requiem

Сердце человека - Милосердие, Жалость и Печаль - его лицо, Любовь - его божественное тело, Покой - его бессменная одежда. Ульям Блейк, из цикла "Песни невинности" (Божественный образ)

Холодный соленый ветер дул с Атлантики и трепал волосы. Гул волн, разбивавшихся об утес, непривычно тревожил слух, но к этому можно было привыкнуть. Странная и одурманивающая свежесть была чем-то совершенно неуместным, однако она приводила в порядок мысли, всегда далекие от изящества. Это место было изящным. Дом был изящным. Ганнибал, даже в больничной робе, был изящным. Уилл чувствовал себя лишним здесь. Он, его мысли, его психика слишком гротескные для этого места, словно кресло из оленьих рогов. Он мыслит по-другому и никогда не действует по шаблону – так однажды сказал Кроуфорд. На самом деле он не вписывается в этот мир, как и не вписывается в этот пейзаж. Океан был темным необъятным и непокорным. - Обрыв все ближе, - ровный голос Ганнибала прозвучал позади, и Уилл повернулся, чтобы посмотреть на него. – Он был дальше, когда я был здесь с Эбигейл. И даже когда я был тут с Мириам. - А теперь с вами я, - Уилл снова повернулся к воде. Она завораживала. - А обрыв продолжает разрушаться, - на лице Ганнибала промелькнула усмешка. Не только дом ближе к обрыву. – И там, внизу, бушует Атлантика. Скоро она все это поглотит. Темнота скоро все это поглотит. Она поглотит реальность, состоящую из них двоих. Ганнибал ушел в дом, а Уилл еще стоял у края пропасти. Ночь. Она делает темнотой все. Единственное, что противостоит этой темноте – луна. Сегодня она набрала полную силу. - Вы играете в игры при свете полной луны, - Уилл уже не удивлялся тому, что Ганнибал с такой легкостью мог прочесть его мысли. Они оба могли теперь. – Не удивительно, что Дракон обратился ко мне. Удивительно, что он обратился к тебе. Красный Дракон, Френсис Долархайд, - он лишний, однако благодаря ему Лектер теперь не отделен от мира толстым слоем стекла и спокойно может открыть бутылку вина, запах которого разносится по комнате. Проницательный взгляд теперь не вызывает у Уилла неудобства, стеснения или мурашек, как когда-то очень давно. Он отвечает таким же взглядом. Он теперь другой. - Пожалуй, - говорит он и делает несколько шагов ближе к Ганнибалу. - Будешь смотреть, как он меня убивает? - Смотреть, как он вас меняет. Ганнибал снова улыбается и разливает вино. Он спокоен. Он знает исход. Не такой, как он хотел, но все же приемлемый. Раз Уилл принял решение, то и он тоже. - А моя к тебе симпатия тебя не смущает? - Если любишь говядину, лучше не симпатизировать быкам и коровам. И снова усмешка. Обрыв рушится. Исход приемлем. Уилл же смотрит на Ганнибала и вздыхает. Насколько Грэм уверен в себе и в своих решениях? Он не знает. До сих пор. Это незнание – его наказание. Его дар – тоже наказание. Его чувства – еще одно наказание. Мученик ли Уилл? Все зависит от того, на какую сторону монеты посмотреть. - Если это нужно для спасения... – Ганнибал подает Уиллу бокал. - Мне спасения не видать, - возражает он и смотрит в глаза Лектера. – Может, оно и к лучшему. - Душу свою за друзей своих, - Ганнибал отходит на пару шагов и наливает вина себе. - Он следит за нами, - говорит Уилл и его голос меняется. Он обеспокоен. Он хочет спасения. Всегда хотел. - Знаю, - Лектер не успевает налить вина себе. Выстрел не слышен из-за глушителя, но звук разбитого стекла заставляем Уилла чуть дернуться. Бутылка падает на пол и разбивается. Несколько капель крови смешались на полу с вином. Великий Красный Дракон – это не его история. Френсис Долархайд – не главный герой, но ему суждено сыграть важную роль в этом спектакле. Он воссоединит две половины одного целого, даст сделать выбор. Благодаря ему израненный мангуст переродиться в змею. Благодаря ему Уилл Грэм из жертвы станет охотником. Станет тем, кем должен быть в этом мире. Точнее, кем он хочет быть. А может, таким его сделал Ганнибал Лектер. Нашел себе податливый материал и слепил то, что хотел, оставив только запах лосьона после бритья. Он