The Real Thrill

Ральф не любил самого себя, наверное, с самого начала сознательного возраста, когда дети уже могут давать оценку происходящим вокруг событиям. Он был не человеком, а точнее сказать, не оборотнем, а просто каким-то скопищем генетических ошибок. С детства он не любил смотреть на себя в зеркало, не любил отражающие поверхности вовсе, не желая видеть, как поиздевалась над ним природа. Мало того, что волосы упорно растут, если их подстричь, причем, просто с невероятной скоростью, не поддающейся объяснениям ни одного врача, так их еще и не перекрасить! Приходится ходить с натуральным цветом, то есть бело-черным. И нет, белый и черный не смешиваются! Правая половина шикарной шевелюры длиной вплоть до задницы конкретно черная, а левая – белая, и вот хоть убейся теперь! Ральф пробовал быть блондином, брюнетом, рыжим, осветлялся, обесцвечивался и все без пользы – не проходило и суток, как прежние цвета возвращались. И это только одно несоответствие окружающим. Брови тоже были разного цвета, разные в нем были даже глаза! И нет бы хоть эти элементы внешности посоветовались с прической.. Нет! Под черной половиной волос бровь отчего-то была белой, зато радужка глаз повторяла успех локонов, будучи черной-черной, настолько темной, что никакие линзы не перекрывали. С белой частью все было с точностью наоборот: глаз белый, не такой белый, какой бывает у слепых людей, нет, вполне себе видящий глаз, не затянутый молочной пленкой, просто идеально белого цвета, как только-только выпавший на поле снег. Бровь же, ожидаемо, была темной. Странно, что в такой ситуации кожа не смуглая.. Напротив, светлая, нежная, надавить немного – и тут же появится синяк. Тело особыми изысками тоже не блещет: Ральф слишком худой, видимо, из-за плохого питания. До анорексии тут далеко, но, честное слово, поживиться нечем: кожа да кости, оттого и приходится носить кофты на пару размеров побольше. В каком-то смысле это хорошо, не шибко выделяющая особь не привлечет других оборотней, альф, хищников, способных в миг вырвать глотку. Ральф вообще парень не очень удачливый. Точнее, очень неудачливый. Мало того, что успел нахватать столько особенностей за раз, так еще и относится к виду дымчатых леопардов, которых всего-навсего несколько штук на весь белый свет осталось, и при вот этом всем омега. Едва ли не единственная омега из своего вида! Почему-то все крупные хищники в качестве подстилок на ночь предпочитают именно котов, хотя есть еще и кролики, лисицы, волки в конце концов, даже несколько видов крыс-оборотней. Конечно, последние особой привлекательностью не отличаются, но как вариант.. И в этом плане Ральф считает, что ему повезло: задница у него точно что надо, хвостик мягкий и пушистый, его приятно гладить, плюсом сюда и большие закругленные кошачьи ушки (тоже разноцветные) на голове, которые так нравятся маленьким детям. Так Ральф думал ровно до периода взросления, когда начал смотреть на самцов как на потенциальных партнеров. Коты – это же.. коты. Этим все сказано. Они любят удовольствие почти настолько же, насколько кролики. Вся проблема в том, что в альфах парень разочаровался с самого первого раза. Долго рассказывать, но удовольствием и феерическими ощущениями он не отличался, как и все последующие. У одного, значит, работать могут только сантиметров пять, у другого вообще ни в какую не встает, третий обкончался, не успев даже вставить толком, четвертый.. эх, даже говорить не стоит, чего оборотня позорить? Бесполезные твари! А Ральф холодными вечерами мечтает об очешуительном сексе, таком, от которого бы пальцы на ногах поджимались, голова шла кругом, пот скатывался по спине и дрожали бедра! Хочет такого оргазма, от которого он перестал бы соображать, а, может, даже вырубился на пару минут. Привлекательностью он, к слову, пользовался неплохой, хотя и откровенно ненавидел свою внешность за то, что именно из-за неё все прохожие на улице считали своей прямой обязанностью непременно посверлить взглядом его скромную персону, а потом еще и обернуться вслед! Лишние внимание кот не любил, так что часто уходил в небольшую, тихую рощицу за городом, подальше от надоедливых глаз. Там мало посторонних, речушка, звонко шелестящие листья – словом, все, что