Вчера ты говорил: "завтра"

От Автора: я дико извиняюсь за такую долгую задержку. Правда, со мной всё плохо, хоть и, на самом деле, всё, вроде бы, хорошо. Но я хотела вас порадовать и вышло это. Кто просил флэшбек прошлого Блейна? Нате. Да, один (а может и другие, не отписавшиеся в комментариях) читатель угадал, кто же был загадочным парнем из прошлого Блейна. Наслажда-а-а-айтесь. Курт долго возился возле зеркала, подставляя то белые джинсы, то светло-оливковые, и никак не мог решить, какие лучше подойдут к атласной лиловой рубашке. — Белые, — раздался голос Блейна с кровати позади Курта. Парень уже проснулся, и теперь потирал заспанные глаза рукой, оглядывая полуголого Хаммела. Острые лопатки, выпирающие позвонки, тонкую талию... — Они слишком узкие, — выпятил нижнюю губу шатен, пытаясь найти оправдание выбору своего наряда, ведь он уже определился и теперь собирался сложить ненужные брюки в шкаф, даже не собираясь слушать парня. Тот же, заметив недовольство на лице голубоглазого, поднялся с кровати. — Оно и к лучшему, — сказал Блейн, открывая взору Хаммела нехилый стояк, просвечивающийся через черные боксеры. Курт фыркнул, отворачиваясь от зеркала и кидая в брюнета белые джинсы. — Ну, Курт, улыбнись, — смеясь продолжил брюнет, держа в руках брюки, пока шатен убирал оливковые джинсы в шкаф. — И чему мне улыбаться? — поинтересовался тот, выбирая подходящий платок в своем шкафу. — Тому, что это наше шестое свидание, — улыбнулся Блейн, подходя ближе к Курту. — На студенческой вечеринке в честь Хэллоуина? Я должен быть счастлив? — усмехнулся голубоглазый, поворачиваясь к Андерсону. — Ты обязан быть счастлив, — с улыбкой ответил ему тот, накрывая растянувшиеся в улыбке губы поцелуем. Когда мадам Тибидо объявила, что специально для студентов Нью-Йоркской Академии Драматических Искусств будет проведено мероприятие в честь Дня Всех Святых, никто не ожидал, что оно пройдет с таким масштабом. Последний раз ее устраивали сами четверокурсники, когда только начали учиться в Академии, но сейчас всё происходило с куда большим размахом. Столы ломились от количества закусок, в больших стеклянных чашах плескался бордовый пунш, в который был добавлен алкоголь небезызвестным Пакерманом, а также бессчетное количество бутылок с немаленьким градусом, принесенных самими старшекурсниками. Ответственность за праздник была возложена на декана факультета режиссуры Эйприл Роудс, любительницу выпить не меньше, чем сами студенты. Именно по этой причине ребята не стеснялись приносить новые бутылки, и когда Блейн с Куртом появились в большом зале, там уже вовсю гремела музыка, танцпол был заполнен танцующими людьми, а съедобные украшения, в стиле паутин и летучих мышей, были съедены до последней ниточки. А ведь прошел всего час от начала. Первое, что бросилось в глаза шатену, когда он вошел внутрь — это объявление об открытом микрофоне для всех желающих, а так как это была сама НЙАДИ, желающих было предостаточно. Но как только Блейн заметил, какими влюбленными глазами Курт смотрит на сцену, то он без всяких раздумий, не слушая за собой крики голубоглазого, пошел к сцене, чтобы выбить своему парню место для песни. — Ты выступаешь следующим, поэтому советую подойти ближе к сцене, — сказал Блейн, как только нашел Курта посреди танцующих ребят. Хаммел, раскрыв от удивления рот, смотрел прямо на брюнета, надеясь, что ему это не послышалось. Но на место шока пришел страх также быстро, как и удивление. — Но я не готов! Я даже не знаю, что петь! — прокричал он в ответ, перекрикивая третьекурсника, прыгающего с микрофоном в руках. Андерсон поднял вверх указательный палец, призывая его подождать, после чего принес небольшой красный пластмассовый стаканчик с напитком в руке. — Что это? — с сомнением спросил Курт, пытаясь уловить запах жидкости. То, что это алкоголь, он знал стопроцентно. — Просто выпей, разогреет связки, — убедил его Блейн. — Пой о том, чего ты хочешь больше всего. Парень подчинился, залпом осушив стакан, слегка поморщившись из-за обжигающего напитка. Тот приятно согрел горло, разливаясь по телу. Отставив стакан в сторону, ребята начали пробираться ближе к площадке. Блондин уже дотягивал последние ноты, передавая микрофон в руки голубоглазого. Тот последний раз