Я за ранее надеваю траур на восточный манер - белый, Как всякий, кто будет слеп, А все, для кого я пел, лягут в черные травы На этой ничьей земле.
Когда Томас отправлялся воевать, он не знал, что война не щадит даже небо. Он не думал, что окунется в черноту и не сможет выбраться. Последний раз он отдыхал в каком-то лондонском кабаке, танцуя уже пятый танец с какой-то не известной девушкой. Он обещает ей обязательно вернуться, вспоминая, что те же самые слова говорил в Кардифе своей девушке Эмили, которую запомнил навсегда. Он понимает, что больше с ней не встретится. Томас много пьет, смеется и курит. Все, как в последний раз. Рассказы его товарищей и сослуживцев звучали более красочно, когда он только собирался на войну.Здравствуй. Февраль не пришел один. Снова болит в груди, и не берет огонь Письма тяжелые, как гранит, Со всех берегов границы И с разных ее сторон.
С конца января сорок второго по всему британскому фронту шли упорные бои. Солдаты не щадили никого. Томасу был назначен капитаном отряда, состоящего из двадцати человек. Томас чувствовал себя важным. Когда он потерял первого солдата из своей команды, ему пришлось не легко. Он подвел сам себя. Сам себя обманул. Когда он был один, то молился Богу о том, что бы все это закончилось как можно быстрее. Немцы настигли их с утра. Было холодно и темно. Никто из оставшихся ребят не подозревал об этом. "Было бы не плохо сейчас выкурить пару сигарет",- думал Том, отстреливаясь от противников самостоятельно и выдыхая пар в черноту, пока другие только поднимали свое оружие с земли. Перестрелка длилась уже больше сорока минут и, мягко говоря, надоедала. Ни слова не было понятно со стороны противника, потому что своего переводчика они потеряли еще на южной стороне леса, в который Том со своей группой забрели не известно как. Когда Дерека расстреляли, Том не вольно подумал, что это даже не плохо. Дерек был трусом. У них даже не было карты. - Surrender! Sie werden hier nicht überleben! - крикнул кто-то со стороны противника. На самом деле, Томасу было откровенно плевать выберется ли он сам сейчас от сюда или нет. Смерть его не пугала. Взгляд зацепился за паренька, бегущего, как говорится грудью на амбразуру. "Невероятно героический поступок, конечно, но не в мою смену, парень." - промелькнуло у Томаса в голове. - Стой, Майк! Остановись! - Тому пришлось бежать за ним, надеясь как бы того пулей не зацепило. Майкл обернулся и упал замертво. Кровь растеклась по снегу. Томас подумал, что кровь похожа на бабушкин вишневый сироп. Такая же густая и темно-красная. Остальные солдаты ринулись за Майком то ли от испуга, то ли от адреналина в крови, а увидев, что это не самое лучшее решение, начали разбегаться в разные стороны, как муравьи от огня. Томас не мог пошевелится. Он не мог отвести взгляд от тела несчастного паренька, размышляя только об участи остальных солдат. Думая о всех тех, кого не смог спасти. Он слышал только звук падающих тел. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.Тихо, тихо, скоро ты сможешь дышать, Но с приходом ночи усилится боль. Если ты поймешь, то, может, сделаешь шаг, Добро пожаловать в ад, сотворенный тобой.
Томасу не хватает смелости обернуться. Тома схватили немцы и ведут в свой маленький лагерь. Том думает, что это чертов розыгрыш. Томасу хочется кричать. И он кричит. Громко, сильно, во все горло. Истерично и непрерывно кричит, пока силы не покидают его, и он не падает на колени. Ему хочется верить, что сейчас все кончится. Что пристрелят его именно тут. Но этого не происходит. Томас чувствует на себе взгляд одного из немецких солдат и поднимает на него взгляд. Тот протягивает ему пистолет, улыбаясь, но Тому кажется, что в глазах человека напротив промелькнуло сожаление и сочувствие(?). Томас говорит: - Не хотелось бы принимать одолжение. - подносит пистолет к виску и делает выстрел. В свою последнюю секунду Том подумает, что солнца не будет видно еще до двенадцати часов. И небо будет синим, как море, и одновременно черным, как самая страшная тайна.Медленно тронется вверх Сияние в синеве, И всё, что тебе - смех, Всё это - моя смерть.