы, и уже почти не хмурится от того, с какой силой старший сжимает его волосы, только все еще прерывисто дышит. Он понимает, что Чжухон ждет ответа, возможно, даже положительного ответа, но вкус крови на собственных губах злит младшего, как злит и собственное бессилие против Чжухона. И что хуже всего, Чангюн понимает, насколько жалко выглядит его сопротивление на фоне силы старшего. – Нет, – выходит полузадушено, и Чангюн с трудом выдерживает пламенеющий взгляд, силясь не шипеть от усилившейся хватки чужих пальцев. Он хмурится, когда Чжухон едко усмехается, и дергается, отталкивая его, и старший с силой прикладывает его об пол, затылок простреливает дикой болью и перед глазами рассыпаются искры. Чангюн с трудом приходит в себя и леденеет, ощущая, как старший бесцеремонно и грубо раздвигает его ноги, тянет под себя, с треском разрывая майку. Он пытается оттолкнуть его, но выходит как-то вяло: тело все еще не слушается, а в голове стоит плотный гул собственного пульса, и реальность смазывается от каждого резкого движения. – Как же мерзко ты себя ведешь, – Чжухон сдергивает с парня шорты вместе с бельем, обнажая стройные ноги, впивается пальцами в бледную кожу бедра и усмехается, глядя на жалкие попытки младшего освободиться. Чжухон на секунду задумывается приложить его еще раз башкой об пол, но потом отвлекается и хватает запястья парня, и прижимает их к полу, заглядывая в проясняющиеся глаза, и с удовольствием переспрашивает. – Не боишься? Чжухон дуреет от того, насколько сильно поменялся взгляд парня, стоило только оставить его без одежды, да и что говорить, там было на что посмотреть. Плавная линия бедер чего стоит, да и кожа под ладонями была по-девичьи гладкой. Сам Чжухон и не понял, когда у него успел встать, но факт остается фактом, в глазах Чангюна уже нет мертвецкого безразличия, жаль только, что сам Чжухон не может понять, что за смесь он видит и что хочет разглядеть в нем сам Чангюн. Чжухон с садистским удовольствием сжимает пальцами тонкие запястья, и другой рукой оставляет красный след от собственной ладони на молочной коже. Он видит, как Чангюн резко выдыхает от удара и беспомощно дергает руками, а потом изо всех сил пытается зажаться, стоит ладони старшего с нажимом пройтись по внутренней стороне бедра. Чжухон впивается пальцами в кожу, оставляя отпечатки, раздвигает ноги парня еще шире, и усмехается, потому что Чангюн не прекращает дергаться. – Тебя здесь кто-нибудь трогал? – Чжухон издевательски скалится, больно сжимает округлую ягодицу, и грубо давит пальцами на нетронутые сжатые мышцы, проникая внутрь, внимательно смотрит на ошарашенное краснеющее лицо младшего. Он бесится и в то же время его заводит, что Им не сдается, не просит остановиться, но дрожит и прерывисто дышит, от этого хочется зайти еще дальше, хоть он и не думал об этом вовсе. А Чангюну кажется, что он вот-вот умрет от стыда, он зажмуривает глаза от боли, ерзает и пытается избавиться от дискомфорта, но Чжухон не дает ни единого шанса на это, практически обездвиживая, нависает над ним и рычит: – Смотри на меня. Чангюн с трудом подчиняется, ему действительно становится нехорошо и слишком жарко, к груди подкатывает давящее чувство от того, насколько дикие глаза у Чжухона. Становится хуже, когда пальцы внутри нажимают на простату и младшего практически подкидывает над полом от незнакомых ощущений. Он даже и не заметил, как глубоко задышал, в отличие от старшего – ухмылка Чжухона стала шире. Чжухону хочется сказать «давай, попроси меня остановиться», но от чего-то он уверен, что ему, Чангюну, ясно, что он уже не остановится. Младший узкий и