повернулся на Андерсона, который мимолетом улыбнулся ему, после чего исчез в толпе бушующих студентов. Музыканты за спиной Курта ждали указаний, а сам голубоглазый оглядывал собравшуюся публику. Ведь ради этого он и приехал в Нью-Йорк, разве нет? Чтобы найти того, кто поможет ему начать жить. Somebody, need me too much (Кто-то, кому я буду очень нужен), Somebody, know me too well (Кто-то, кто будет прекрасно меня знать), Somebody, pull me up short (Кто-то, кто будет ограждать меня от бед), And put me through hell (И проведет через ад). And give me support (И даст поддержку) For being alive (Для того, чтобы жить). Курт отчаянно пытался найти знакомые лица, но все студенты перед ним сливались в одну сплошную массу. Кто-то светил телефоном, кто-то зажигалкой, некоторые парочки в обнимку качались в медленном танце. Make me alive (Заставит меня ожить), Make me confused (Тот, кто спутает мои мысли), Mock me with praise (Но будет манить призом), Let me be used (Позволит мне чувствовать себя полезным). Vary my days (Изменит мои дни). But alone is alone, not alive (Но одиночество — это не значит жизнь). Вот Куинн танцует вместе с Рейчел, а Пак, закрыв глаза, покачивается в такт песне, в обнимку с бутылкой коньяка. Финн слабо улыбается, глядя на девушек, после чего допивает бутылку пива. Сантана сидит на диване с блондинкой Бриттани, перебирая ее светлые волосы длинными смуглыми пальцами. Даже Себастиан примостился в уголочке, прижимая к стенке Хантера, который вовсю расцарапывал ему спину. Но его Курт найти не мог. Someone to crowd you with love (Кто-то, кто окутает тебя своей любовью), Someone to force you to care (Кто-то, о ком ты вынужден будешь заботится), Someone to make you come through (Тот, ради кого ты будешь проходить через преграды). Замечая, наконец, в толпе знакомые карие глаза, Курт не мог удержаться от желания петь только для них, петь исключительно для него. Поэтому он подходит ближе к краю сцены, прижимая одну руку к груди, а второй крепче держа микрофон, не отрывая взгляда от медовых глаз, глядящих на него. Who'll always be there (Тот, кто всегда будет рядом), As frightened as you (Так же напуганный, как и ты) Of being alive (Тем, чтобы начать жизнь), Being alive (Жить). Последнюю ноту он вытянул, вкладывая в нее всё то, о чём молчит. Но, кажется, парень его понял, кивая, после чего Курта уже оглушили громкие аплодисменты, а зрительный контакт был прерван. Шатен передал микрофон следующему ученику, после чего заметил знакомую красно-синюю бабочку у лестницы. — Ну что, как я выступил? — подскочил Курт, не обращая внимания на кричащих студентов вокруг, к Блейну, стоящему прямо возле сцены. — Волшебно. Но будет ещё лучше, — усмехнулся тот, отмечая, как шикарно всё-таки сидят на шатене выбранные им джинсы. — Будет следующий раз? — воскликнул голубоглазый, не скрывая счастья в голосе и блеск в глазах. Блейн улыбнулся ему, притягивая ближе, чтобы поцеловать. — Определенно. Остаток вечера они провели, слушая музыку, изредка пересекаясь со знакомыми ребятами до тех пор, пока зал не начал пустеть, студенты расходиться, а пустых бутылок стало так много, что места на танцполе уже просто не было. Музыканты разошлись, Рейчел ушла спать, вспоминая о "завтрашнем зачёте", также, как и Хантер, пытавшийся отчаянно скрыть огромные засосы на шее. Сантана, хихикая, посмеивалась над Себастианом, потому что ее "единорожка" тоже ускакала в свою комнату, вспоминая, что забыла покормить несуществующего кота. Оставшись в компании пары недопитых бутылок и явно веселого Пака, ребята даже не ожидали такого исхода событий. — Итак. Раз мы все уже достаточно пьяны, предлагаю сыграть в "Скелетов" (игра такая. прикольная, я вам скажу, но у меня она утрированная, т.