необходимо для того, чтобы выпустить своего зверя на прогулку. Леопард, в отличие от человеческой ипостаси, молод, котенок еще совсем, и, соответственно, полон энергии, которую нужно куда-то девать. И если с сексом ничего не получается, то следует хотя бы давать ему резвиться на свежем воздухе. Солнце теплыми лучами освещало извилистые тропы и небольшие полянки, прячась среди светло-зеленой листвы изящных деревьев с темными стволами, невидимые среди зелени птицы распевали мелодии на свой лад, а юный оборотень развлекался, даже не подозревая на чьей территории находится и что настигнет его в скором будущем. Обычно в звериной ипостаси Ральфу компания не нужна, он сам находит, чем заняться: например, можно следить за мелкой рыбешкой в чистой спокойной реке, возможно, даже удастся кого-нибудь поймать. Как-никак, а учиться охоте нужно, и раз отца, который мог бы все подробно объяснить, просто нет, приходится осваивать разные хитрости самому. Сейчас же счастливый котенок с мокрыми лапками носился среди высокой травы, перекатываясь туда-сюда, иногда забираясь на деревья или замирая на земле, просто смотря на горизонт и думая-думая-думая. Обо всем подряд: о толком неизвестном прошлом и еще более непонятном будущем, о том, что где-то там далеко-далеко, а, может быть, совсем близко есть тот, кто предназначен ему судьбой, с кем он будет чувствовать себя нужным. Размышления о великом прерывало грозное рычание. О, не-ет.. О, нет-нет-нет! Только не волк! Причем, не просто волк, а огромный черный волк, явно глава стаи. Ральф бы не так боялся, если бы входил хоть в одну, но он не входит, по сути являясь одиноким, что по-другому значит «слабым», животным. Думаю, ни для кого не секрет, что коты с собаками не ладят, да? Ну, вот они и не поладили. Чувствуя сильную ауру, леопард мог только жалобно заскулить, опуская голову, чтобы защитить шею, и медленно отступая назад. Волк же важно наступал на нарушителя его территории, внутренне наслаждаясь своим превосходством и такой уязвимостью молодой особи перед совсем небольшим ментальным воздействием. Естественно, он и предположить не мог, что вот этот маленький дрожащий комочек меха решит сбежать! А он отважился и еще как. Драпанул со всей силы, только приметив, что гордый самец расслабился, словно его и не видели. Если быть честным, то малец просто испугался до одури, но давайте считать это типа храбрым побегом аля "Я еще вернусь, но сейчас - до свидания!". Однако кто же так просто отпустит этого маленького и красивого нарушителя границ? Стоило котику успешно преодолеть первые два десятка метров, как позади раздался леденящий душу вой. Погоня началась. Вот теперь сердце у Ральфа ушло ниже пяток. Ладно бы его сразу отметелили - и хорошо, если бы живым отпустили - а тут шансов точно ноль. Догонит и пока, котенок. Мотаем удочки, господа! Но это не так просто.. Волки, конечно, не гепарды(или в нашем случае леопарды), но бегают неплохо. Острый слух докладывал: беда близко, беги быстрее! Попробуй, ага. Топот тяжелых лап становился все ближе и ближе, шумное дыхание вожака ни на секунду не отдалялось, а позади уже даже листья шуршали. Мамочки! Надо включать прием дезориентирования противника. Метаться, короче, из стороны в сторону. Чем леопард и занялся, из последних сил бросаясь туда-сюда, проскальзывая в маленькие проемы между лесных джунглей и всячески пытаясь усложнить более крупному альфе путь. И.. Сработало! Чудеса. Испуганный до чертиков котенок притормозил на одной полянке, тяжело дыша и нервно оглядываясь. Так просто бы волк не сдался.. Рядом? В точку! Мальчишка успел отскочить в сторону за секунду до того, как черная тень метнулась к нему из кустов. Шустрый, зараза! Уйди, отвали, исчезни блин! Чем тебе маленький кот мешает? Проблемы? Как насчет поговорить, а? Зверь на разговор что-то настроен не был. Совсем. Поэтому пришлось бежать дальше, трусливо поджав хвост и дрожа всем телом. Уже не смешно. На этот раз владелец территории - иначе чего ему кидаться?! - не отставал от котика ни на шаг. Даже больше, эта сволочь то и дело опережала бедняжку и кидалась на него спереди, пытаясь взять врасплох. Щас! Леопарды так просто не сдаются. Ральф всякий раз на мгновение успевал услышать, учуять или просто-напросто