горячий, нетронутый, от чего дико чувствительный. Чжухону кажется, что он совсем теряет над собой контроль, ощущая насколько туго внутри, он касается чувствительного комка нервов, глядя на то, как Чангюн прерывисто дышит, облизывает разбитые губы и часто моргает, словно пытается понять, что с ним происходит, и как справиться с этим. Им практически весь дрожит и не может совладать с собственным телом, он задевает коленями Чжухона, следом лихорадочно раскидывает бедра и выгибается, пропуская момент, когда Ли отпускает его руки, для того чтобы прихватить пальцами темные волосы, младший жмурится и громко выдыхает, даже не пытаясь сопротивляться. Рук он практически не чувствует, а ноги дрожат и послушно раздвигаются под тяжестью чужой ладони. Он заглядывает в чужие почти черные глаза и не сдерживает вскрика, когда Чжухон врывается в его тело, больно сжимая волосы в кулаке, умножая боль от грубого проникновения. Чжухон немного выходит и снова толкается, стискивает зубы на его шее, чтобы не зарычать от обжигающей тесноты, обволакивающей его член. Он улавливает короткий стон, когда младший беспомощно цепляется за его плечи и судорожно выдыхает на грани стона от острого ощущения давления на простату, и с этого момента отпускает собственные мысли, оставляя острое желание оттрахать младшего, чему он и следует. Он подхватывает бедро младшего, входя еще глубже, и шумно выдыхает, вместе с тем, кажется, теряет рассудок, глядя на то, как Чангюн задыхается громким стоном и неосознанно выгибается. Ему нравится. Чжухон впивается укусом в чужие губы, тонкая нежная кожа снова лопается, не выдержав напора, и Чангюн полузадушено стонет в чужой рот и кусается в ответ, ощущая довольную ухмылку старшего. Он больно вонзает короткие ногти в плечи и дергает ногой, когда Чжухон задирает ее на плечо и насмешливо хрипит, нависая над ним, замедляется, и, перехватывая растерянный мутный взгляд, резко толкается внутрь, срывая с истерзанных губ громкий стон. Чангюн вздрагивает, бьется затылком об пол, и непрекращающиеся стоны превращаются в жалобный скулеж. Он зажмуривается, когда понимает, что теряет над своим телом контроль, и поддается навстречу, бесстыдно насаживаясь на чужой член, сосредотачивается только на ощущениях, чтобы не видеть, насколько им сейчас доволен старший. Но Чжухон низко рычит, срываясь на бешеный ритм, глядя на то, как Чангюн прогибается и кусает собственное запястье в попытке удержать громкий всхлип, а потом зажмуривается сильнее и хватается за крепкое плечо, замирая на короткий момент, болезненно сжимаясь вокруг твердого члена. Он бьется затылком об пол и напряженно вытягивается, роняя длинный, до неприличия громкий стон, пачкая собственный живот. Чжухон слышит собственное тяжелое дыхание, когда опускает бедро младшего, и усмехается, глядя в открывшиеся почти черные глаза. У Чангюна красные щеки, прилипшие к вспотевшему лбу пряди волос и чересчур яркие губы, которые он продолжает кусать, пытаясь сдержать в себе прерывистые вздохи. Он чувствует твердую пульсацию в себе, и, когда Чжухон с нажимом проходится по низу живота, продолжая внимательно смотреть, младшему кажется, что его тело наполнено чем-то горючим, что вот-вот воспламенится. Им не сопротивляется, ему вообще кажется, что у него не осталось сил, едва Чжухон выскальзывает из его задницы с похабным влажным звуком и приподнимает его, переворачивая на живот. Колени разъезжаются, и Чангюн едва не бьется лбом об пол, успевая подложить ладони. Чжухон больно сжимает пальцами упругие ягодицы, и младший жмурится от стыда быть настолько открытым. Но старшему плевать на его