е. измененная. выглядит так: http://cs633116.vk.me/v633116426/10cd9/Z2281p3tOIs.jpg прим. автора) — разрушил нагнетающую тишину в комнате громкий голос Пакермана. На него устремилось шесть пар глаз. Одни же упорно смотрели в другую сторону, пытаясь обратить на себя внимание. Наконец, Блейн понял, что Курт уже несколько минут сидит уставившись на него, потрясенный, первый раз слыша о подобной игре. Ни название, ни реакции других студентов не обнадеживали, заставляя только больше сомневаться в этой затее. Да и сам Блейн был не в восторге, зная, чем она может для него обернуться. — Серьезно, Пак? Я думала, мы забыли об этой игре после первого курса, — с сомнением начала Куинн, вспоминая, чем закончилась ее последняя игра со "Скелетами" и как долго она потом пыталась не избегать Финна с его странными фантазиями. — О, нет, ею частенько пользовались с тех пор, — двусмысленно усмехнулся Ноа, намекая на ограничение для детей на упаковке от игры. — Пора и нам поиграть. Парень жестом руки позвал Финна, сидевшего на диване в сопровождении четвертой бутылки пива. Сантана стащила с ноги туфлю и запустила ею в растянувшегося на диване Себастиана, вызывая поток ругательств из его рта. Курт же всё так же сидел, вглядываясь в лица ребят, явно знакомых с этой игрой. И почему он один так отстал от жизни? Собираясь было осторожно спросить у Блейна, что нужно делать, парень был остановлен громким голосом блондинки, которая, заметив недоумение на его лице, решила разрядить обстановку, а заодно и помочь ему. — Так как у нас появился новенький, — взгляды многих были тут же обращены к Курту, из-за чего шатен смутился, но виду не подал. — Я напомню всем правила игры. Стараясь не шататься, девушка поднялась на ноги, направляясь к Паку, чтобы забрать у него коробку с игрой. Тот, воинственно вцепившись в нее пальцами, не уступал, пока, в итоге, Фабрей не оставила ему пару ссадин на руке от длинных ногтей. С невероятной грацией даже в подвыпившем состоянии, Куинн присела возле голубоглазого, разбирая настольную игру. Раскладывая карточки и фишки по своим местам, блондинка довольно быстро объясняла, что значат каждые из них. — У нас есть многоугольное поле, а также стрелка, крутя которую, выбирается следующая категория для "оправдывающегося". У каждого игрока фишка своего цвета, — она раскидала по полю небольшие колпачки разных цветов. — Которому соответствует определенная сторона поля. Также каждому выдаются четыре карты его цвета, на которых написаны фразы, означающие отношения к тому или иному случаю, выпавшему игроку. Это "Моя тайная страсть", "Возможно, пригодится", "Не считаю нужным" и "Мой главный страх". Случаи делятся на три типа, которые выбираются волчком, это "Понятия", "Люди" и "Предметы". Проигравшим считается тот, кто последний завершит круг. Предпоследний вышедший имеет право выбрать любой из описанных случаев и проигравший гарантирует разъяснение по его поводу. Тут же нет никого, кому есть, что скрывать? Блондинка зачем-то устремила взгляд на Блейна, но тот лишь хмыкнул, пожав плечами, стараясь не выдать волнение. У него было слишком много секретов, но в "Скелетах" ему всегда везло. Курт же, воодушевленный этой идеей, только усмехнулся, выхватывая из коробки синюю фишку. — Чур, моя! — на неожиданную выходку шатена обернулись все сидящие. Себастиан пару секунд хлопал глазами, а потом громко рассмеялся в один голос с Сантаной, которая чуть не пролила вино из бокала, но всё-таки выхватила из рук Смайта красную фишку, оставляя его, нахмурив брови, сидеть с желтой. Блейн, усмехнувшись, забрал зеленую, оставив Финну белую, Куинн оранжевую, а Паку черную, из-за чего тот сразу начал кричать что-то про "расистов". Тем не менее ребята начали игру, давая право первого хода новенькому. Курт крутанул стрелку, которая, остановившись, предложила ему выбрать четыре карточки из стопки "понятия". Поставив на доску "волосатые ноги", "случайные знакомства", "загар" и "целлюлит", шатен задумался, расставляя собственные приоритеты. Блейн первый поднял руку, давая всем сигнал переворачивать карточки. Конечно, никто не удивился, подставляя на место целлюлита "главный страх". А вот то, что голубоглазый поставил на загар "тайную страсть" не угадал даже самый загорелый парень в комнате. — Серьезно? — усмехнулся Блейн, показывая свою "возможно, пригодится". Курт кивнул, хихикая. "Возможно" он поставил на волосатые ноги, а вот случайные знакомства он решил исключить. Парень вообще не любил сходиться с людьми, что тут говорить о случайных знакомых! Следующим по кругу был Блейн, угодивший в "Предметы", чем заставил изрядно помучиться всех остальных, вытянув "кофе", "номерной знак с вашим именем", "песок" и в завершении "очки", а затем подставив всех на своей "тайной страсти" по парням в очках. На