увидеть преследователя и отпрыгивал в сторону, не давая себя схватить. Уклонялся, отскакивал, пригибался к земле или изящненько перепрыгивал второго зверя, но не попался. Один раз, правда, клыки волка царапнули шкурку, и кот возмущенно взвыл, обиженно ощетинившись и даже сумев куснуть гада за ухо. А потом тут же слинял вперед, оставляя ошарашенного такой наглостью альфу на этой полосе пыток. И - о чудо! - он решил за ним не гнаться. Теперь кот мог обессиленно упасть на траву и перевести дух, загнанно дыша и стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Понял, не дурак. Туда больше не ходим. Не хватает еще раз увидеть этого типа.. А, придя домой, Ральф понял, что попал. Пора сматывать удочку, закрывать лавку и сматываться ко всем чертям из этого гребанного города. Несложно добыть информацию о стаях. Так вот, к своему крайнему ужасу парень узнал, что на все близлежащие территории распространяется влияние всего лишь одной стаи волков под предводительством Генриха. Когда-то здесь обитали и другие виды, но все до единого, когда этот самый Генрих сменил прежнего вожака, предпочли либо мирно сдаться и подчиниться, либо попытались отстоять свое право на независимость. Как можно догадаться, последнее ни у кого не получилось. Не зря ведь с древнегреческого имя Генрих означает «могущественный», «сильный», «богатый». Аж три в одном! А этот еще и умный, расчетливый, отчасти жестокий: по слухам, провинившихся в его стае ждет та судьба, которой никто не позавидует, также как и противников в бизнесе или, например, посягателей на его собственность. Он беспощаден и поэтому у него много врагов. Однако наказания всегда сопровождаются вескими аргументами, тщательным обдумыванием решения и только потом принятием. Вспыльчивым Генрих практически не бывает, всегда сдержан, напоминает холодную каменную глыбу.. Но как бы там ни было – красивую глыбу. От его внешности поголовно текут все омежки. Еще бы! Широкая мускулистая грудь, длинные ноги, черные как смоль, чуть волнистые волосы до плеч, яркие голубые глаза, четкие скулы.. Он обладает поистине кошачьим изяществом и модельной фигурой, будто только сошел с обложки глянцевого журнала, хотя его виду это не свойственно. Еще на этом альфе, которого Ральф уже ненавидит всей душой – и чего только эта непробиваемая на эмоции махина так взъелась на него?! – и при этом желает заполучить к себе в постель, постоянно дорогие костюмы, модные шмотки, выгодно подчеркивающие все необходимые места, и итальянские часы. Короче, вот это – полная противоположность худому и нескладному подростку, постоянно натягивающему на себя безразмерные свитера и брюки, держащиеся на честном слове. И от осознания этого факта становится жутко обидно, и Ральф поджимает дрожащие губы, стараясь не заплакать от вновь вспыхнувшей ненависти к самому себе, к самому факту своего рождения и существования. Злость вылилась в разбитый о стену стакан и разорванную подушку. Лучше ничуть не стало: новой не было, магазины уже закрыты, спать пришлось, положив под голову валик из одежды, а плюс к этому утром кота ждала уборка перьев, хаотично разбросанных по голому полу небольшой однокомнатной квартирки. ~*~*~ - Мне нужен кот. – коротко объявил своему лучшему другу и по совместительству ближайшему советнику глава волчьей стаи. - Простите, кто? Кот? Извините, если я в чем-то не прав, сэр, но волки, насколько мне известно, до сего момента не особо дружили с.. котами, - и пауза, и некоторая брезгливость в отношении кошачьего семейства была вполне ясна. Генрих это и сам понимал и до этого дня разделял предвзятое отношение к существам, любящим красоваться и выпендриваться. Понимал, что это настолько правда, что хочется пристрелиться, повеситься, прыгнуть в воду с двадцатиметрового обрыва – что угодно, лишь бы не верить, лишь бы факт оказался обычным сном или, вернее, кошмаром. Но волк внутри давал весьма тонкие, прозрачные намеки на то, что это, увы и ах, суровая реальность. То чувство теплоты, острый запах юности и удовольствия, какой он почувствовал в лесу днем, Генрих не забудет уже никогда, как и не забудет довольный скулеж одного мохнатого приятеля, учуявшего свою Пару. - А я не дружить с ним собираюсь. Крис, мне просто нужен этот леопард. Живой