Благодарность

Ты Хорусс Заххак и эта ночь должна была стать самой запоминающейся и лучшей в твоей жизни, ибо парень, к которому испытываешь алые чувства, официально подтвердил, что подобное влечение взаимно. Тебе недавно исполнилось девять солнечных оборотов, и ты был половозрелым троллем, полным сил и энергии. Как представителю элитной касты индигокровных, тебе открывались завидные перспективы. А чего ещё ожидать от терпимой политики Бефоруса, как ни поддержки в любых начинаниях молодого поколения? Ты был всем, чего требовало твое положение в гемоспектре — мастером механики, лучником и заядлым бодибилдером. Будущее сулило блестящую карьеру ученого, и, хоть  каждый навык доставался тебе непосильным трудом, твою репутацию спасало лишь врожденное упрямство. Но ранее ты оступился, точнее, свалился в бездонную яму отношений, и самое страшное — не захотел из нее выбираться, погрязнув в собственных инстинктах, требовавших быть поближе к тому, кто украл твой покой и первый поцелуй. Проклятием, наваждением и одновременно спасением для тебя стал Руфио Нитрам. Сначала этот Разбойник занимал только твои мысли, потом завладел телом и это при том, что у него уже была девушка. Несмотря на конкуренцию, ты получил возможность стать претендентом на его алый квадрант — Нитрам пообещал, что разойдется с Дамарой. Но в отличие от прошлого раза, закончившимся провалом, теперь он торжественно поклялся в том, что не нарушит слова. И ты снова был вынужден ему поверить. Хоть ваши отношения с Руфио продолжались уже довольно длительный период, они были на тот момент всего-навсего тайной связью, что огорчало. А ведь ты раньше и представить не мог, что парень с бронзовой кровью смог бы захватить твое сердце, что кто-то настолько низкий по статусу будет для тебя столь желанным, но это было именно так. И вот, наконец, Руфио решился и собрался признаться Мегидо, что любит другого и что пришла пора расстаться. Он должен был поставить жирную точку в прошлом мейтсприте, чтобы начать новый, а не многоточия, как раньше. Ты ожидал возвращения Нитрама, как праздника, но почему-то твоя вера в лучшее будущее не осуществилась в реальности. Ведь не всё чего мы хотим, исполняется как надо? Грёзы стали явью, но совсем не так, как ты это представлял себе ранее. Руфио действительно к тебе вернулся. Перед этим он и правда порвал с Мегидо, как и в твоих мечтах, вот только… Когда ты увидел Нитрама у порога своего улья, то испугался почти до дрожи в поджилках, несмотря на то, что тебя сложно было причислить к неженкам, ибо зрелище оказалось не для слабонервных. Еще бы: разбойника держали в воздухе только сверкающие крылья, трепещущие, будто на последнем издыхании, его голова с тяжелыми рогами была наклонена вперед, точно шея больше не справлялась со своей работой, а конечности Тельца безвольно болтались, точно у порванной тряпичной куклы. У Нитрама между лопаток торчала спица, раздробив кость, попав как раз в то место нервного узла, что отвечал за двигательную функцию. Дамара в прямом смысле напоследок сломала своего бывшего парня. То, что твой мейсприт добрался своим ходом до жилья уже можно было считать чудом. Почему-то даже тогда, когда Руфио не мог самостоятельно шевелить руками и ногами, крылья против какой-либо логики продолжали подчиняться мутанту, что и спасло от его полного уничтожения. Судьба будто в насмешку лишила его способности передвигаться, но оставила возможность парить, чем зародило крохотный лучик надежды на восстановление — глупый и ничем не подкрепленный, кроме желания самого Нитрама существовать до последнего. Тельца его положение в пространстве, похоже, слегка забавляло, хотя, скорее всего, он был не в себе от шока, который испытал его организм. В тебе же подобный вид парализованного разжигал панику. Ты забрал беспомощного тролля к себе в мастерскую, где был жесткий лежак и где можно было попробовать вытащить стальную иглу из спины Нитрама. Мечты имеют тенденцию сбываться, но, к сожалению, не так, как надо. Теперь Руфио наконец-то твой — полностью и, похоже, навсегда. Ты был затворником, поэтому появление травмированного новоиспеченного жильца оказало на тебя огромное влияние. Тебе не хватило духу сдать своего Тельца зеленокровым, чтобы уже те полностью занялись его благополучием. Наступил суровый быт, который был продиктован потребностями больного и немощного. А у тебя до сих пор не получалось в полной мере контролировать свою силу, когда ты нервничал. Под пальцами даже гнулась ложка, с помощью которой ты