Смерть перед Рождеством'

Лидия была против. И она всем это без зазрения совести говорила. Да, она не хочет праздновать Рождество. И нет, она не эгоистичная стерва, которая хочет испортить всем веселье, просто она не может праздновать, когда знает, что опасность где-то рядом. Угроза. Конец. Конец, после которого уже никто не сможет вернуться. Конец, который несет за собой лишь хаос, страх, разрушения и пустоту. Пустоту наполненную тьмой и одиночеством. Смерть, если кратко. И Лидия не могла избавиться от этого чувства. Но ее никто не послушал. Все согласились с тем, что если один вечер они отдохнут, плохо не будет. И разве может что-то произойти именно в этот вечер? - Даже если это так, - сказал осторожный и благоразумный Скотт, когда они остались одни, и Лидия пыталась уговорить самого здравого из команды. – Мы сможем за себя постоять. Ребятам не помешает один разгрузочный день. Все мы имеет право отдохнуть. - Имеем, – согласилась Лидия. – Просто я боюсь. - Не стоит. Скотт обнял ее. И ей стало легче. Прошла неделя. Тихая неделя. «Затишье перед бурей» - кружилось в голове девушки. Но она старалась об этом не думать. Отгоняла назойливые мысли все глубже в самые дальние, потайные уголки сознания. Ведь действительно, ничего ужасного не произойдет, если они один вечер посидят, послушают музыку и немного выпьют. Все будет хорошо! Все будет хорошо! Все будут хорошо! – как мантру повторяла она ложь, которой обычно пичкают маленьких детей, и даже те в нее не верят. Это не правда. Ничего не будет хорошо. Не будет в порядке. Не все дойдут до конца. Потому что жизнь, блять, совершенно не справедлива, и, как все знают, лучшие из нас уходят первыми. В такие моменты Лидия считала свою жизнь наказанием за все ее грехи. Она грешница, поэтому до сих пор и ходит по земле. Все эти мысли не давали девушке спать, и нарастающий страх топором ломал все надежды и здравые мысли. И это была, наверно, одна из самый страшных недель в жизни девушки. Рождество. Небольшой загородный дом светился огнями и радостными улыбками посреди заснеженного леса около замершего озера. Снег валил большими хлопьями уже не одну неделю, так что теперь везде были огромные сугробы, в которых мог бы утонуть даже такой высокий человек, как Айзек, будь он с ними. Но его не было. Как и известий от него, что он хотя бы все еще жив. Везде висели разноцветные лампочки, и, благодаря Кире, они светили во всю свою мощь. Здесь были абсолютно все. Скотт, шутя, тер сжатым кулаком по голове Лиама, который делал вид, что ему неприятно, и якобы пытался вырваться из лап своего альфы. Стайлз объяснял Малии, что такое пунш и зачем нужны подарки. Мейсон целовался с Бреттом на кресле у камина. Шериф с Меллисой в стороне потешались, смотря на детей. Остальные тоже веселились. И все были уж слишком счастливы. «Все счастливы и все вместе» - пронеслось в голове Лидии. Как укор самой себе. Вместе. Вместе. Вместе. Это слово с каждым ударом все громче ударялось в сердце девушки. Они все вместе. Их всех снесут одним ударом. Хаотично она начала перебирать все варианты убийства большего количества людей. И остановилась на том, что под домом закопана взрывчатка или в окна пустят какой-нибудь газ. Джордан, с которым она жила уже несколько недель, осторожно положил руки на ее плечи и не удивился, когда она вздрогнула. - Может тебе сделать чаю? Крепкого, чтобы ты хоть чуть-чуть успокоилась. - Просто обними меня, – прошептала девушка, и, когда мужчина сделал это, чуть не зарыдала от счастья. Рядом с ним она чувствовала себя мало-мальски в безопасности. Перриш обнял ее со спины, положив подбородок ей на макушку, и посмотрел на ребят. - Хочешь, уедем? - Нет. Просто постой со мной. Так они и стояли в дверях комнаты, почти слившись в одного человека, оба немного напуганные и взвинченные. Джордан остро чувствовал состояние девушки и старался забирать ее тревоги как в прямом, так и в переносном смысле, так что Лидия почувствовала, как в какой-то момент его руки напряглись, и он сильнее прижал ее к себе. - Все будет хорошо? - Да, все будет хорошо, – и опять эта ложь. Опять все пичкают ее этой ложью. Когда кто-то объявил: «до 12 осталось 10 минут», и Лидия нехотя подняла голову. - Я в ванную, сейчас приду, – она поднялась на цыпочки и поцеловала Джордана. Этим поцелуем она хотела передать все, что не может ему сказать, все свои чувства, все свои страхи. Все это она завещала ему. Всю свою любовь, всю свою душу. Мужчина улыбнулся, еще раз осторожно обнял ее, отпустил и так и остался стаять в дверях в гостиную с гигантским сокровищем, подаренным ею, не знающий, что с ним делать. Свет в ванной включался медленно. Музыка доносилась слабым отзвуком, и Лидия попыталась спокойно выдохнуть. Не получилось. Она открыла кран и подставила руки под холодную воду. Закрыла глаза. - Твой страх - это оружие врага в твоих руках. Твой страх - это оружие врага в твоих руках. Не дай ему себя ранить. Твой страх - это оружие врага в твоих руках. - Этому я тебя научила, – раздался тихий голос за спиной. Лидия не оборачивалась. Это галлюцинация. Она к таким вещам уже привыкла. Надо только собраться с мыслями и все исчезнет. - Я думала, ты это никогда не запомнишь. - Твой страх - это оружие врага в твоих руках, – почти