и невредимый. Чтоб был здесь к завтрашнему утру. Как обычно – немного психологического воздействия и все более слабые волки забиваются в угол, безоговорочно подчиняясь вожаку. Остается только ждать. ~*~*~ А Ральф для себя запомнил, что в понедельник дела не делаются. Вышел в магазин, называется, ибо в холодильнике уже не то, что крыса, а морская свинка по кличке Борис Анатольевич, повесилась. Хотелось как минимум молока и рыбки. Может, творога еще. А что? Привередой леопард никогда не был, брал, что дают, или, проще говоря, покупал то, на что хватало денег. Так вот, купить-то он купил, а на пороге квартиры, уже практически открыв ключами дверь, вдруг почувствовал сладкий запах. Сладкий-сладкий, свежий, манящий.. Слишком поздно до затуманенных дымкой мозгов дошло, что пахнет так кошачья мята, чтоб её! Для котов это как наркотик – дай им понюхать, и сопротивляться уже не смогут. Вот и сейчас голова закружилась, картинка перед глазами начала сначала двоиться, потом троиться, в конце концов превратившись в такую, что вообще не разберешь. Чудом Ральф разглядел силуэт мужчины и попробовал махнуть рукой, но, вероятно, даже близко не попал, зато почувствовал крепкие руки на талии и прижатый к носу платок с одурманивающим запахом мяты. Пара вдохов – и глаза закрываются, тело ослабевает, руки безжизненно падают на пол, а сознание уходит в забытье. А Крис, пользуясь моментом, поподробнее рассмотрел того, кто был так нужен его другу, что тот готов был рвать и метать, если бы услышал отказ. Крис ведь слышал, как рычал зверь внутри Генриха и как довольно урчал, видимо, при воспоминаниях.. вот об этом мальчике, получается? И что же здесь особенного? Красивый – это понятно, но ведь молодой еще совсем, даже запаха практически нет. Так или иначе, задание фактически выполнено. Что будет дальше – не забота Криса. Одно ясно: ничего с кошаком страшного не случится, обычно Генри не поднимает руку на омег, на детей – тем более, сохраняя свои благородные принципы. ~*~*~ За всю свою, пускай и не длинную, но все же жизнь такое пробуждение было для Ральфа чем-то новым. В голове остался туман из-за своего рода наркотика быстрого действия, так что соображать парень начал далеко не сразу, лишь тихо простонав от неопределенных чувств. Аж несколько минут мозг упорно отказывался понимать, почему картинки перед глазами нет, и почему не пошевелить ни руками, ни ногами. Потому и паника не приходила. Зато как только сознание прояснилось, необузданный страх за секунду вызвал дрожь во всем теле подростка: глаза были завязаны какой-то непроницаемой тканью, руки связаны за спиной, а щиколотки крепко привязаны к бедрам так, что ноги даже толком не свести было. Более того, он был абсолютно без одежды! Честное слово, еще минута и лежащий на животе леопард уже завопил бы на весь дом, но тихие шаги послышались вовремя, и Ральф в который раз прикусил многострадальную губу, только чтобы не расплакаться от разливающегося по венам ужаса. Он чувствовал альфу с огромной силой, такой, что ушки в миг прижались к голове, такой, чтобы было страшно поднять голову, страшно открыть шею. Кот задрожал ещё сильнее, когда по спине пробежались теплые пальцы, даже попробовал дернуться в сторону, уйти от прикосновения, но конечности тут же отозвались неприятным покалыванием от длительного пребывания в одной позе. Ничего не вышло, лишь негромкое шипение, а со стороны послышался тихий, на грани слуха, смешок. Внутри тут же заиграло противное чувство слабости и беззащитности. Это вторая вещь, которую Ральф в себе ненавидел, напрямую связанная с его омежьей сущностью. К слову, молодой котенок внутри побаивался сложившейся ситуации: а кому понравится вот так вот лежать, хорошо хоть на кровати, полностью открытым перед взрослым, зрелым альфой с таким запахом, который тебя с ума сводит? - Кто ты?.. – что ж, парень был в шоке, старательно подавляя медленно нарастающее предвкушение. Незнакомый альфа просто стоит рядом, а его уже так конкретно ведет и от запаха, и от разрывающих изнутри чувств. Кажется сейчас сердце из груди выпрыгнет, ну или по крайней мере мозг перегреется. То же чувствовал и Генрих, смотря на округлые ягодицы, чуть прикрытые пушистым хвостом, и думая, что они наверняка упругие и