чувства, он подтягивает его к себе за бедра и сильно давит на поясницу. Чангюн пытается зажаться, но тело не слушается, он только несдержанно стонет, когда внутрь снова скользит твердый член, и дрожит от этого ощущения. Чжухон закусывает губу и больно цепляется за чужие бедра, насаживая Има практически до упора, от чего младший скулит, задыхаясь собственными стонами, слепо прижимает ладони к полу, вздрагивая от каждого сильного движения. Тело реагирует еще острее на каждое прикосновение старшего. Чжухон совершенно очевидно не умеет сдерживаться, он хватает младшего за волосы, вынуждая прогнуться еще сильнее и заскулить от боли, он впивается губами в угловатое плечо, оставляя очередной след на светлой коже. У Чангюна от трения начинают гореть колени, он громко вскрикивает, когда Чжухон входит с размаху, срывается, трахает жестко и быстро, ударяясь бедрами о его задницу, старший сильнее сжимает в кулаке его волосы и стискивает пальцами бедро, Чангюн всхлипывает и отчаянно стонет, зажмуриваясь, потому что реальность густо смазывается и он окончательно теряется. После очередного оргазма Чангюн понимает, что не может даже пошевелиться, ощущая себя абсолютно обессилевшим. Он чувствует горячее тяжелое дыхание и жар прижавшегося к его спине Чжухона и запоминает, как щеку холодит пол, а по бедру скользит горячая ладонь, после чего, кажется, отрубается. *** Чангюн просыпается утром от того, что кто-то настойчиво щекочет его щеку. Он открывает глаза, натыкаясь на заинтересованный взгляд Кихена. Именно заинтересованный, без доли неприязни или еще чего-то подобного, что ожидал увидеть младший. – Мы с ребятами в парк собираемся, позже тебя заберут, после обеда или вечером, – голос Кихена приятно ложится на слух, и Чангюн почти теряет бдительность, потому что парень снова трогает его щеку и почему то переводит взгляд на шею, а затем подтягивает одеяло выше, укрывая младшего, и улыбается непривычно дружелюбно: – Отдыхай. Чангюн окончательно приходит в себя, когда слышит щелчок двери, и неумолимо краснеет, когда до него доходит, куда смотрел Кихен. Он трогает пальцами шею, гладит плечи и хмурится, кусая губы, ощущая легкую, даже волнительную боль. Если бы он мог, то вслух бы сказал, что Чжухон перестарался, но только от одной такой мысли ему хочется навсегда остаться с головой под одеялом. Чангюн долго не может решиться выбраться из постели, но, когда до него все же доходит, что он лежит не на своем месте, он соскакивает неожиданно для самого себя, и тишину рассекает хриплый несдержанный стон от резкого движения. Им едва успевает схватиться за кровать, чтобы не рухнуть на пол на дрожащих ногах. Мысль о том, что все можно представить диким сном, отпадает, став абсолютно абсурдной, потому что путь до душа Чангюн преодолевает только благодаря стенам. Чангюн даже тихо матерится, собственное состояние приводит его в ужас, он практически не может сдвинуть ноги, поясницу ломит, кожа на коленях горит, словно он ее поджигал. Даже струи воды кажутся ощутимее, чем прежде, Чангюн взволнованно осматривает свою кожу и касается темнеющих пятен на своих бедрах. Ему кажется, что он становится пунцовым, когда, заведя руку назад, он трогает себя между ягодиц и тихо шипит. К такому его жизнь не готовила. Чангюн бы посмеялся над самим собой, но думать о том, что будет дальше, становилось еще страшнее, чем вчера. Было стыдно, он даже не представлял, как будет смотреть парням в глаза, да и как его самого будут воспринимать, если до этого он был, мягко говоря, лишним, то теперь… Чангюн попытался заткнуть собственный поток мыслей, вспоминая прикосновения