этом моменте Курт покраснел, скрывая это за бокалом красного полусладкого вина, потому что всегда прятал свои очки для чтения, когда Блейн возвращался в комнату, потому что считал себя в них некрасивым. А Сантана высмеяла Финна на его "страхе" перед компьтерщиками. — С чего бы вдруг? — воскликнула Куинн, ошарашенно смотря на Себастиана, который был похож на маленького щеночка, которого отчитывают за испорченный цветок. Оно и понятно, они с Фабрей так хорошо понимали друг-друга, что всегда угадывали нужные карточки, не сговариваясь. Сейчас же девушка была в ярости, хотя злиться было не на что, они всё равно вышли бы из игры первыми. Но блондинка так просто сдаваться не хотела. — Библия — "возможно пригодится"?! — Ну, ей таракана можно убить, — виновато ответил тот. Финн прыснул, а блондинка кинула желтую фишку в Хадсона, из-за чего получила недовольный возглас от Себастиана, вытаскивающего фишку из-под рубашки брюнета. Курт пожал плечами, показывая карточку "тайная страсть" из-за чего смеялся уже Блейн, похлопывая парня по плечу со словами: "ничего, еще наловчишься". Спустя час игры вышли все, кроме Курта и Блейна, которые упорно не могли закончить круг. Финн ушел танцевать вместе с Куинн. Пак в одиночестве допивал пунш, набирая его половником. Сантана с Себастианом устроили какой-то дурацкий спор и ускакали из зала к своим парам, а парни все еще сидели посредине зала, не обращая внимания на идиотские украшения вокруг них, а также разбросанные конфетти. — Мне остался один балл до победы, поэтому темнота - "страх". Блейн хмыкнул, вскрывая свою карточку с названием "Мой главный страх". — Ты выиграл, — закончил он, зная, о чём парень захочет его спросить. Поэтому, залпом осушая свой бокал, он добавил: Выбирай, о чём ты хочешь узнать. Курту не требовалось даже снова смотреть на карточки, чтобы точно знать, о чём он хочет спросить. — Твои кошмары. Расскажи мне о них. И то ли в крови сыграл алкоголь, то ли потребность рассказать об этом вот уже несколько лет, то ли вселенная в голубых глазах напротив, но Блейн рассказал. Всё до мельчайших подробностей. Дэйв Карофски. Парень, ходивший в школе так, словно был королем этого мира. Таким его считал каждый ученик. Каждый, кроме Блейна. Они познакомились в тот день, когда Дэйв только переехал в их город. Как только он переступил порог их школы, Блейн уже был в него влюблен. Далтон никогда не отличался толерантностью, здесь всем было все равно. Вот только Карофски просто не хотел признавать себя геем, скрывая это ото всех. Но Блейн стал тем, кто заметил под маской равнодушия и злобы замечательного человека. И Андерсон считал, что он действительно был таким, пусть и не для всех. Для Блейна он был милым, добрым и заботливым парнем, которым Дэйв становился каждый раз, когда они выходили за пределы школы. И ради этих моментов Блейну было плевать, что в школе тот обходил его стороной. До тех пор, пока он не подошел к Дэйву с маленькой коробочкой в руках. Внутри лежало кольцо в виде бабочки, которые так любил Блейн. Эта история не входила в число тех, у которых есть хороший конец. Дэйв молча смотрел в карие глаза Андерсона, бессильно открывая рот в немом звуке. Они стояли так несколько минут, привлекая к себе внимание. Нет, Карофски не согласился, и нет, он не сделал это тогда, когда никто не видел. Он просто избил Блейна за это. Он не пришел извиниться и не считал, что должен. Ему было действительно все равно, либо же он слишком хорошо играл на публику. Не было сцен с извинениями перед окном Андерсона или публичного признания их парой. Он все так же игнорировал Блейна, только вот после уроков он больше не появлялся в его комнате и не приходил на их любимое место. Несколько раз брюнет пытался поговорить с ним, но получал лишь полное игнорирование со стороны Дэйва. А в один из предвыпускных дней Блейна встретили после уроков несколько внушительного размера парней, которые сломали ему пару ребер и оставили многочисленные синяки по всему телу, которые и в сравнение не шли с тем, насколько была искалечена его душа. Но этим парни не ограничились, когда затолкали его в грязный темный подвал, пуская по кругу. Их было семеро, восьмым был его все еще любимый Дэйв. Больше всего Андерсон не мог поверить в то, что