идеально поместятся в ладонях, а может даже чересчур чувствительные к.. ну, например, к ударам стеком или плетью. Альфа понимал, что нужно удерживать своего волка на цепи, но это только пока.. Спокойствие нарушилось одним словом. Одним именем. Не тем именем, которое Генрих хотел бы слышать срывающимся с этих губ. Ральф просто вспомнил, что у кого-то из его предыдущих партнеров тоже галочка стояла напротив пунктика со связыванием и наказаниями, и решил поэкспериментировать. Даже не важно, что там по случайности ляпнул этот котенок, – правильного имени он не назвал бы даже на электрическом стуле - тишину в ту же секунду разрезал резкий удар – пощечина. Ральф скривился, слизнув тоненькую струйку крови с разбитого уголка губы. Что ж, значит, не угадал. Да, как ни странно, он не хотел признавать тот факт, что сейчас именно с тем, кто еще вчера оббегал в погоне за ним весь лес и в итоге проиграл. А волк внутри Генриха негодовал, рычал, и Генрих тихо рычал вместе с ним. Схватив омегу за длинные пряди волос, смешивая в кулаке белые и черные локоны, альфа заставил его встать на колени и.. черт. Как же потрясно он сейчас выглядел! Оборотень не удержался, чтобы не слизать кровь с губ. Не целовал, а именно вылизывал самый край, чтобы ранка побыстрее затянулась. Ральф же забыл как правильно дышать от такого поворота событий, изо всех сил старался не дергаться, чтобы ненароком не сделать положение еще более неловким. Отозвавшиеся болью мышцы не удостоились и капельки внимания. Ральф боялся, боялся самого себя, боялся таких реакций организма на то, что происходит, не мог смириться с разливающимся внизу живота теплом, но тем не менее сдавленно простонал через плотно сжатые зубы, когда альфа потянул еще сильнее, заставляя откинуть голову назад и открыть беззащитную шею с бешено трепещущей жилкой, тут же начиная вылизывать и её, наверняка оставляя краснеющие следы. Так держать, Ральф! У тебя стоит от действий мужчины, с которым ты не то чтобы не разговаривал, ты не знаешь даже имени! Браво! Хотя начало довольно многообещающее. Если этот альфа с таким же успехом сможет довести дело до конца, то есть оттрахать одного неугомонного подростка, не думая о нем, как о сахарной кукле, то Ральф всерьез задумается над тем, чем он занимался столько лет, и чем занимались остальные недосамцы. Видимо, почувствовав поток мыслей, плавно отдаляющийся от нужного русла, Генрих усмехнулся, прикусив твердую горошинку соска. Омега вскрикнул от неожиданности, выгнувшись и очень желая закрыть себе рот рукой. - Заткнись, пожалуйста, - пока что ласково проговорил альфа. - А то что? – не удержался от ехидства леопард, видимо, совсем не осознающий, в каком положении находится. Нет, он осознавал, конечно, и даже Генрих чувствовал эту внутреннюю борьбу между желанием и недоверием, но первое взяло верх. Особенно после того, как чуть шершавая ладонь сжала яйца, сильно, возможно, даже слишком сильно, с нажимом проведя вверх по стволу, а волк прошептал: «А то выебу, как последнюю шлюху». И сделал он это таким голосом, от которого у Ральфа пальцы на ногах поджались: низким, немного хриплым и оттого не менее сексуальным. Так и хотелось попросить сказать что-нибудь еще, что угодно, лишь бы не молчал, но омега не мог себе этого позволить, раскрасневшись вдруг от всплывших в голове картинок. - Попробуй.. – и все-таки неуверенность в способностях нынешнего поколения альф сыграла свою роль. Кот мгновенно оказался сброшен на пол, естественно, не такой мягкий, как кровать. Ральф и пискнуть не успел, не успел что-либо возразить или взять свои слова назад, как снова оказался на коленях, а к губам прижалась крупная головка возбужденного члена. Подумать ему никто не дал, надавив двумя пальцами на челюсть и заставляя широко открыть рот. И, может, Ральф успел бы сказать что-нибудь потрясающе ехидное и раздражающее, если б ему тут же не вставили горячий член по самые гланды. Сначала он рефлекторно попробовал отстраниться, едва не закашлявшись, но широкая ладонь на затылке не позволила этого сделать. Во рту разлился солоноватый привкус от выделяющихся капелек смазки. Иного выбора, как подчиниться, у леопарда не было, тем более он жутко хотел вот эту штуку в себя. Глубоко вдохнул и расслабился, чтобы