Кихена, его взгляд. В нем не было осуждения или насмешки, быть может, Иму хотелось видеть в нем отголосок заботы, но он правда почувствовал ее, когда Кихен подтянул одеяло. Чангюн натянул на себя футболку и с трудом залез в собственную постель, закутавшись в одеяло с головой. Мысли как назло сменились воспоминаниями, под одеялом быстро стало невыносимо жарко. Он слышал собственные стоны, сам хватался за руки Чжухона и прижимался к его телу. Лучше бы старший избил его до потери сознания, чем все это. Чангюн заворочался и вздохнул, плотнее зажмуривая глаза и пытаясь заснуть. *** Чжухон чертыхается, когда звонит телефон, и выходит из аптеки, чтобы ответить, но на секунду задумывается, глядя на высветившееся на экране лицо Минхека, а затем вздыхает, прикладывая телефон к уху. – Чего? – спрашивает он и слышит противный ехидный смех, от которого буквально сводит скулы. – А я думал, чего ты так говнился, потрахаться хотелось? – Почти угадал, – раздражается Чжухон, и прежде чем тот отвечает, добавляет: – Ты только для этого звонишь? – Вообще-то нет, ты бы в аптеку заглянул, дружок, – хохочет Минхек, а потом успокаивается и шумно прочищает горло. – Кихен сказал, что ты перестарался, могу посоветовать кое-что... – Говори, – нетерпеливо перебивает Чжухон, прикусывая губу. – Ты дойди до аптеки, а то забудешь, – фырчит Минхек и чем-то шуршит, а потом смеется, когда Чжухон говорит, что он почти в аптеке, и, продиктовав заковыристое название, хитро мурлычет. – Люблю, когда ты такой заботливый, Хонни. Хочу задать вопрос, после этого расскажу, как использовать. – Валяй, – не думая, фыркает Чжухон и тут же стискивает зубы, слыша вопрос. – Наш малыш хорош? – Невероятно, – рычит Чжухон и закатывает глаза, когда Минхек, посмеиваясь, щебечет о том, как применить чудодейственные средства. Чжухон обещает себе как-нибудь открутить голову Минхеку, убирая телефон в карман, и спешит в аптеку. Уже перед самым общежитием он встречает Шону, и тот сообщает, что парни уехали в парк и неплохо бы было вытащить туда и Чангюна. У Чжухона пересыхает в горле, когда он слышит имя младшего, коротко кивая, продолжает слушать Шону. Он говорит о том, что съемки будут длиться целый день с перерывами, так что вполне нормально будет, если он, Чжухон, привезет младшего немного позже, а ребята найдут, чем их прикрыть. У Шону во взгляде нет ничего осуждающего, это даже немного смущает, или Чжухону только кажется, но он старается запомнить все его слова и кивает на прощание, обещая, что все будет хорошо. В общежитии царит тишина, и парень позволяет себе глубоко вздохнуть, закрыв дверь. Он выключает телефон, разувается и скидывает с головы капюшон, проходя вглубь квартиры, сначала до ванной, где долго смотрит на себя в зеркало, силясь осознать, что он вообще творит. Ответов он не находит, но заходит в комнату с определенным букетом чувств. С одной стороны ему хочется увидеть Чангюна, с другой стороны, ему не по себе уже от того, что он хочет видеть это лицо и хочет знать, что будет отражаться в чужих глазах. Старшему за все утро уже пару раз становилось дурно, когда в голове всплывали картины произошедшего. Он прошлялся почти семь часов и продрог бы насквозь, если бы не перепады собственной температуры, от того, что подкидывала память, едва он прикрывал глаза, – лицо Чангюна с призывно открытыми губами, его кожа, украшенная кровоподтеками стараниями самого Чжухона, и горячее податливое тело. Чжухон попытался встряхнуться, глядя на второй ярус кровати, он сам не понимал почему, но был уверен, что младший не спит. Он скинул с себя куртку, оставаясь в футболке, и решил обойтись