Мальчики и одиночество

       Совершенство ― это мальчики и одиночество, много чёрного и капли синего с красным, и никакого белого. Совершенство ― это мускулы, шрамы, мозоли и сбитые костяшки. Совершенство ― это то, что Брюс сотворил из себя сам, сотворил из маленького несовершенного мальчика. Он взял бумагу, карандаш и пилу со средними зубцами. Кто-то сказал: «Что же вы делаете, мастер Брюс». Порой он видел тень за своим плечом, он дал тени имя и слышал её голос, но Альфред никогда не был настоящим ― не для несовершенного мальчика, желающего стать совершенным. Мальчик получил дома и заводы, самолёты и машины, миллиарды и особняк с незаметными слугами. И опекуна, который не превратит его состояние в пыль. Мальчик не желал видеть опекуна, и тот отвечал тем же, дав возможность несовершенному мальчику стать совершенным. И мальчик стал. Он не взял бронзу, не взял мрамор, не взял гранит и бетон. В деревьях была истинная жизнь, и он взял белую акацию, которая белая только по названию. «Не надо, мастер Брюс», ― шептала тень, но Брюс отчаянно хотел быть совершенным. Он творил магию темнее самой тьмы. Он творил, и совершенство вливалось древесными соками в его жилы. Брюс выравнивал неаккуратные спилы и не расставался с линейкой, рулеткой и угольником. Он сточил тысячу карандашей и научился работать топором, стамеской и теслом. Он шлифовал и выглаживал своё детище. Он совершенствовался с каждой новой стружкой, упавшей на пол. Он сварил скульптуру в огромном котле с маслом, ошкурил и отполировал. Он купил специальные краски, потому что совершенство ― это много чёрного и капли синего с красным, и никакого белого. ― Вы забыли нарисовать сердце, мастер Брюс, ― сказал ненастоящий Альфред. Брюс усмехнулся и расплескал алое по чёрному. Он стал совершенным мальчиком. У него были дома и заводы, машины и самолёты, миллиарды и особняк без надоедливых слуг. И никакого опекуна. У него были мускулы, шрамы, мозоли и сбитые костяшки. У него были чёрные волосы и синие глаза, чёрный костюм и капли крови на нём, а одиночества ему всегда хватало. В закрытом зале он прятал свой безупречный аватар и множество заготовок. Брюс создавал неидеальные скульптуры с лицами изуродованными и выжженными химикатами: белыми, белыми, белыми, потому что совершенство ― это никакого белого. Уродливые, неидеальные скульптуры: грузные, с лицами, где нос доставал до пола; иссушенные, где на лица наклеена солома; обычные, без мускулов, шрамов, мозолей и сбитых костяшек, где вместо глаз ― знаки вопроса. Множество чудовищных монстров, окружающих своего безукоризненного бога. ― Вы не бог, мастер Брюс, ― вздыхала тень. Брюс снисходительно улыбался. Он совершенство и бог, но каждому богу нужны ангелы. Дик был первым и был почти, но недостаточно. Ему хватало мускулов, мозолей и сбитых костяшек, но не шрамов. Ему хватало одиночества и чёрного, но не совсем ― красного, а в его глазах синее смешалось с зелёным. Брюс выбил стамеской грубые узоры. Брюс добавил бирюзы и, обмакнув палец в багряный, черкнул на груди завитушку. ― У вашего ангела есть сердце и не то, которое дали ему вы, ― произнёс Альфред. ― Он покинет вас. Такие ангелы не служат бессердечным богам. Брюс кривил рот. Он не позволит ангелу покинуть его. Он прежде сам изгонит своего ангела, потому что Брюс ― бог и совершенство, а совершенство не может быть покинутым. Джейсон был вторым и был практически не. Ему не хватало мускулов, мозолей и сбитых костяшек, но не одиночества и шрамов. Ему не хватало чёрного и немного красного, но не синего. Брюс правил и