Роковая женщина

Она не спит по ночам. У нее маленький рот, из одежды на ней черный бюстгальтер да улыбка. У нее необыкновенно чувствительные груди, тугие вишенки сосков. Она не спит — Зоро узнает об этом случайно, когда одной ночью она застает его за бессмысленным и необходимым, как сражение, занятием. — Да у вас, я смотрю, проблема, мечник-сан, — невозмутимости Нико Робин позавидовала бы любая из ее обожаемых древних каменюк. — Могу я вам помочь?.. Зоро открывает и тут же закрывает, для надежности прикусив губу — Робин не нужен его ответ. Она очень быстра. Слишком, даже для него. Тогда-то все и начинается. На следующий раз она будит его сама — вытаскивает посмотреть на падающие звезды. Каких только чудес не бывает на Гранд Лайн, можно загадать желание. Зоро не суеверен. Свои желания он предпочитает исполнять сам, поэтому, недолго думая, тянется к Нико Робин, и она отвечает ему с неожиданной страстью. Все остальные разы он выходит на палубу сам — чувствует, когда она не спит по ночам. Сначала она завязывает ему глаза его же банданой; не для тренировки. Для чего-то другого; она говорит — это обостряет ощущения, и, конечно, она права. Но дело не только в этом. Ей самой будто бы все равно. Ей можно не бояться причинить боль: она сдержанная, даже слишком, так, словно не хочет привлекать к себе его внимание. До тех пор, пока он не предлагает ей выпить вместе. Она сидит на ночной палубе в одной рубашке и улыбается, и тогда Зоро понимает: в ее жилах вместо крови течет вино, такое же пьянящее, как недавний напиток. Зоро хотел бы пригубить это вино. Хотел бы пригубить — ее. Он не позволяет завязать себе глаза; он смотрит ей в глаза, пьет саке с ее тела и на выдохе произносит короткое: «Робин». С тех пор они не спят вместе. *** Будить Зоро бесполезно. Умаявшись за ночь, он спит сном праведника. Робин и до этого не раз замечала — если Зоро спит, разбудить его может только появление противника. Или сам проснется, как выспится. А корабль-то маленький и, если не скрываться, скоро все узнают. Скоро. Прислушавшись, можно уловить звук, с которым лопаются пузырьки в бокале с минеральной водой, который она принесла с камбуза; Робин укрывает Зоро одеялом и ложится рядом — ждать до утра. Часто бывает — когда какая-то часть тела затекает, ты не чувствуешь ее. Когда к ней возвращается подвижность, в первую очередь ты испытываешь боль. Ее нужно перетерпеть боль в ожившем сердце. Концентрированный запах мужского пота режет ноздри; Робин закрывает глаза. Ей не нужно видеть, она помнит. Его нагота ослепляет — блики на клинке; полная отрешенность. Он закрыл свою душу, Ророноа Зоро — от всех, от всего, и, вероятно, был бы одинок, не встреть капитана самой ненормальной команды новой Эры Пиратов. Так же, как была бы одинока она. Робин молчит. Лежит, не шевелясь, и по щекам у нее катятся слезы. Она ни о чем не жалеет, не испытывает омерзения, как это бывало раньше, но и страсти не чувствует теперь — только странный, непостижимый покой. Ладонью Зоро придавил прядь ее не таких уж густых волос; он нашел противника, которого не победить напряжением — что тела, что воли, и Робин удивляется его пробудившейся грубоватой чувственности так же отстраненно, как могла бы смотреть на диковинный сосуд, источающий теплый внутренний свет. В их первый раз он не отпустил ее и после — замер, прижавшись губами к ее плечу, пытаясь согреть ее голые ноги между своими. — Тебе холодно? — его голос звучал мягче, чем обычно, а она была далеко. Рядом с ним — только телом; не душой. Робин не хочет думать, что случится, когда все изменится. *** В Ватер7 Робин говорит: мы расстаемся. Говорит: ты заботишься обо мне больше, чем нужно. Навигатор-сан сказала, что ты готов был нарушить приказ капитана-сан. Говорит: если так будет дальше, я стану обузой. Поэтому мы расстаемся. Она говорит: мне нет дела до того, чего хочешь от меня ты. Ты не один на борту. Ты слишком привязался. А меня интересует только истина, скрытая в начертанных письменах; по сравнению с этим то, что говорят люди, ничего не значит. Настоящей причины она не называет. Эго в покинутом мире; на пути к Эниес Лобби Зоро разрезает вагоны с непостижимой легкостью. Если бы можно было так же разрезать все, что отделяет его от Робин. *** После ее возвращения они уединяются в Ватер7, и здесь все иначе. По-другому. Зоро поглаживает ее тело, как гладил бы цветок: ни искорки страсти — перегорело, прошло стороной. Мальчишка поначалу, он повзрослел у нее на глазах, превратившись в мужчину. Когда он принимается ласкать ее соски губами, в Робин вдруг просыпается и начинает нарастать что-то, похожее на шар света в глубинах темного, неспокойного внутри океана. Шар становится все больше и больше, и, наконец, озаряет все вокруг невыносимо ярким светом. Зоро прижимается губами к ее губам — впервые — и Робин не возражает, хотя думала всегда, что терпеть не может поцелуи в губы. — Ты любишь меня, — говорит она после и смеется, и добавляет серьезно: — Почему? Зоро смотрит недоуменно: — Потому что ты моя женщина. И этим сказано все.