Палитра

      Расставляя многочисленные баночки с краской, одолженные у Усоппа, Мираджейн думала, как бы заманить Санджи, чтобы она смогла нарисовать его портрет. Ведь он почти всегда был занят: накормить мугивар, а в особенности Луффи, — непростая задача. Даже когда Санджи ничего не готовил, он предпочитал, чтобы камбуз был как минимум в зоне его видимости. Это значило, что кок всегда был на виду у команды, а Мираджейн не хотела, чтобы кто-то кроме него видел, как она рисует. Единственное, на что она надеялась, что Санджи сам придёт сюда, когда будет искать её.       — Мира, я тебя обыскался, уже думал, а не сбежала ли ты от нашей безумной команды на другой конец Гранд Лайна. А зачем тебе краски и мольберт?       — Решила, что стану художником. На самом деле я просто не знаю, чем мне заняться. Готовить ты мне не даешь, даже просто помогать тебе, читать целый день книги не могу, как и просто сидеть без дела. А плотник, навигатор, канонир из меня никакой. Вот и приходится хоть как-то развлекать себя.       — Я могу чем-то тебе помочь?       — Конечно, может, станешь моей первой моделью, а то просить других мне как-то неловко, я же их практически не знаю.       — С удовольствием, прекраснейшая, что я должен делать? — на лице Санджи появилась широкая улыбка.       — Просто сядь вот сюда, — Мираджейн указала на стул, который специально притащила, чтобы в самый ответственный момент Санджи не ускользнул от неё. Тот послушно присел и замер. Он не понимал, что ему делать дальше.       — Просто будь собой, — прошептала ему Мираджейн на ушко, после чего чмокнула в нос, растрепала волосы и пошла за мольберт. Ей надо было смешать краски и приступить к созданию портрета.       Первые мазки были неуверенными и слишком осторожными. Мира боялась, что может одним неверным движением испортить всё, и тогда она этот портрет не то что мугиварам, а даже самому Санджи не покажет. Но постепенно рука все уверенней двигалась по холсту, краски смешивались не по несколько минут, как изначально, а буквально за секунды, приобретая нужный оттенок. На палитре уже почти не осталось свободного места, а Мираджейн все добавляла и добавляла новые цвета. Она хотела, чтобы портрёт её возлюбленного играл всеми возможными красками, которыми тот обладал в жизни. Золотые волосы, голубые глаза, радужка которых темнеет по краям, легкий румянец на щеках, огонёк на кончике сигареты, темная бородка, синий костюм в тонкую полоску, руки с еле видным тонким рисунком вен. Мираджейн хотела передать Санджи именно таким, каким он был в этот миг. Чтобы потом много лет спустя она могла кинуть мимолетный взгляд на этот портрет и вспомнить, каким он был в самом начале их пути.       Санджи старался двигаться как можно меньше, но все равно то сигарета тлела так, что он был вынужден стряхивать с неё пепел в море, то волосы, которые трепал ветер, закрывали оба глаза. Из-за чего он постоянно вертелся, но Мираджейн не имела ничего против. Движение — это тоже часть личности человека, а значит, и оно должно быть передано, чтобы картинка выглядела достоверной. Простой набросок занял не один час, Санджи уже боялся, что ещё немного, и он не успеет приготовить команде обед, и тогда Луффи самолично уничтожит все запасы на корабле. Но уйти не мог: он лучше пожертвует едой, чем расстроит Мираджейн своим поступком.       Портрет был готов. Мираджейн откинула в сторону палитру, завинтила крышки у баночек с краской и развернула свою работу к Санджи, чтобы тот наконец-то смог оценить её труды. Тот выронил от шока сигарету, он не узнал себя. Вместо него на листе был изображен какой-то монстр со злобным оскалом, растрепанными волосами и темным пятном вместо аккуратного костюма тройки. Мираджейн совсем не умела рисовать. Наверно, она могла соревноваться с Луффи за звание худшего художника на всем Гранд Лайн.       Санджи не знал, что и сказать. С одной стороны, он не мог обидеть девушку, которую любил, а с другой, рисунок был так ужасен, что сказать хоть одно слово похвалы было бы слишком большой ложью не только себе (это он пережить мог), но и Мираджейн.       На помощь пришёл ветер: один сильный его порыв вырвал лист из рук Мираджейн и унёс в одному ему известном направлении.       — Не расстраивайся, я готов ещё раз просидеть сколько надо, лишь бы прекрасная леди нарисовала меня вновь, — тут же сказал Санджи, чтобы Мираджейн даже и не думала горевать об утерянном рисунке. Он был даже рад, что ветер унес рисунок, иначе не избежать ему насмешек от Зоро, что даже его девушка видит его монстром.       — Да я и не думала горевать! Сама виновата, надо было крепче держать.       — Давай я тебе, как компенсацию, проведу мастер-класс по выпечке пирожных, и вообще, чтобы ты отныне не скучала, будешь помогать мне готовить. Как тебе такой план?       — Я согласна.       Санджи наклонился к Мираджейн, убрал один непослушный локон с её лица и быстро поцеловал в губы, после чего они вместе пошли готовить обед для мугивар. Он надеялся, что Мира увлечется готовкой и больше не вспомнит о рисовании. На крайний случай Санджи придется уговаривать её на совместный портрет, создание которого он доверит Усоппу, как лучшему художнику на Санни.       План Санджи удался, они вместе с Мираджейн каждый день готовили на всю команду мугивар. Вот только судьба всегда любила злые шутки. Тот самый рисунок Мираджейн ветер отнес прямиком на корабль Морского Дозора, и уже через несколько месяцев именно он красовался на всех листовках Санджи.