Тrue feelings

Я могу промолчать и внешне выглядеть ужасно злым, но я, правда, не способен причинить тебе боль…

Хёки, уже по меньшей мере минут десять, сидит, зажавшись между кожаным диваном и серой стеной, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Ему страшно. По-настоящему страшно. Руки немного подрагивают от нервозности, а грудная клетка начинает болеть от клокочущих ударов сердца. Пытаясь выровнять сбившееся дыхание, макнэ поднимает голову и начинает медленно вдыхать тёплый воздух через нос, а затем, как можно тише, выдыхает уже через рот. Однако это не помогает: голова, словно от переизбытка кислорода, начинает кружиться, а в уголках глаз выступают слёзы. Прежде чем забиться в этот угол, который служил ему явно плохим убежищем, Хёк пытался открыть дверь, которая была заперта по непонятной причине. Он дёргал за ручку, стучал по дереву кулаками и просил выпустить его, но никто не откликнулся на просьбы, похоже студия уже была пуста, все разошлись по домам, а репетиционный зал вместе с ним закрыли по случайности. И всё бы ничего, он мог бы спокойно переночевать и здесь, но вот уверенность в том, что он доживёт до утра, испарялась в считанные секунды. Воншик и Джехван, его самые любимые и милые хёны, коими он их всегда считал, сейчас были закрыты здесь вместе с ним, и вместо того, чтобы искать способ выбраться отсюда, они начали ругаться и налетать друг на друга. Причиной всему был Хонбин. В красивого невинного мальчика-ольджана, влюбились сразу двое, и, кажется, теряя остатки здравого смысла, каждый из них был готов убить другого, лишь бы избавиться от соперника. Макнэ пытался их успокоить и даже разнять, но получив массу грубых слов и угроз побить и его, что от Кена, что от Рави, он быстро отказался от этой затеи, поэтому, недолго думая, мальчишка решил покинуть зал, на удивление обнаружив, что дверь заперта. Первым громких криков и стуков в дверь макнэ не выдержал Воншик. Подлетев к ребёнку, рэпер грубо, до боли, схватил его за плечи и, развернув лицом внутрь комнаты, толкнул на пол, прорычав что-то о том, чтоб он больше не слышал ни единого шума от мальчишки. Тихо всхлипывая, Санхёк спрятался между диваном и стеной, слыша, как в Кена летит колонка, а через пару секунд уже вокалист отправляет в Воншика микрофон. Им явно попадёт за порчу имущества агентства, но ещё больше им устроит менеджер за их порванную в драке одежду, слегка побитые лица и конфликт в группе. Санхёк никогда не видел хёнов в таком состоянии, они всегда казались ему милыми и весёлыми, очень дружелюбными и общительными, не способными обидеть и уж тем более ударить, однако все представления о друзьях быстро рассеивались. Возможно, именно поэтому макнэ впервые в жизни не знал, как себя вести: он не был готов к тому, чтобы увидеть вторую сторону характеров своих хёнов, он был совершенно один на один с обезумевшими парнями, не у кого было попросить помощи и совета. Впервые в жизни Хёки жалел о том, что рядом нет лидера или вечно молчаливого Тэгуна. Почему-то он яро был уверен в том, что окажись здесь сейчас Хакён, он бы быстро всё уладил: где-то повысил голос, где-то мило улыбнулся, где-то попытался сам ударить. Он умел общаться с людьми и сглаживать конфликты без особого труда, эта его способность, как лидера группы, была очень кстати в подобных ситуациях. Уже буквально скрестив пальцы на руках, Санхёк мечтал, чтобы N заметил их пропажу и попытался найти. На отсутствие рэпера и, возможно, даже вокалиста, лидер не обратит особого внимания, но на него должен, он же в конечном итоге макнэ. Хакён сам всегда говорит, чтобы Хёк возвращался домой вовремя и не смел оставаться на ночь в студии или где-нибудь ещё, поэтому, буквально молясь в душе, мальчишка ждал хоть кого-нибудь, кто заглянет в этот чёртов репетиционный зал. Прошло ещё несколько минут, стрелка на часах показывала уже далеко за полночь, а мемберы так и не прекращали ругаться, наоборот, они