подавить рвотный рефлекс, а затем чуть отстранился, обводя языком выпуклые венки, надавливая, лаская их языком. Ральф откровенно не понимал, почему его собственное тело так на это реагирует: почему он сейчас дышит, будто минуту назад закончил бежать марафон, почему бедра трясутся, а голова идет кругом и его откровенно плющит от специфического привкуса? Омега облизал твердую плоть, пробуя её на вкус, сжимая губы буквой «О» и сдавленно мыча, отчего приятные вибрации пробегались по стволу. Генрих даже позволил ему отстраниться, чтобы между стремительно краснеющими губами оказалась зажата только головка, чтобы горячий язык мог пощекотать маленькую дырочку, чтобы он сам мог оценить как потрясающее смотрится этот парень с членом во рту. Кот скользил губами по всей длине плоти, тщательно вылизывая, оставляя горячие поцелуи, заглатывал целиком, вжимаясь носом в жесткие волосы на лобке и вдыхая мускусный запах, рисовал ловким язычком разные фигуры, старательно смачивая орган слюной, чтобы облегчить уже явно неизбежную участь. Горло и губы болели от стараний, с такими размерами альфа вполне бы мог порвать ему рот, но не сделал этого, не смотря на некоторую жестокость. А когда тот отстранялся, у волка конкретно сносило крышу от невероятно пошлого и горячего вида этого подростка: приоткрытые алые губы и все еще твердый как камень член соединяла лишь тоненькая ниточка слюны, щеки раскраснелись, а волосы растрепались и слиплись. И тогда терпение волка лопается, разлетаясь на кучу маленьких кусочков, и он с громким рыком все быстрее и глубже толкается в горячий рот, не обращая внимания на чуть царапающие нежную кожу клыки. Он удерживает за затылок голову парня, не давая ему отстраниться и заставляя работать только языком. Смотрит горячим взглядом, как по подбородку стекает слюна, которую леопард просто не может сглатывать. И в последний момент, когда разрядка настолько близко, что мышцы живота сводит судорогой, возникает напряжение в бедрах и дрожь в руках, Генрих отстраняет не соображающего кота от себя, буквально отбирая от него так полюбившееся лакомство и усмехаясь, когда слышит разочарованный стон. Ничего, долго ждать не приходится. Ральф в одно мгновенье оказывается перевернутым на живот. Кожаные ремешки отстегиваются, давая свободу ногам, но лишь за тем, чтобы альфа имел возможность поставить омегу в максимально открытую позу. Это даже не коленно-локтевая, руки Ральфа все же за спиной, так что к холодному полу он вынужден прижиматься прямо грудью, сходя с ума от дикого возбуждения и виляя высоко поднятой задницей. Сейчас парень готов был умолять, чтобы ему вставили, неважно как, неважно даже, что он не подготовлен. Однако вместо этого волк почему-то медлил. И через полминутки омега понял, почему. По коже спины проскользило что-то прохладное.. Не сразу до подростка дошло, что это стек. Короткая плеть, проще говоря. И он тут же напрягся, прикусив губу, захотелось свести бедра вместе, но рисковать при таком противнике не стоило. А Генрих не спешил, аккуратно водя кончиком стека по нежной коже, от поясницы двигаясь к плечам, очерчивая плоский живот, бегло касаясь внутренней стороны бедер и под конец погладив истекающий смазкой член. И только дождавшись, пока леопард расслабится, прекратит ожидать подвоха, он нанес первый удар, пришедшийся по правой ягодице. Ральф от неожиданности коротко вскрикнул, засмущавшись высоты собственного голоса, чувствуя сначала острую боль, а затем – разливающееся тепло. Стоило только представить, какой сейчас остался след, красный, выпуклый, наверняка до одури резко контрастирующий со светлой кожей, как краски возбуждения заиграли с новой силой. Генрих же довольно провел пальцами по яркому следу от удара, ловя чутким слухом каждый хриплый выдох, довольный стон или короткий вскрик, впитывая в себя все те насыщенные эмоции, которые испытывал партнер. Удары сыпались то сплошным градом, то поодиночке, попадая в основном по заднице и спине, Ральф нетерпеливо вилял бедрами и умолял – вот теперь именно умолял – сжалиться над ним и трахнуть. Волк удовлетворенно урчал, видя красные полосы на ягодицах и требуя продолжения. Что ж, действительно. Смазки Генрих не жалел, вылив на тело омеги чуть ли не весь флакон, вставляя