человек, которому он рассказывал всё, что было на душе, тот, кому он верил больше, чем самому себе, спокойно изнасиловал его, даже не давая намека на то, что между ними когда-то что-то было. Не просто «что-то», Блейн действительно любил его, да и Карофски, казалось, отвечал тем же. Брюнет знал, как его парню нелегко даются такие признания. А был ли он вообще его парнем? В этом кареглазый начал сомневаться уже после второго партнера. На четвертом он потерял сознание. Когда он очнулся голым, со сломанными ребрами, уничтоженным сознанием и ноющей спины из-за холодного каменного пола в подвале, Блейну было всё равно. Ему было всего восемнадцать, когда он перестал доверять людям. Он перестал общаться со сверстниками, закрылся от матери и ему уже было плевать на то, с какой скоростью сменялись мужчины в их квартире. Пока он не обратил внимание на то, чем действительно занималась его мать, которую тоже некогда предали. Она мстила. И тогда Андерсону в голову пришла самая гениальная, на его взгляд, идея. Он будет мстить Дэйву до тех пор, пока не излечит свою изломанную душу. Так и началась его история бэд-боя. Так и появился оранжевый календарь-блокнот, пополнявшийся все новыми именами. Так он и познакомился с Куинн — запутавшейся девушкой из Северной Дакоты, которая нашла себя в пении и актерском мастерстве. Вдвоем они поступили в НЙАДИ, сразу же завоевывая нужное внимание, которым стали пользоваться направо и налево, меняя парней восемь раз в неделю и напиваясь до чертиков каждые выходные. Сожалел ли Блейн о том, что он делал? Возможно. Прекратил бы он это делать? Уже. Делал ли он это из мести? Определенно, да. Отомстил ли он? Нет. Как бы он ни старался, а достичь нужного результата у него не получилось. Ни один из тех парней, которого он выставлял за порог после очередной ночи, не чувствовал то, что чувствовал он в тот день. Брюнет не собирался поступать так, как поступил Дэйв. Но он не хотел оставлять это просто так. Никто не мог принести ему удовольствие, которое, наверное, испытывал Карофски, трахая его перед толпой своих друзей. Блейн, как бы ни пытался, не мог стать настолько жестоким, каким был его бывший парень. А уж тем более он не мог более никого полюбить, навсегда забывая об этом чувстве. Точнее, так он думал до того, как в его жизни появился Курт. Самодовольный, упрямый и чертовски красивый Курт, который напоминал самого Андерсона. Блейн никогда не мог угадать, что он скажет в следующий момент, или как изменится его настроение, но он был первым, на кого Блейну было не наплевать. Идиотский спор с Куинн заставил его посмотреть на Хаммела совершенно с другой стороны. Каждое их свидание, каждый их поцелуй заставляли брюнета залечивать раны, нанесенные ему когда-то другим парнем. Это пугало, но было настолько правильным, что Андерсон не хотел останавливаться. Поэтому сейчас, когда он рассказывал всё это Курту, наблюдая за тем, как меняется его лицо, за тем, как он бледнеет и становится из испуганного разъяренным, сейчас он понимал, что он просто должен был рассказать и отпустить это всё ради голубых глаз напротив. Поэтому, когда Блейн ощутил на своих губах вкус поцелуя, прежде, чем понял, кто именно его целует, он осознал ту вещь, в которой не мог когда-то сознаться самому себе. Он не хотел испортить Курта, он хотел защитить его, защитить от той грязи, которой он был испачкан. Курту нельзя было быть с таким, как он. Как бы ни старался брюнет, а Хаммел всё равно был тем, кого нельзя испортить, кого нельзя сломать, кого можно только любить, чего Блейн не умел. Он пытался когда-то, у него не вышло. Он не хотел, чтобы это повторилось с кем-то, вроде Курта, но когда поцелуй стал требовательнее, язык проникал в его рот все настойчивее, а воздух вокруг становился всё жарче, даже эти мысли отошли на задний план. — Курт, — оторвался от шатена Андерсон, хватая ртом воздух. Голубоглазый глядел на него из-под полуопущенных ресниц, сжимая ладонью рубашку брюнета, оттягивая бабочку, а другой рукой путаясь в свободных от геля волосах. — Блейн, — парень был до невозможности красив, а Блейн до невозможности не прав в своем следующем решении. — Мы можем поехать… — начал было он, но его голос утонул в очередном сладком поцелуе. — Насрать, просто веди меня в машину.