Слишком поздно.

Ревность не признак любви. Ревность-признак недоверия. Он ревновал ее ко всему, что можно:парни, девушки, учитель истории, парты, стул, доска, старший брат. Он пытался сделать для нее все, что невозможно. А она только усмехалась. Это любовь? Он всегда знал, что ей нельзя доверять. «Она использует тебя»-говорили они. «Не общайся с ней»-утверждали они. А разве сердцу прикажешь? Она была красавицей класса, отличающая умом у лукавостью. А он? Он просто средний парень, пытающийся исправить свои оценки по предметам, но вместо зубрежки теорий тратит свое время на сетевые игры с друзьями. А разве она о таком мечтает? Ее окружение-это пантовые шлюхи, у которых вместо юбки маленькая ленточка, а мозг не превышает размера грецкого ореха. Он не понимал к чему такой образованной девушке нужно было такое общество. Все просто. Она смотрелась умнее на их фоне. Она хотела выглядеть умнее. «Я действительно был влюблен в нее?» Да. Он был в нее влюблен. Он не замечал ничего, кроме нее. Ее шелковистые локоны, которые отливали золотом на свету; ее яркие голубые глаза, в которых можно было утонуть;ее мягкий парфюм, который все время хотелось вдыхать полной грудью и забыться. Все это так будоражило и пленяло. Хотелось прикоснуться к ее белой мягкой коже, обнять, зарыться носом в ее волосы и не отпускать, не отпускать. Ложь. Безразличие. И ничего больше. Оно светилось ярким пламенем в ее глазах, пожирая его и отравляя его сердце, разламывая душу на куски. Больно? Терпи. Любовь просто так не дается. Лжец. Он сходил с ума. Ночные кошмары тревожили детский сон. Он просыпался от крика матери, пытавшуюся пробудить своего сына, мечашегося на своей постели. В него вселился демон. Холодный пот скатывался по его лбу, дрожь взяла его тело под свой контроль, от ужаса глаза метались по комнате, не находя предмет, на который можно было выбросить свою злость. За что она так с ним? Мать успокаивал его, водила к психологам, тратила кучу денег. Но ответ был один. «Переходный возраст. Неразделенная любовь. Мы все когда-то страдали от этого чувства. Он скоро забудет про нее.» Вы уверенны в этом? Она знала, что что-то не так. Ее сын изменился. Где ее сильный и радостный сынок, которого она знала несколько дней назад? Ничего. Ничего не осталось от этого подростка. Все в прошлом. Он похудел. Сильно. Появилась одышка, которая не была у него с детства. Он часто заболевал. Но каждый раз она слышала от него один и тот же ответ. -Все хорошо, мам. Я справлюсь. И снова этот смех, снова эти подкалывания, избиения. Удар. Удар. Еще удар. Резкая боль в челюсте. Запах крови. Сломанная рука. Ребра. Темнота. Не приятный больничный запах. Встревоженный голос матери. Тошно. Он не любил, когда мать говорила таким голосом. -Не надо, мама. Не говори так. Твое здоровье... Она подавала вид, что не понимает. Она смеялась. А он знал. Он всегда говорил ей, что важные документы надо прятать очень хорошо. Тем более записку от врача, в которой жирными буквами было написано до боли пугающие слова. «Смертельно больна.» Эта новость была худшим для него ударом. А они. Что они? Они натягивали улыбки, говорили, что найдут средства. Вроде взрослые, а еще не научились врать. Смешно. До слез. Этот приторный-сладкий чай. Отец называл его фирменным. Никто тогда даже и не задумывался, что это будет последним вечером в их жизни. Ни у кого не было мысли об этом. Все хотели жить, смеяться, наслаждаться этим моментом. Но судьба жестока. Смерть. Дождь. Похороны. Слезы. Цветы. Похоронная музыка. Невыносимо одиноко. Его мать лежит в гробу. Такая холодная и красивая. Он никогда не увидит ее больше. Никогда. «Ты обещала погулять со мной. Ты обещала. Но не успела.» Тишина сдавливает его слух. Невыносимо отвратительно. После смерти матери отец начал пить. В его семье теперь самым главным был хаус. Он срывался на сына. Тот орал на своего брата. Хватит. Перестаньте. Удар. Удар. Еще удар. Смех. Удар. Сотрясение. Потеря сознания. Надоедливый писк прибора. Он не хотел. «Я не хотел» Он раздавлен. Подавлен. Уничтожен. Стерт в прах. От него ничего не осталось. Он кусал себе губы, кусал их в кровь, психовал, бил своего брата, бил себя. Ничего. Ничего не помогает. Что случилось? Сам не свой. Он не мог. Слишком много всего. Он ослаб. Нету сил бороться дальше. «Поздравляю. Вы добились своего.» Он долго обнимал своего отца. Долго играл с братом. Он хотел насладиться той семейной жизнью, которую у него отняли. Он не сказал ей ничего. Она не будет мучатся. Она не будет о нем вспоминать. Он-ничто. Он должен уйти первым. Слабые должны умереть. Нет. Никаких сопливых писем. Он должен уйти тихо, бесшумно. Должно создаться впечатление, что его вообще не было. Никогда. Нигде. Ни у кого. Он увидится с матерью. Он встал на стул, затянув петлю на своей шее. Еще не поздно. Можно все изменить. Зачем?... Голос брата вывел его из раздумий. Из-за неловкого движения табуретка с грохотом падает на пол. Веревка вонзается в его кожу, душит. Он извивается. Он понял, для чего он должен жить. Но уже поздно. Слишком поздно. Его тело безжизненно висит на веревке. Он сам этого захотел. Он встретился с матерью. Его маленький брат. Все говорили, что они похожи. Он стоит в дверном проеме, сдвинув брови на переносице и наивно улыбается. Он думает, что его брат играет с ним. «Он любит играть со мной.» Подойдя ближе, мальчик встает на носочки, цепляясь за край джинс и слегка дергая мертвеца. -Хэй, брат, не унывай, все наладиться! Пошли играть! Он никогда не сыграет с тобой. Он никогда не засмеется. Он никогда не поцелует тебя. Он никогда не обнимет тебя. Он никогда не погуляет с тобой. Он никогда не улыбнется. Он никогда не полюбит. Он никогда не будет жить. А он разве о жил? Больше это не имеет значения. Все потерянно. Для него время остановилось. Он мертв.