пытался кормить Руфио. От твоих ладоней на его парализованном теле оставались кровоподтеки, когда ты осторожно и периодически передвигал Нитрама, чтобы у него не возникло пролежней. Но он этого не ощущал, не воспринимал боли и мук. Телец вообще больше ничего не чувствовал ниже шеи, он как бы наполовину умер. В твоем улье поселилась тоска, тяжелый запах лекарств и чего-то горького. Сколько терпения было необходимо, чтобы просто не сорваться. Природа высшекровного порой пробивалась сквозь заслон твоей силы воли, но тебе нужно было утихомирить свой гнев. Ты старался искренне улыбаться Нитраму, но тебе казалось, что твое лицо должно было вот-вот покрыться трещинами и рассыпаться, как гипсовая маска, настолько неестественным и натянутым на нем застыло фальшивое выражение счастья. Какая может быть радость? Трудно описать — каково это, ухаживать за лежачим больным, исполнять его мелкие капризы и прихоти, но еще сложнее не показывать ему своего раздражения и негодования. Тебе должно было быть понятно, что Нитрам ни в чем не виноват, абсолютно. Тебя удивляло, что парень не терял настроя и продолжал тебя по-доброму подкалывать, отпуская шуточки. Он говорил, что поправится и простодушно верил в это. Пока Руфио тебя не видел, ты в бессилии сжимал кулаки, да так, что твои кожаные перчатки трещали от чрезмерного напора, скрипел зубами, прекрасно зная, что это наглая ложь. Ведь после такого не встают, никогда. Ты даже не подозревал раньше, что мог испытывать подобную душевную боль, которая не шла ни в какое сравнение с мукой физической и что более странное — ощущение было вызвано страданием твоего возлюбленного. Тебе казалось, что это твой позвоночник разодрали в клочья, из тебя вытащили основу, которая скрепляла части твоего сознания. Лучше бы Руфио молчал или жаловался, но он почему-то не прекращал быть оптимистом. Сопереживание, эмпатия, трепетное доверие… Глупость. Но чем дольше Нитрам оставался неподвижным и беспомощным, тем ярче вспыхивали, будто искорки твои алые чувства к нему. Жалость… Она переполняла тебя, выплескиваясь мелкими проявлениями заботы. Нитрам умирал. А ты не мог его отпустить, хотя практически чувствовал кожей, как жизнь постепенно покидала Руфио. Тебе было невыносимо думать, что Разбойник, которого ты знал, мог исчезнуть. И ты решил все исправить. Паровые машины — вот что у тебя получалось конструировать идеально. Поршни, шестерни в хрупком контакте с электроникой и прочими дополнениями современности были превосходны. Именно поэтому ночами ты изучал все имеющиеся у тебя записи о физиологии троллей, а днем, закупорив окна, прозябал без сна, корпя над книгами. Не жалея себя впитывал необходимые знания, как можно быстрее вбирал крупицы нужных сведений, что закрыли пробелы в твоих расчетах. Слишком сложно, но нужно успеть. Возможно, кто-то бы назвал тебя безумным ученым и инженером, сошедшим с катушек от отчаяния. Может это неправильно, но ты действительно оказался перед выбором: опустить руки и смотреть, как тот которого ты любил, будет медленно, но верно умирать, или сделать нечто особенное, что поможет ему продолжить быть тем ярким парнем, которого ты помнил. Тебе было необходимо сделать для мейсприта идеального робота. Лучшего в твоей обширной практике. Ты собрался конструировать механическое тело, начав почему-то именно с шеи, хотя подобное решение было оправданным — надлежало пересадить голову тролля, а значит было необходимо в первую очередь заняться проводами, которые должны соединять вены и нервы. Предстояла тонкая, сложная, муторная работа, где любое неверное соединение и задумка пошла бы прахом. Ты вкладывал в труд всё самое лучшее, что у тебя было — вдохновение и любовь. Каждый шуруп, каждая пластинка и тончайший проводок должен был оказаться на своем месте. Ты собирал корпус, опускаясь ниже — шея, плечи, живот, завершающийся разъемами. Ты отвлекался только на естественные потребности и на то, чтобы ухаживать за слабеющим Разбойником, который еще не предполагал, что именно ты строил, пока ты сам не признался. Он все чаще проваливался в забытье, долго не мог очнуться и бредил о полетах, притом, что крылья успели атрофироваться. Если бы ты мог, то отдал бы до капли свою благородную кровь, но Руфио подошла бы только его бронзовая влага в жилах. Именно поэтому тебе приходится понемногу брать ее у Нитрама, безвредно сцеживать из вен, чтобы перелить в особый резервуар, который должен был заменить потом сердце и обеспечивать бесперебойное функционирование. Однако этого