Люди метро

В моей жизни подземный мир более реален, чем тот, что видит небо. *** Толпы, зажатые, скованные, ленивые, нервные, каждое утро не ценят своего счастья. Метро подарило мне её. *** Я впервые увидел её на перроне. Курточка в серо-зеленых ромбиках, красные калоши. В тот день на улице шел дождь, а станция у моего дома из тех старых наружных сооружений с ситом вместо крыши. Ее волосы намокли. В двенадцать лет она не носила зонтик. Испуганно отстраняясь от всех, маленькие ноги топтались на месте, перемещаясь по воображаемому треугольнику. Толпа поглотила ее, и только на следующее утро я вновь увидел эти красные калоши. В этот раз — последовал за ней в вагон. Это был четверг, и я впервые увидел ее лицо. *** Я не переехал. В последующие года красные калоши стали фиолетовыми, а затем серыми. Я не болел, не позволял себе не появиться на работе, не позволял себе пропустить ни дня. Она же была более легкомысленной, и я каждый день боялся, что она не прийдет. Я ждал ее в такие моменты, а когда она залетала в первый вагон со входа, я залетал следом. Алгоритм моего бытия можно было легко проследить, прийдя на платформу вместе со мной пару дней к ряду. Но никто ни за кем не следил, только я за ней. *** Она всегда была одна. Мы с ней жили в отдаленной части города, а ездили в центр. Раз в месяц, по пути домой, она выходила на две станции раньше, а я продолжал смотреть на нее, на ту пустоту, что она оставила после себя. Я так понял, что у нее была стрижка, ибо на следующий день она возвращалась с распущенными волосами другой длины. И ловила свое отражение в окне, накручивая на палец укоротившуюся прядь. По вторникам она всегда носила юбки. А по средам склонялась над тетрадью и шептала заклинания. В дни перед выборами она читала газету, смешно наморщив лоб. По тому, нацепила ли она солнцезащитные очки, я узнавал, пришла ли весна. И дождь она предсказывала, приходя на перрон в калошах вместо обычных кед. Несколько раз она смотрела мне в глаза. Несколько раз отворачивалась. А однажды уставилась и не отводила взгляда, задумавшись. Я молил время не уходить, не исчезать, но оно меня не послушалось. *** Как-то раз я возвращался домой с ней в одном вагоне. В тот день тоже шел дождь. У нее снова были мокрые волосы, капли срывались с ее ресниц, пальцев, юбки, когда она опиралась на плечо подруги, закидывая голову, сотрясаясь от хохота. Говорю же, никогда я не видел ее в окружении других людей. Она улыбалась и шептала, носок ее ботинка рисовал узоры на полу. В самих дверях на меня упала эта подруга. Я хотел было оттолкнуть эту, другую, это мерзкую копию ее самой. Но вдруг ощутил огненное прикосновение ее пальцев на своей руке. — Извините ее, не устояла. И обе с хохотом вышли из вагона. А я пропустил свою станцию и еще две последующие, пытаясь побороть оцепенение, вызванное ее прикосновением. Благо, мой портфель висел у меня на плече, а иначе он бы выпал из рук и стал бы добычей воров. Я до сих пор не уверен, что ничего, кроме видимости моего спокойствия, не исчезло. *** После этого наступили праздники. Для меня праздничное настроение значило расточать себя на каждое утро, и к праздникам я чувствовал лишь нервную пустоту: она не ездила в метро. По праздникам она исчезала. Порой я думал, что именно написать в объявлениях, которые расклеил бы на всех столпах района. «Пропала, исчезла, испарилась». Но как только каникулы заканчивались — она была здесь. Юбка выше колена, высокая талия, укороченные локоны. На самом деле я ничего о ней не знал, но ничего и не придумывал. Мои наблюдения заменяли мне то, что обычно произносится. Но оставленная в тишине, любая вещь становилась ценной. Будто хрупкость исчезала в осознании, а вульгарности несказанного не существовало. *** А потом я потерял работу. Когда что-то важное происходит, а тебя это не тревожит, чувствуешь себя особенным, обособленно. Будто тебе открыта правда, что лучше той, где живут остальные. *** Я и раньше так влюблялся. Влюбиться безответно — не это ли высшая степень безумия? Влюбиться, не хотеть «взамен», не мечтать, но быть рядом, раз-два в день, достаточно. *** Я так ничего и не сделал. Живу один, в доме у той же станции метро. Я все время жду её, неконтролируемо, нелогично. Каждый раз, открывая дверь, выходя, заходя в помещение, я надеюсь увидеть её лицо. Разносчики еды на дом считают меня очень улыбчивым человеком, хотя и нервным. *** *** *** Я не скажу тебе мой адрес, не пришлю фото, не подойду к тебе. Осколки твоей памяти вряд ли соберут мое лицо воедино. Или сотрутся, если зашла ты сегодня к своей подруге, а не в свой дом, так и не прочитав. Я не следил за тобой раньше, только этот раз, только, чтобы положить конверт под твою, надеюсь и ужасаюсь, что твою, дверь. Всё потому, что снова нашел работу и мне теперь на вторую смену. Я не увижу тебя в метро, я не увижу тебя в отражении. И я хочу свою жизнь обратно.