Весенняя мелонхолия

Лёгкий тёплый ветерок путает в волосах бледно-розовые лепестки, солнце мягко пригревает медленно расслабляя напряжённое тело, а я сижу на раскидистой ветке сакуры, попиваю саке и хандрю. А почему? Из-за нелогичности творящейся в моей белокурой головке. Ах, Нанами, милая Нанами, как же так вышло? Ты ведь такая умная, понимающая и всегда можешь помочь человеку разобраться в своих мыслях. Так объясни мне, почему же столь трепетная влюблённость в прекрасного бога земли превратилась в ненормальную привязанность к одному колкому как зимний мороз лису. Его холодный взгляд янтарных глаз, переливающиеся серебром волосы, переполненные ядом и сарказмом слова, как всё это могло привлечь мою романтично настроенною натуру. Даже в собственных мечтах, где мы вдвоём на поляне, сидим близко-близко и я хочу взять его за руку, но тут же ловлю отталкивающий мрачный взгляд. Ох, Нанами, даже в мечтах я не могу помечтать. Моя дорогая Нанами, я чувствую себя настоящим подонком, когда испытываю необъяснимую неприязнь к тебе в те моменты как он украдкой с незаметной нежностью поглядывает в твою сторону. А я замечаю, и от этого мучительно сдавливает и жжёт в груди. Но я привык, привык быть отстранённым к собственным чувствам. Я могу лишь представлять как буду ласково перебирать его мягкие, я в этом уверен, волосы, под его недовольный взгляд играть с длинным серебристым хвостом, дразнить, быстро целуя в сморщенный носик. А после моих грёз я всё также мило буду тебе улыбаться, моя добрая Нанами, подтрунивать угрюмого лиса, наслаждаясь его вниманием к моей персоне. Пусть я от него не услышу ничего кроме колкостей, зато я могу заставить его быть искренним, искренне злится уж точно. Быть может когда-нибудь в полуночной тишине под мелодичное пение сверчков мы разделим только на двоих бутылочку саке.