правил Джейсона, правил, вспоминая своего первого ангела. ― Вы зря пытаетесь сделать копию, когда у вас есть оригинал. Он лишь отмахивался от Альфреда и продолжал трудиться, но слишком часто вспоминал своего первого ангела, и у Джейсона не было шансов стать совершенным. Брюс работал грубо и торопливо. У Джейсона теперь хватало мускулов, мозолей и сбитых костяшек. Хватало чёрного, но по лицу Джейсона Брюс небрежно полоснул красным. ― Ваш ангел яростен, ― говорил Альфред. ― Он покинет вас. Яростные ангелы не желают служить, они хотят быть злыми богами. Брюс уставал от тени. Тень раздражала его так сильно, что однажды он в неистовстве сломал своего второго ангела. Он расколол его на части, а когда склеил, было поздно. И тогда к нему пришёл новый. Сам. Тим был третьим и был совсем, и не совсем. Ему хватало чёрного и синего. Ему не хватало, но хватало красного, мускулов, шрамов, мозолей и сбитых костяшек. Брюс аккуратно шлифовал Тима и думал об одиночестве. Тим мог бы стать идеальным, и Брюс впервые сделал ангелу родителей. ― Ваш ангел уже прекрасен. Он безупречен и верит вам. Остановитесь, не предавайте его. Преданные ангелы могут свергать своих богов. Брюс не мог остановиться. Ведь совершенство ― это не только чёрное и капли синего с красным, не только мускулы, шрамы, мозоли и сбитые костяшки. Это мальчики и одиночество. Брюс пробовал иначе: пробовал без чёрного, синего и красного; пробовал без мальчиков и одиночества. У него был рыжий ангел, но она никогда по-настоящему не принадлежала ему. Брюс потратил много времени, однако дерево треснуло пополам. Он попытался вновь, когда уже вытачивал Тима, попытался с белокурым ангелом и в конце концов выкинул неполноценную заготовку. Брюс рискнул опять, когда уже заканчивал с Тимом, но тёмный ангел был и так совершенен (почти без почти) ― совершенен для себя. Брюсу остался идеальный Тим, но однажды явился последний ангел. Дэмиена переполняло чёрное, синее и красное, переполняли мускулы, шрамы, мозоли и сбитые костяшки, однако Брюс ничего не мог поделать с его одиночеством. ― Он из ангелов смерти, и боги сами уступают им своё место, ― пророчил Альфред, но Брюс перестал слушать где-то после Тима. Он закрывал глаза и вспоминал, что совершенство ― это мальчики и одиночество, много чёрного и капли синего с красным, и никакого белого. Совершенство ― это мускулы, шрамы, мозоли и сбитые костяшки. Брюс закрывал глаза и понимал: надо избавиться от ангелов, потому что мальчики и одиночество ― это главное. Он никогда не перестанет быть мальчиком, но одиночество отобрали сотворённые им ангелы. Брюс развёл костёр, и костёр выплёвывал языки пламени до самого неба и выше. ― Пожалуйста, мастер Брюс, ― беззвучно просила тень. Он расставил скульптуры вокруг огня и улыбнулся. Он в шаге от совершенства и снова станет богом. ― Это вам даром не пройдёт, мастер Брюс! ― угрожала тень. Брюс нежно поцеловал ангелов в лоб, до того как скормить пламени, из которого рождалось его одиночество. Он потянулся к первому, и позади раздался голос. ― Ты не бог. За его спиной стояли все четверо. ― Ты не бог, ― повторил Дик. ― Ты чёртова фальшивка, ― продолжил Джейсон. ― Ты далёк от совершенства, ― добавил Тим. ― И сегодня ты умрёшь, не идеал, не бог, не отец, ― закончил Дэмиен. Брюс видел себя в их руках. Его пожирал огонь. Пламя бушевало у него в венах, и он горел сухим старым деревом. ― Я понял, понял, ― прокричал Брюс напоследок, ― ангелы бесконечно одиноки без своего бога! И вы мальчики, и вы совершенны. И последнее, что он услышал: ― Теперь мы ― боги.