начали переходить к более активным действиям. Разломав и разбив всё, что можно было в зале, они теперь, кажется, собирались меряться силой на кулаках, и Санхёк, зажав руками уши, даже приготовился к тому, что сейчас будет очень много криков и крови, но перед тем, как парни успели сцепиться, Хёки услышал, как в дверном замке поворачивается ключ. Поток свежего прохладного воздуха хлынул в полуразрушенную комнату. На пороге стоял Хакён. Одетый в тёмно-синий плащ до колена, с рюкзаком за спиной, он удивлённым взглядом рассматривал комнату и даже с каким-то страхом остановился на мемберах, явно догадываясь, кто это всё устроил. Стоявший за его спиной Тэгун с любопытством осматривал разрушенную студию, с неким укором отмечая очередную попытку ребят сцепится даже при лидере. Увидев на пороге Хакёна с Тэгуном, Санхёк облегчённо выдохнул и, тут же покидая своё убежище, побежал к лидеру, крепко к нему прижимаясь и чувствуя, как его обнимают в ответ, успокаивающе поглаживая по спине. — Хёки, — голос лидера был обеспокоенным, но всё равно мягким, с нотками нервозности и облегчения одновременно. — Хакён-хён, как хорошо, что ты пришёл. — перебивая лидера, макнэ выпутался из крепких объятий парня и, сжав в руке его ладонь, тут же состряпал обиженную мордашку. — Они меня обижали, а Рави-хён вообще ударил, он толкнул меня на пол. Ты бы видел, хён, что они тут творили: дрались, всю аппаратуру сломали и меня побить грозились. Макнэ жаловался старшему, утирая тыльной стороной ладони фальшивые слёзы, глаза у него были и так красные, поэтому играть получалось очень натурально. Конечно, он понимал, что, возможно, не стоит накалять и без того напряжённую обстановку в зале, но обида на хёнов и ощущение себя самым младшим в группе делали своё дело. С каждым новым словом макнэ, лидер начинал смотреть на мемберов всё более осуждающе, попутно оценивая, на какую именно стоимость его донсены сегодня разгромили студию. Воншик же, явно потеряв всякий интерес к ненавистному вокалисту, теперь сосредоточив всё своё внимание на Санхёке и сжимая кулаки, тут же двинулся на него. Хёк, буквально словно молния, отскочил подальше, наблюдая, как Хакён, быстро оценивая реакцию рэпера, кажется, даже и не собирается отходить в сторону. Почему-то сейчас в душе мальчишки играли два противоречия: он жутко боялся за парня, нервничая из-за того, что Рави может ударить и его, но вместе с этим была какая-то уверенность в том, что рэпер не посмеет тронуть лидера, уж слишком хрупким и беззащитным был Хакён. Хотя ведь его, ещё ребёнка, Воншик почему-то тронул, не сослался на его, по сути, ещё детскую слабость. Однако успокаивало ещё одно: здесь был Тэгун, а это значит, что была хоть какая-то защита для них обоих. Рэпер, словно скала, двинулся на макнэ, и даже хватка лидера за руку и просьбы перестать себя так вести не подействовали, именно поэтому, плюнув на приличие, N, слегка подпрыгнув, тут же повис на шее у Рави, прижимаясь к нему как можно крепче. — Ким Воншик, не смей трогать ребёнка и пальцем, ты понял меня? Совсем уже сдурел, ты до слёз его довести хочешь? — рэпер, остановившись, обвил хрупкую фигуру парня руками, чувствуя, что тому явно сложновато за него держаться. — Я не отпущу тебя, пока ты не успокоишься. И только попробуй тронуть меня. На угрозы Хакёна, Воншик улыбнулся, может он иногда и терял над собой контроль, хотя это было да такой степени редко, но обидеть лидера никогда не мог, уж слишком необычным и милым он ему казался. Было даже немного странно, он бегал за Хонбином и делил его с Джехваном, но уютнее всех чувствовал себя всегда именно с лидером, на которого он в качестве своего парня никогда и не обращал внимания. — Ладно, я в порядке. Прости Хёки, мы завтра поговорим, о’кей, несносный ты ребёнок? — подмигнув уже смущённо улыбающемуся макнэ, Рави почувствовал, как захват чужих рук на его шеи ослабевает, а тёплое податливое тело отстраняется.