без приветствия, нарушая тишину тяжелым обращением: – Слезай оттуда. Он больше ничего не сказал, но на мгновение замер, когда Чангюн заворочался и шумно вздохнул. – Не хочу, – голос у младшего был тихий, хрипловатый и немного сонный, от чего Чжухону пришлось поджать губы, чтобы не улыбнуться. Ему захотелось поскорее увидеть его лицо. – Я могу сам тебя стянуть оттуда, но потом не буду так ласков, как планировал, – вкрадчиво произносит он и слышит второй вздох. Чангюн послушный, но не робкий, и старший даже не понимает, как это вообще может сочетаться в одном человеке. Он замирает на несколько секунд, наблюдая за тем, как из-под одеяла выглядывают чужие ноги, сначала щиколотки, а потом Чангюн поворачивается, чтобы спуститься, и Чжухон скользит взглядом по его бедрам. Он отводит глаза, прикусывает губу и лохматит короткие волосы на затылке, думая о том, что ему придется постараться. Когда младший наконец спускается и неловко мнется на одном месте в пижамной футболке и белье, Чжухон хитро щурится. Выглядит Чангюн именно так, как он и предполагал, смущенно и затраханно, иных слов он просто и подобрать не может. Он кивком указывает на свою постель и с трудом отвлекается, роясь в бумажном пакете, а когда поворачивается, Чангюн замечает ухмылку на пухлых губах. – Раздевайся. Младший не сдерживается, поджимая губы, отрицательно качает головой. Вчерашнего ему хватило, и он уверен, что просто не выдержит всего того, что может быть, но Чжухону кажется плевать на его страхи, он дергает чужую футболку и повторяет свою просьбу, похожую больше на приказ. – Снимай тряпки или это сделаю я. Чангюн прикусывает губу, опуская голову, медленно стягивает с себя футболку и на секунду останавливается, неуверенно поддевая резинку белья пальцами, Чжухон добавляет «это тоже», и младшему мгновенно хочется испариться, но он слушается. Младший забавно прикрывается ладошками, сидя на кровати, он так напряженно свел ноги, что у Чжухона даже хрипнет голос от такого вида, он неосознанно залипает на бледные бедра, украшенные синяками, и острые колени с содранной кожей. Младший удивленно вздыхает, когда Чжухон опускается перед ним и внимательно разглядывает его колени. Чангюн видит, как старший выдавливает какой-то гель на свою ладонь, но вопросов не задает, только вздрагивает, когда чужие пальцы касаются поврежденной кожи. Чжухон шикает и дует на щиплющую кожу, и Чангюн ощущает, как быстро заливается краской, ему почему-то становится невыносимо жарко, когда старший проделывает то же самое с другим коленом, а затем касается теплыми ладонями его бедер. Кожа мгновенно покрывается мурашками, и Чжухон мягко усмехается, нанося гель на яркие синяки от собственных пальцев. Он убирает тюбик и достает другой, поднимая голову, чтобы взглянуть на младшего. У Чжухона на секунду перехватывает дыхание, потому что Чангюн сидит с закрытыми глазами и дышит через рот. Наверно, поэтому младший вздрагивает от неожиданности, когда Чжухон мягко раздвигает его ноги. Чангюну хочется воспротивиться, но колени под ладонями старшего дрожат и почти не слушаются, а когда Чжухон просит его лечь на подушку, ему и вовсе хочется взвыть. – Не бойся, – хрипло просит Чжухон, и Чангюн поневоле подчиняется, опускаясь спиной на постель. Ему хочется сказать, что он не боится, он вообще не может понять, что чувствует, кроме смущения и дрожи, и рефлекторно пытается свести ноги. Он пунцовеет, стоит старшему позвать его по имени. – Доверься мне. Сейчас. Чжухон касается воспаленной чувствительной кожи между ягодиц и тяжело вздыхает, нанося гель. Это оказывается сложнее, чем он думал. Чангюн