говорит Френсису, что тот с головой погрузился в придуманный им мир. Он говорит это лежа на полу с пулей в животе. А не погрузился ли Лектер в свой собственный придуманный мир слишком сильно? Не увлекся ли игрой? Все зависит от того, на какую сторону монеты посмотреть. Уилл стоит в стороне, но это длится до тех пор, пока Долархайд не лезет за ножом. Охота началась и кончится только тогда, когда Великий Красный Дракон будет принесен в жертву еще более великой цели. Сначала – отбить атаку, затем сбить с ног и лишить возможности двигаться; вцепиться сзади, чтобы жертва точно не убежала; вспороть брюхо и вцепиться в горло. Френсис падает на колени, а затем валится на землю. У него не было шанса. Его жертва была очевидна. Он свободен теперь от Дракона, как свободно его тело от души. Холодный соленый ветер дул с Атлантики и трепал волосы, унося прочь медный запах крови. Гул волн, разбивавшихся об утес, тревожил слух. Странная и одурманивающая свежесть была теперь уместна. Ничто уже не могло привести в порядок мысли. - Она действительно черная при свете луны, - говорит Уилл, глядя на свою ладонь. Он тяжело дышит, стоя на четвереньках. Его рубашка, лицо и руки в крови. Он тянет руку и Ганнибал помогает ему встать. Это их первая охота. Последняя ли она? Ганнибал знает исход. Они на краю, так близко к бушующей Атлантике. - Видишь? – он смотрит на Грэма. – Это то, что я всегда хотел для тебя, Уилл. Для нас обоих. Уилл поднимает взгляд на Ганнибала. Тот так же измучен и тоже в крови. - Это прекрасно… Тяжело раненные в этой охоте, они стоят друг напротив друга. Так близко теперь. Мысли Уилла выстраивались в цепь, звеньями которой было то, что он видел сейчас, и образы, что были в его памяти. Он не в силах был предугадать исход. Он сжимает кофту Лектора сильнее и кладет голову ему на грудь, глядя перед собой. Ганнибал покорно ждет, пока неподвластная никаким нравственным ограничениям цепочка в голове Уилла, наконец, сомкнется. Грэм обнимает Лектера за шею, крепко прижимаясь к нему. Он слышит, как ботинок шуршит по камню, чувствует, как медленно нога его движется к обрыву. Вот он. Исход. Цепь замкнулась, и Уилл снова слышит шуршание камня под ногами. Он делает шаг назад, дальше от холодной манящей Атлантики, и тянет на себя Ганнибала. Он видит, нет, чувствует его облегчение. - Уилл... – спокойный и ровный голос, как и всегда, нарушает эти бесконечный мгновения тишины. Грэм поднимает голову на зов и смотрит на лицо Лектера. Это действительно прекрасно. Поцелуй – и обрыв окончательно рушится. Пропадает стена между Уиллом и Ганнибалом. Они воссоединились окончательно и бесповоротно. Теперь они одно целое – одна монета. Привкус крови въедается во вкусовые рецепторы, в губы, в мозг. Вот, чего хотел Ганнибал. Уилл понял это, и понял, что тоже хотел этого. Когда они отрываются друг от друга, возвращается боль. Им нужно скрыться, залечить раны, и они оба уходят в дом. Когда темнота отступает и на востоке поднимается солнце, они лежат в постели. Раны саднят, но близость все залечивает. Из разбитого окна веет холодом, но до спальни он почти не добирается. Им было бы тепло даже на улице, что уж говорить о постели, застеленной приятным бельем и теплым одеялом. Они лежат вместе, близко друг к другу. Ганнибал заснул и теперь неровно, из-за боли, дышал в объятиях Уилла, которому снова не спалось. Одна цепочка замкнулась, а за ней началась другая. Это непрерывный процесс в сознании Уилла. Что будет теперь? Правильно ли он поступил? Тепло в его теле успокаивает и шепчет, что выбор верный, что все будет хорошо. Он прикрывает глаза и запускает руку в мягкие волосы Ганнибала, перебирает их на затылке, аккуратно, чтобы не разбудить. Он думает о своем поступке и ежится под тяжестью руки на своей талии. Голос в его голове – спокойный и ровный – голос Ганнибала. Он замыкает цепочку. Так и должно было быть. Это и есть верный исход. Не важно, что будет утром, что будет потом. Они решат, что делать, ведь они на единственном тождественном им пути. Это прекрасно.