Get Low

Чжухон теряет надежду на то, что удастся освободиться пораньше, наблюдая за тем, как Донрим со вкусом выносит мозг оператору, переснимая каждый этап по двадцать раз. Он подпирает ладонью щеку, наблюдая за мучениями съемочной группы, и крутит в руке стакан с остывшим кофе, и почти засыпает, и поэтому едва не проливает его, когда рядом плюхается непонятно откуда взявшийся Чангюн и сразу же приваливается к его плечу. Чжухон не успевает спросить, откуда он тут и почему, как младший сам все выбалтывает. – Я решил, что ты тут скучаешь, – он улыбается, и Чжухон не может не улыбнуться в ответ, тем более когда Чангюн снисходительно щурится, переводя взгляд в сторону Донрима, добавляет. – И я не ошибся, этот хен как всегда, да? Чжухон молча кивает, предпочитая просто смотреть на младшего, осознавая, что за несколько часов уже успел соскучиться по нему. Кажется, он слишком привык проводить с Чангюном практически 24 часа в сутки, тратя на него даже свободное время, что теперь так тяжело перетерпеть несколько часов без его присутствия. Так что, когда Чангюн тянет его за руку и заговорщически улыбается, Чжухон понимает, что согласен на любую авантюру вплоть до побега со съемочной площадки, лишь бы урвать себе немного времени наедине с младшим, вот только Чангюну вовсе не обязательно об этом знать. Взращивать на плодородной почве талантливого манипулятора Чжухон совсем не хочет, он и так с головой ушел в свои чувства к нему. – Малыш, у меня съемки, – напоминает Чжухон, как только они скрываются за углом, но послушно следует за младшим. Чангюн понимающе мычит, что на самом деле должно звучать, как «я знаю, хен, но мне плевать, я хочу тебя» и у старшего нет ничего, что можно противопоставить желаниям младшего. Поэтому он гулко охает, когда Чангюн затягивает его в какой-то закуток и, захлопнув двери, толкает к стене и прижимается всем телом. Чжухон не раз ловил себя на мысли, что младшего приятно обнимать, он всегда теплый и приятно пахнет, но вне публики ему редко удается просто обнять его, потому что каждый раз эти объятия обязательно перерастают в бурный секс… и не то чтобы это не нравилось Чжухону, наоборот, просто Чангюн весь такой… слишком притягательный, и это «слишком» усиливается в миллионы раз, когда они остаются наедине. Чангюн целует так, словно они не виделись несколько недель, а не пару часов, скидывает кепку и жарко дышит, прижимаясь бедрами к Чжухону. У Чангюна всегда так, он заводится с пол-оборота, от любого прикосновения, и Чжухону порой кажется, что, если он заденет его на сцене едва откровеннее обычного, младший просто воспламенится и сожжет все в радиусе нескольких километров. Чжухону нравится это, Чжухон сходит с ума. Чангюн вообще сплошной кинк для старшего, начиная с маленьких ладоней, заканчивая щиколотками. Именно поэтому, когда Чангюн целует его и прижимается бедрами к нему, он позволяет себе забыть о съемке, понимая, что иначе с младшим и не прокатит. Чангюн требует к себе стопроцентного внимания и ни долей меньше, хотя у Чжухона иначе никогда и не выходит. Его руки сами собой находят теплую гладкую кожу, задирая тонкий свитшот, и Чжухон ловит губами довольный стон. Чангюн чувствительный, это заводит, он легко переходит на стоны и всхлипы и совершенно не стесняется проявлять свои чувства, от этого у Чжухона всегда натягиваются нервы, – Чангюн умеет соблазнительно мурлыкать. Чжухон сдается быстро, даже не планируя сопротивления, расстегивая чужие джинсы, скользит по коже, обхватывает округлые ягодицы и сжимает, от чего Чангюн совершенно теряет терпение, трется о бедро старшего и запускает ладонь под его белье, сжимая уже колом стоящий член. Чжухон шумно выдыхает и думает, что это чистой воды сумасшествие, – Чангюн отстраняется и резко опускается на колени, нетерпеливо сдергивая с него брюки. Младший поднимает на него такой горячий взгляд, от которого Чжухону кажется, что он готов пасть перед Чангюном рабом, только сейчас он закусывает губу, чтобы сдержать хриплый стон. Чангюн берет в рот. У него аккуратные и старательные губы, у старшего слабеют колени каждый раз, когда Им откидывает такие фортели, до диких обжигающих спазмов. Он цепляется за его волосы, но не дергает, а просто держит, Чангюн сам слишком хорошо знает, что ему делать, только Чжухон не всегда выдерживает эту пытку, ему просто не хватает сил, да и доносящиеся с площадки возгласы не помогают делу. Когда у Чангюна начинают опухать губы, старший настырно отстраняет его, заставляет встать и почти нагибает его у стены, обжигая затылок прерывистым дыханием. У Чжухона дрожат пальцы, он замечает это, когда рывком стягивает с младшего джинсы вместе с бельем, и тот хватает его за ладонь, притягивает к себе и быстро засасывает в рот два пальца с таким желанием, что старшему приходится опереться о стену, чтобы не упасть. Чангюн часто, если не всегда, добивается полной безоговорочной капитуляции старшего таким вот образом, когда реальность Чжухона начинает плыть перед глазами и он готов подорвать вселенную ради него одного. Так что когда Чангюн прогибается и призывно расставляет ноги, Чжухон не задумывается о последствиях, обхватывая руками стройные бедра, толкается в жаждущее тело и сразу же срывается. Больше всего Чжухону нравится, когда младший жадничает, поддается бедрами навстречу и просит больше, притискивается до невозможности близко, так что кажется готов вплавиться в него, когда старший находится глубоко внутри. Чангюн требовательно насаживается на его член и откидывает голову на плечо, выдыхая громкий стон, от которого у Чжухона по позвоночнику прокатывается обжигающая волна. Он практически наваливается на младшего, упираясь одной рукой в стену, зажимает другой ладонью его рот, заглушая и превращая его стоны в тихий скулеж. Он слышит, как раздаются чужие голоса, кажется, его именем, но реальность доносится, как сквозь толщу воды, – Чангюн достигает оргазма и практически вжимается задницей в его пах, от чего следом срывается и Чжухон. Тратится еще пара минут в шумном дыхании с мимолетными ласками. Чжухон прижимается губами к горячему плечу, гладит вспотевшую кожу, успокаивая мелкую дрожь во всем теле. Чангюн всегда ластится и томно улыбается после оргазма, становится таким необыкновенным, разомлевшим и чувственным, что, даже засыпая, Чжухон предпочитает соприкасаться с его кожей. Наверно поэтому Чжухон с сожалением отрывается от гладкой кожи, когда слышит собственное имя где-то за дверью, и старается сдержать улыбку, глядя на насупленные губы Чангюна. – Кукуни, – он хочет извиниться, но младший обрывает его, коротко липнет к губам и поправляет одежду, лукаво улыбаясь. – Заканчивай поскорее, хен. Чжухону только и остается, что удивленно хлопать ресницами, когда младший оставляет его одного, напоследок ущипнув руку, словно пробуждая от дикой фантазии. Он действительно постарается закончить поскорее, чтобы снова ощутить необходимую близость.