ахает от первого же прикосновения и дергается, неловко сводя колени, но потом, все-таки совладав с собой, позволяет старшему продолжить. Чжухону приходится стиснуть зубы, прежде чем скользнуть пальцами внутрь, с усилием подавляя воспоминания о прошлой ночи. Чангюн все усложняет, неприкрыто выгибается и дышит часто-часто, раздирая и без того шаткое самообладание старшего. И когда Чжухон нависает над ним, он сам тянет его к себе, сжимая в кулаке ткань футболки, слепо прилипает к чужим губам и нетерпеливо стонет, стягивая чужую одежду, давит в себе отголоски мыслей. У Чжухона с губ срывается смешок, что, он не планировал это, а потом он прижимается к горячей коже и с трудом подавляет желание вцепиться в нежную шею, вместо этого мягко целует под подбородком, встречая рассеянный мутный взгляд. Он нежничает, гладит вздрагивающие бедра, вжимается губами в линии ключиц, прежде чем плавно скользнуть внутрь. Чангюн гнется, поддается навстречу, чтобы ощутить Чжухона еще глубже, соединяет щиколотки у него за поясницей, и несдержанно стонет, отпуская все напряжение, каким он был скован все утро. Чжухон толкается глубоко и сильно, но не позволяет себе резких движений, до тех пор, пока сам Чангюн не просит, вздрагивая и цепляясь за его плечи так отчаянно, что старший срывается, забываясь, несдержанно врываясь в желанное тело, практически вбивая его в постель. Чжухон успевает ощутить лихорадочную дрожь младшего, прежде чем тот оглушительно всхлипывает и сжимается на нем, стискивая бока собственными бедрами. Чангюн заляпывает чужой живот и падает на подушку, в тот момент, когда его отпускает Чжухон и прихватывает губами кожу шеи, заглушая собственный до невозможности хриплый стон. Чжухон отстраняется не сразу, впитывая кожей дрожь младшего, и только когда она сходит, он приподнимается и смотрит в чужие глаза, заботливо убирает со лба растрепавшиеся волосы, прикасается к следам на вспотевшей шее и хрипло бормочет. – Надо здесь тоже обработать. Он совсем не ожидает услышать ответа и поэтому рассеянно реагирует, когда Чангюн тянет его обратно и с шумным вздохом фырчит, пытаясь устроиться удобнее. – Потом, хен… Я слишком устал. Чжухону становится легче, он ложится с краю и терпеливо ждет, пока младший прекратит возиться, после чего осторожно обнимает. Ему хочется узнать, что за мысли сейчас в голове Има, но тот молчит, хотя теперь это молчание не такое напряженное. Да и сам Чангюн тихо вздыхает, прижимаясь щекой к теплой руке, ловит себя на мысли, что тело уже не так уж сильно и ломит, и что он мог бы даже поехать, куда там говорил Кихен, только чтобы старший не отходил далеко, чтобы ничего больше не менялось. Кажется, именно с этим в голове он перестает ворочаться и засыпает. Только когда дыхание младшего выравнивается, Чжухон позволяет себе задуматься о том, что вообще произошло, и тяжело вздыхает. Ему никогда не приходилось испытывать столько чувств одновременно, и что хуже всего, весь этот коктейль все еще болтается в нем, обжигая и смешивая мысли. Чжухон прислушивается к тихому сопению и осторожно меняет положение тела. – Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу, – он шепчет совсем тихо, прижимаясь грудью к спине Чангюна, и кажется, не замечает, как младший задерживает дыхание, продолжая свою исповедь, чтобы хоть немного разгрузить разум. – Ненавижу, наверно, всей душой, если она есть, за твое появление, за то, что сводишь меня с ума. Что ты творишь вообще?.. Чжухон прижимается губами к выпирающему позвонку и утыкается носом в мягкие волосы со смешком, когда слышит тихий вздох. Слышит, значит, продолжает сводить с ума.