сразу два пальца. Острые ногти неприятно царапали горячее нутро, но коту не было до этого дела, он сам насаживался на ласкающие его пальцы, вел себя как развязная девка с улицы. Даже голос стал похожим на интонации обдолбанной шлюхи из дешевой порнушки. Было плевать, что затекли плечи, болят губы и ягодицы, которые альфа с садистским удовольствием сжимал, а иногда и звонко шлепал по ним ладонью, что запястья уже почти не чувствуются. На все плевать. Ральфа реально вело и плющило, он с ума сходил от хлюпающих звуков, коротких, но охуенно горячих поцелуев в спину и стекающих по бедрам струек прозрачной смазки. Кажется, его член сейчас лопнет от прилившей крови, он настолько не соображает, что даже не может сказать, сколько в нем сейчас пальцев, боли практически нет, а если есть, на неё попросту плевать. Генрих уже не осторожничает, жестко, быстро и глубоко вгоняя пальцы, полностью доставая и снова по кругу, а омега уже ничего не понимает, бессмысленно умоляя, прося, требуя сейчас же вставить в него что-то гораздо большее и горячее. Он матерится, удивляя этим волка, которого уже, казалось бы, удивлять нечем. Но это только сильнее заводит альфу. Наконец, он надавливает рукой на поясницу леопарда, вынуждая его прогнуться в спине еще сильнее, гладит чувствительные хвостик и уши и входит внутрь одним плавным толчком, тут же задыхаясь от влажности, теплоты и сумасшедшей узости. А Ральф наконец-то кричит. Кричит, потому что ему хорошо просто до умопомрачения, ему охрененно круто, и он поддается назад, стараясь продлить каждое движение бедер. Волк двигается аккуратно, а поехавший от переизбытка эмоций омега категорически недоволен этим фактом. Так что быстро находит решение, дернувшись в сторону, чтобы на нежной коже бедер непременно остались царапины от вылезших когтей. Оборотень, чуя сладкий запах крови, рычит что-то типа: «Идиот, что ж ты творишь?!..», но не успевает дать отпор своему внутреннему зверью, срываясь на бешенный темп. Он просто дуреет от запаха крови этого кота, оттого глаза и алеют, кое-где выступает шерсть, вылезают уши и хвост, клыки растут, уже не помещаясь во рту. Альфа полностью погружается внутрь, прижимаясь бедрами к покрасневшей после порки заднице и слыша довольный скулеж. Ральф больше не может сдерживаться, он стонет, хрипит, кричит что-то невразумительное, желая лишь, чтобы этот альфа не останавливался, имел его как самую дешевую суку, жестко, полностью подчиняя своей воле. Господи, пусть делает, что угодно, только не останавливается ни на одну гребанную секунду! Генрих так и делал, входя резко и глубоко, сразу до конца, так, что слышались пошлые шлепки бедер об упругие ягодицы. Генрих трахал этого кота размашисто и сильно, выбивая новые и новые звуки с каждым новым толчком, придерживая когтистыми руками хрупкое тело за бедра, тем самым оставляя новые царапины. Альфу конкретно штырило от запаха крови и слез. Да, Ральф всхлипывал, дрожал, совсем по-кошачьи выгибаясь, стараясь прижаться спиной к широкой груди. Если бы не волк, он бы уже давно распластался по полу, не в силах стоять даже на коленях. И пусть тело было напряжено до предела, превращено в один оголенный нерв, все равно в голове была такая восхитительная пустота, что хотелось, чтоб это никогда не заканчивалось. Для Генриха такое было сумасшествием, но было неописуемо приятно отпустить себя, вылизывать мокрую от пота спину, впиваясь клыками и помечая свою собственность. Чувствуя приближение разрядки, альфа наклонился вперед, притягивая ничуть не сопротивляющегося омегу за волосы на себя и чуть сжимая второй рукой шею, перекрывая доступ кислорода. А парень и так фактически не мог дышать, не чувствовал воздуха, только острый запах зрелого самца, а теперь и вовсе перешел на хрипы и жалкие хныканья, сильнее сжимаясь внутри и беспомощно трясясь, придерживаемый крепкими руками. Не прошло и двадцати секунд, как перед глазами заплясали разноцветные точки, Ральф снова получил полноценный доступ к воздуху, рука Генриха опустилась к готовому взорваться члену, сжимая у основания и пару раз проводя по стволу, чуть перебарщивая с силой, вызывая слезы на глазах подростка, а затем наступил самый лучший оргазм в жизни леопарда, заставивший закричать на весь