что плача, повторила девушка. - Хватит и одного раза. Нет прока повторять, если ты не улавливаешь смысл. - Твой страх - это оружие врага в твоих глазах. - Я тогда не боялась. И ты это знаешь! Я давно перестала бояться. Мне не было страшно... - Это всего лишь галлюцинация. Это всего лишь галлюцинация. - ... и ты это знаешь. Ты все знала. Еще до всего этого. Ты знала, но ничего не сказала. - Галлюцинация. Галлюцинация. Всего лишь галлюцинация. - Тебе даже стыдно посмотреть на меня, потому что ты все понимаешь! Лучше всех. А другие тебе ничего не говорят, потому что любят, но и они это понимают. Так же, как и я тогда. Лидия не заметила, как ледяная вода превратилась в теплую вязкую кровь. Жидкость заляпала все ладони девушки и стекала большими каплями вниз по руке, пачкая белые рукава. Она не почувствовала, как начала плакать, и слезы падали на руки, отчищая их от «грязи», но новая порция крови из крана снова все делала липким и красным. - Посмотри на меня и признай это. - Что? – не выдержала девушка. Она так резко повернулась, что волосы ударили ее, закрутившись с другой стороны. Эллисон стояла, как тогда, в зеленом платье поверх облегающих джинс, с накинутым на плечи плащом. Почти пустой колчан болтался за спиной, в руке она уверенно держала лук. Ее глаза зло смотрели на девушку. Так настоящая Эллисон Арджент никогда не посмотрела бы на лучшую подругу. Она смотрела с каким-то презрением и отвращением. - А теперь вот, ты живешь, ты веселишься, а не я. Ты дышишь и тебя обнимают, а это должна была быть я. Лидия молчала, она так же твердо смотрела в глаза призраку, но в ее взгляде читалась нескрытая мольба. Мольба на помилование. Обычно так смотрят люди, которых через несколько минут все-таки убивают. Мир жесток и никто не даст тебе своего прощения - Это ты! Только ты! Только ты виновата в моей смерти, Лидия! Я умерла по твоей вине, – голос Эллисон срывался, но не от эмоций, а от накопившегося гнева внутри. - Только ты в ответе за все. - И чего же ты хочешь? – голос девушки дрожал, она не ожидала, что слова, которые у нее несколько лет кружились в голове, так больно будет услышать от кого-то другого. Она не могла понять, что это не правда. Что это не так. Боль и ненависть к самой себе за несколько лет перепутали понятия добра и зла в ее голове. Она не могла даже сама с собой быть человечной. - Я, я хочу справедливости, – сказала галлюцинация, доставая одну из трех стрел. – Ведь это будет справедливо, Лидия? Лампочка, как будто устала, свет стал слабее, и некоторые очертания перестали быть такими явными. Воздух наэлектризовался. И запах крови, не очень приятный, терпкий запах, напоминающий боль и страдания, наполнил всю ванную. - За мою душу, – тихо сказала девушка. Ванная была не очень большой лук натянулся, стрела пролетела лишь два метра, со свистом пронзая воздух, и воткнулась в живот девушки. Кончиком она коснулась раковины с другой стороны, издав тихий звенящий звук. - За мое будущее. Вторая стрела проделала тот же путь, и разломала первую стрелу пополам, как бывает в кино или детских мультиках. Она издала тот же звук, оповещая, что достигла цели. Лидия пошатнулась и схватилась руками за раковину. Тут уже ее собственная кровь брызнула из раны, пачкая идеально белое платье и создавая пугающий контраст цветов. - За мою жизнь, – прошептала девушка. Она медленно натянула тетиву. Стрела летела до ужаса медленно, и так же медленно пронзила сердце. Звука не послушалось, потому что раковина была ниже. Наступила тишина. Звенящая тишина. Которая громче любых криков. Лидия сползла на пол. Галлюцинация присела на корточки перед телом. Она не казалась довольной. Она не злорадствовала. Ее лицо ничего не выражало. Как лицо палача, когда он отрубает голову незнакомому человеку. Ее лицо выражало безразличие. Ничего. Лишь правосудие. А правосудие безразлично. - Спокойной ночи, Лидия Мартин. Теперь мы квиты. Она встала и растворилась в воздухе. Лидия услышала, как несколько голосов синхронно крикнул «ура» и звук пробки вылетающий из шампанского. Люди веселились и были счастливы. Смех заполнял всю комнату и жизнь продолжалась. Лампочки замигали разноцветными огнями. Несколько ребят схватилось за руки и начали танцевать под старую мелодию из приемника. Другие еще громче засмеялись, глядя на них. Лишь Джордан Перриш и Стайлз Стилински вдруг нервно в один момент дернулись и посмотрели друг на друга, они прочитали в глазах другого свои собственные чувства. Народ повалил на улицу радуясь и искренне наслаждаясь жизнью. Кроме этих двоих никто не вспомнил о несчастной девушки. Тело лежало на полу, в идеально чистом платье. Лишь 2 невидимых стрелы торчали, идеально ровно, будто тянулись к звездному небу. Она была красива. Волосы лежали на полу, вокруг ее лица, создавая что-то наподобие нимба. Глаза ее были открыты. И хотя они уже были стеклянными и ничего не выражали, из них еще вытекали слезы и, соскользнув с висков, исчезали в волосах. Казалось, тело куда-то смотрит. Куда-то ввысь. Люди начали играть в снежки. Смех звоном доносился до небес. «Все были счастливы и все были вместе» Лишь настоящий дух Эллисон Арджент, ронял крупные слезы, убаюкивая на руках бездыханное тело. Спокойной ночи, Лидия Мартин. С Рождеством