Братья

Дину восемнадцать. Он мужчина. Взрослый. Он, кажется, никогда и не был ребёнком. Во всяком случае, он смутно помнит то время. Оно проявляется в памяти даже не конкретными воспоминаниями. Не картинками из детства. А скорее… ощущениями. Забытыми. Истёршимися. Такими, как будто их никогда не было. Ощущениями любви, безопасности и дома. У Дина нет дома. И это нормально. Он привык к постоянно сменяющим друг друга мотелям, заброшенным зданиям, заднему сиденью Импалы. Привык. И даже успел полюбить. Врасти в этот образ жизни. Иногда ему кажется, что он и не смог бы иначе. Жить на одном месте. Ходить в школу. Играть в футбол. Думать о колледже. Нет. Это всё не для него. Дину нужна охота. Нужен адреналин. Нужно чувство отцовского плеча рядом. Нужно дело. Нужно… знать, что он нужен. Да. Дин взрослый. Он прекрасно понимает, что ему повезло. У него было хотя бы что-то. Мамин голос, папина улыбка, блинчики на завтрак, хлеб с обрезанной коркой, комната, полная игрушек, качели во дворе… У Сэма не было ничего. Жёсткие мотельные кровати, неумело приготовленные смеси, пара погремушек, пахнущий кожей салон Импалы, вечно отсутствующий отец и… Дин. К восемнадцати годам у Сэма не останется от детства даже ощущений. Даже таких смутных, какие есть у Дина. А ведь… – Дин ни в жизни не признался бы в этом никому на свете, даже самому себе, – но эти ощущения – едва ли не самое ценное из всего, что в нём есть. Эти ощущения – его стержень. Сердцевина, на которой держится всё остальное. И Дин чувствует, что Сэму отчаянно не хватает этой опоры. Сэму не за что зацепиться внутри себя. Поэтому он так отчаянно цепляется за Дина… сейчас уже не так явно, не так прямолинейно, не так откровенно… как когда был маленьким, но… – Дин? – Сэм шепчет едва слышно, как будто на самом деле не хочет, чтобы брат его услышал. Но Дин слышит. Всегда. Даже если спит. Просто иногда делает вид, что оглох. Но не сегодня. Не сейчас… – Давай, – Дин шепчет в ответ, подвигается и приглашающе откидывает одеяло. Сэму не надо предлагать дважды. Уже через секунду он оказывается рядом. Забирается на кровать, и Дин привычным движением подгребает его к себе. Мелкий елозит, устраиваясь. Ворочается. Толкается. Пару раз вполне ощутимо тычет Дину в бедро коленом, а в грудь локтем. Наконец, затихает, и брат обнимает его свободной рукой, прижимая к себе ещё крепче. Сэму четырнадцать. Уже совсем скоро он станет взрослым. Дин гладит его плечо, ещё по-детски хрупкое, подростково костлявое, но уже с наметившимся под гладкой кожей рельефом мышц. И эти незначительные изменения лучше всяких слов говорят ему о том, что времени осталось немного. Почти совсем не осталось. Дин пытается представить, каким станет Сэм, например, через год, через два, через пять… но у него ничего не выходит. Воображение отказывается рисовать Сэма взрослым. Вместо этого память подсовывает вихрастого мальчишку десятилетней давности. Или совсем уж малыша, тянущего к Дину руки. На худой конец – реального Сэма. Того, который едва-едва касаясь, вычерчивает контур ссадины на предплечье Дина… Незамысловатая ласка. От которой Дин плавится, как кусочек сливочного масла поверх горячего тоста. Это вывернутое наизнанку ощущение дома. Семьи. Детства, которого не было. «Тебя очень долго не было. Я скучал» – палец Сэма перемещается вверх вдоль линии содранной кожи. «Я тоже скучал. Я вернулся, как только смог» – ладонь Дина чуть крепче сжимает плечо брата и перемещается на затылок. «В следующий раз возьми меня с собой» – кончиками пальцев – вниз. Слегка прижимая повреждённую кожу, словно пытаясь стереть след недавней охоты. Немного больно, но вместе с тем… «Спи, Сэмми» – пальцы вплетаются в мягкие пряди, с грубоватой нежностью гладят затылок под волосами. – «Спи». «Я уже взрослый» – раскрытой ладонью вверх по руке, по ключице, по шее. Неожиданно сильно и настойчиво. «Возможно» – Дин щекой прижимает ладонь Сэма к подушке, не давая пошевелиться, – «Но не для меня» – Дин поворачивает голову и утыкается подбородком Сэму в макушку. – «Спи» Конечно, Сэм взрослый. Дин в его возрасте уже не пропускал ни одной охоты. Кроме тех случаев, когда необходимо было остаться с Сэмом. Но разве можно их сравнивать? У Дина есть стержень. Основа. То, на чём держится всё остальное. А у Сэма? У него – бестолковые мечты о нормальной жизни. Бесконечные ссоры с отцом. Бесполезные книги. Задержавшаяся наивность неслучившегося детства. И… Дин. Которому восемнадцать. В каком-нибудь другом из миров он и сам мог бы быть ещё мальчишкой. Но он уже давно мужчина. С тех самых пор, как огонь горящего дома отразился в блестящем крыле отцовской Импалы. И всё, что осталось от детства – смутные ощущения любви, безопасности и дома… А кроме них… только частые удары маленького сердца. Колотящегося так сильно, что даже через слои одежды и пелёнок ладоням Дина было больно чувствовать пульс этой жизни. Той жизни, которая теперь полностью, безраздельно и навсегда… зависела от него. Те несколько минут, которые они с Сэмом провели вдвоём, растянулись, кажется, на целую вечность. Соединили, сплели, сплавили их с братом в единое целое. Связали прочнее уз крови… так, что теперь и не разберёшь, где заканчивается одна жизнь и начинается другая… Взрослый Сэм совершенно по-детски сопит во сне, уткнувшись носом брату в плечо. Взрослый Сэм, у которого не было детства. Или наоборот… странное его младенчество слишком затянулось. Пусть и ненастоящее, пусть вывернутое наизнанку относительно правил внешнего мира, оно не закончится до тех пор, пока Сэм не найдёт свою опору. То, что даст ему силы жить той жизнью, которая определена для него. А пока… Сэм мечтает. Выдумывает себе обычную жизнь. И верит, что она возможна. Что она ждёт его за следующим поворотом дороги, в следующем городе, штате… где-то очень рядом. Сэм верит, что, пусть не завтра, но через год, через два, через пять, у него будет другая жизнь. Не будет – Дин знает это совершенно точно. И отец знает. Потому и кричит на Сэма, чтобы он перестал заниматься всякими глупостями. Пытается вытрясти его из нереального мира бесполезных мечтаний. Вернуть на землю. Объяснить – Сэм охотник. Это единственная возможная для него реальность. Всё остальное – иллюзии. Дин – не отец. И он совсем не злится на Сэма. Напротив, если бы он мог… если бы знал, как… он бы зубами выгрыз у провидения эту самую «нормальную жизнь», о которой так взахлёб мечтает брат. Но Дин не может. И только крепче обнимает, убаюкивая надёжностью своих рук. Прижимая к себе. Защищая. Даря Сэму хотя бы несколько часов счастливого, безмятежного спокойствия. Бесценный подарок взрослому Сэму от… маленького Дина. Того, который, кажется, никогда и не был ребёнком…