недостаточно — у тебя было слишком мало времени и изготовочного материала, но зато имелся козырь в виде единственного готового механизма. Ты обожал лошадей, ты ими восхищался, они были для тебя таким же непревзойденным искусством, как оды и поэмы, поэтому в углу твоей мастерской хранился стальной конь, любовно собранный вручную и, которому теперь было суждено открутить голову. Пришлось соединять две части — тролльего торса и лошадиного тела, ничего другого полезного из твоей коллекции не обнаружилось, а секунды убегали. Нитрам спал на лежаке. Да, для него было лучше отключиться самостоятельно, хотя ты и так накачал его обезболивающим. Ты сделал надрез. Дрожали пальцы, когда стерильные перчатки окрасились в ржавый оттенок крови Руфио. Ты успокаивал сам себя, твердя, что так надо. Челка прилипла ко лбу, а пот струился по твоему лицу, заливая глаза и мешая, но некому было его утереть полотенцем. Ты выгнал своего лусуса из мастерской, чтобы тот не мешал преображению. Комнатку заволокло паром, когда ты закончил с отделением головы от тела Нитрама. Увеличительные стекла твоих очков помогали видеть мелкие капилляры, что предстояло соединить с такими же микроскопическими проводками. Ты впервые проводил подобную операцию, тебе доводилось раньше только экспериментировать с механизмами, но никак не с живыми организмами. Надо было управиться в краткий, ограниченный срок, чтобы мозг Нитрама не успел погибнуть от кислородного голодания. Тебе дали всего пару коротких минут на пересадку… И они показались тебе вечностью. Моторчик размеренно работал в груди у робота, стучал точно часы, перекачивая по скрытой, замкнутой системе трубочек живительную жидкость, разбавленную питательным составом. Краткий миг, когда живая плоть, соединилась с металлом. Идеальное совпадение. Нитрам открыл глаза, когда ты готов был уже взорваться от нетерпения и испуга, а может из-за уверенности, что что-то испортилось в механической начинке твоего творения. Но Руфио пошевелился, встал, покачиваясь на своих четырех, еще не совсем осознавая, где он находится и почему-то вдруг вырос на добрую парочку футов. Звон металла о металл и скрежет, пока плохо смазанных суставов огласил комнатку, где творилось волшебство возвращения к жизни. Телец завороженно рассматривал свои стальные ладони, шевеля пальцами, будто не веря, что теперь они его. Ты старался и смог спасти своего возлюбленного, а теперь спрашиваешь Нитрама, нравится ли ему находиться в новом и усовершенствованном обличье и ждешь от Руфио поддержки или хотя бы кивка, любого знака согласия. Но Нитрам лишь шокировано перевел взгляд со стальных рук и идеально построенного торса вниз, на свои совсем не тролльи ноги, завершающиеся блестящими, точно начищенными, копытцами. Да, теперь он скорее кентавр и благородный мускулозверь, чем разбойник, что порхал беззаботно между деревьями в лесу. Но в твоем восприятии он превратился для тебя в божество. Ты не успел доделать гуманоидные таз и ноги, не получилось воссоздать тонкие, превосходные крылья мутанта, но он наверняка рад столь совершенной модели роботизированного корпуса… Так почему же в глазах у Руфио плескался не восторг от того, что теперь он не парализован, а неприкрытый ужас? Но Разбойник ведь безупречен! Ты не смог сдержать сдавленный вздох восхищения, когда пораженный своим преображением Нитрам, неуверенно переступил копытами, цокая в оглушающей тишине. Ты вновь задаешь вопрос своему драгоценному возлюбленному, мол, доволен ли он тем, что теперь у него такое прекрасное тело? И получаешь неожиданный ответ. Как это… То есть как… Нет? Руфио криво улыбается тебе, возвышаясь над тобой и делая многозначительную паузу. Но ты понимаешь и так, без лишних слов, что ему неуютно и страшно в роли мускулозверя, он ожидал от тебя совсем иного подарка. Ваши представления о совершенстве и красоте слишком различаются, ты СИЛЬНО ошибся, когда сотворил СВОЙ идеал для него. Комок застревает в горле, когда ты проводишь ладонью по крепко подогнанным пластинам корпуса мейтсприта, любуешься его гривой, гладишь по холодному боку, от чего его пробирает дрожь. Ты чувствуешь, будто в твоей груди разрастается черная дыра. Впервые тебя посещает мысль, что нужно было вживить в новое механическое сердце Разбойника чип, который бы заставил его любить тебя также преданно и ревностно, как ты его. Но это было бы эгоистично. А ты благороден и глуп, в своем слепом поклонении и обожании предмета воздыхания. Но даже тебе известно, как зарождается конец отношений.