особняк. Все было так, как он хотел: пот градом катился по вискам, тело не могло перестать дрожать, сознание кануло в лету, отказывая в доступе. Волк низко простонал еще более сексуальным баритоном, отчего у кота непроизвольно мурашки по спине побежали, вошел так глубоко, как только можно, и кончил. Этот стон был фактически единственным звуком, который альфа произнес за весь процесс, но и его для омеги было достаточно. Узел быстро увеличился, сцепляя партнеров на час, как минимум. Теперь Генрих мог спокойно развязать запястья и снять повязку с глаз, впрочем, не сводя взгляда с растянутой до предела и сжимающейся вокруг плоти дырки. От одного только этого можно было кончить еще не раз. Ральфа хватило на одно слово: «Вау», после чего просто вырубился, измотанный и опустошенный. ~*~*~ Утро следующего дня встретило леопарда болью.. да чего мелочиться, во всем. Болели руки, на запястьях остались красноватые следы от кожаных ремней, разодраны были колени, кажется, локоть ободран, задница нещадно саднит, не говоря уже о царапинах на бедрах и фиолетовых синяках на шее. Приятного было мало, но все же было. Вот например, проснулся кот в обнимку с, черт его дери, самим Генрихом! Волчара мирно сопел, удовлетворенный до чертиков. Что ж, неплохой шанс сбежать, вроде бы. Ага, так у него все и получилось. Во-первых, при попытке подняться тело отозвалось жуткой болью не только в перечисленных областях, но еще и в пояснице. Ноги так вообще ватными оказались, на них максимум – пару метров проползешь. А во-вторых, за спиной мгновенно раздалось злое рычание и омегу прижали обратно. Вот это реакция! - Куда собрался? – нахмурившись, спросил Генри. - Уже никуда.. – обреченно плюхнулся обратно на кровать леопард, - У-у, глупый Альфа, теперь весь день будешь за мной ухаживать. - Одним днем ты не отделаешься.. Так и начались эти странные отношения. Сначала вся стая, живущая в поистине огромном загородном особняке, была в откровенном шоке по поводу того, кто достался в Пару их главе. Однако ни один волк не посмел высказывать хоть какое-то недовольство, весьма любезно общаясь с новым гостем. Любовником Генрих был чудесным: не раз дарил подарки просто так, без причины, звал омегу на свидания, но тот постоянно отнекивался, аргументируя свое поведение тем, что «там люди». В итоге вместо дорогого ресторана приходилось питаться фастфудом в машине. Конечно, машина была просто черной красавицей, но недовольное лицо альфы говорило само за себя. А Ральф.. А Ральф был тем еще блудливым котярой. «Благодарил» Генриха за все недешевые вещи он просто отлично, любил экспериментировать с местом, а волк банально не мог ему отказать. Страдала от этого, собственно, вся стая. Взять хоть тот случай, когда эта падкая до хорошего перепиха блядь решила провести очередной эксперимент, в результате которого все молодые волки ходили со стояками еще неделю. Догадался, блин, засунуть себе в задницу пробку, одев при этом узкие джинсы, поразительно обтягивающие ягодицы с виднеющимся между ними круглым основанием и вгоняющие игрушку все глубже с каждым движением бедер. Ну, хорошо хоть кофта длинной была, закрывала этот разврат, от которого у нормальных людей случился бы инфаркт. Думал, Генрих не заметит.. Естественно, не заметит! К сожалению, котяра слишком наивный. Генрих не только заметил, но еще и отобрал пульт, регулирующий скорость вибрации. А затем включил на максимум прямо на глазах у всех собравшихся на ужин. Что ж, Ральф неплохо поплатился за свой интерес, сначала упав на пол задницей кверху на глазах у ошарашенных волков с играющими гормонами, готовых в любой момент трахнуть симпатичного омегу, а от этого омеги возбуждением фонило на километры, так потом еще и неделю без секса жил, не имея права даже прикасаться к себе. А Генрих, если и помогал, то лишь доводил буквально до пика удовольствия, а потом не давал получать разрядку. В общем, так жить тяжело было всем, когда одна парочка вела себя как два кролика с садомазохистскими наклонностями.. И чтобы что-то решить, волку пришлось пообещать, что они вдвоем уедут в город, при условии, что этот дом оставшиеся здесь обитатели не разберут по кирпичикам. На том и порешили. А что происходило со всеми ними дальше – совсем другая история.