Возвращение Брюса Уэйна

Взрыв. Гигантская ослепляющая вспышка пронзила воздух тягучим рёвом и вгрызлась в него ощутимыми колебаниями. Свирепая мощь белой смерти безжалостно прожирила дыру во времени и пространстве. Неумолимо расползаясь по измерению, она убивала его. Убивала меня. Но я желал этой смерти так, как эта смерть могла даровать мне шанс на воскрешение. … Я открываю глаза и не могу поверить в чёткость реальности. Она расплывчата и смазана в моих глазах, точно густое пятно разных красок, слитых воедино и размазанных дождём по холсту. Проходят секунды. Видимость медленно приобретает желанные очертания готэмского неба. Оно видится мне безжизненно - серым, цвета небоскрёбов этого города. Словно им удалось соприкоснуться с ним и передать небу свои краски. Ещё оно кажется мне таким тяжелым, будто вместе с громовым рокотом по нему расползутся чёрные трещины и оно начнёт обрушиваться на Готэм безжалостными плитами неминуемой смерти. Не верю в реальность своего возращения. Всё до единой частицы кажется мне всего лишь иллюзией, готовой распасться в любой момент на витающие в воздухе куски. Быть может ,это не мой мир или сон? Когда открою глаза, всё исчезнет. Тогда я не хочу просыпаться. Никогда. Закрываю глаза. На внутренней стороне своих век до сих пор вижу мелькающие картины других миров. Они до сих пор существуют в другом измерении, в безызвестном временном континууме, но меня уже в них нет. И это не может не приносить облегчения. Я вырвался из плена Дарксайда. Я вернулся. Осторожный, медленный вздох. Дать кислороду наполнить лёгкие до отказа, вместе с этим боясь, что если глотнёшь слишком много, то его не станет вовсе. Страх не беспочвенен. Такое уже бывало со мной. Тогда Дарксайт просто издевался, его пытки во много раз изощрённей.… Чувствую, как вместе со вздохом к телу возвращается чувствительность. Сжать руку в кулак и ощутить, как под пальцами сминается мягкая трава. Разжать пальцы и провести ладонью поверх зелёного покрова лишь слега касаясь его. Возвращаются так давно забытые ощущения. Они несутся ко мне сквозь толщи годов проведённых вне жизни. Провести пальцами по лицу. Кожа сухая и жёсткая, точно пожелтевший от времени столетний пергамент. Я уже не молод и мне пришлось это признать ещё несколько лет назад, но почему – то только сейчас я начал остро ощущать всю тяжесть времени скопившуюся у меня на плечах. Точно мой мир вернул мне её с лихвой. Желая напомнить, сколько я прожил и пережил. «Просто изнеможение. Пройдёт» Что это? Попытка успокоить самого себя или старая констатация факта? Не хочу в этом пока разбираться. Алая влага на пальцах – кровь. Я растираю её по ним, пока та просто не впитывается в кожу. Всего лишь пара кровоточащих царапин… Благо взрыв не отнял пол лица. Надо встать. Делаю осторожную попытку поднять корпус с земли, но левое плечо откликается горячей, режущей болью словно кто – то впился в него клыками. Я резко открываю глаза и поворачиваю голову в сторону больного плеча. Порвано.… И броня костюма в том месте тоже порвана, будто кто – то запустил под костюм невидимую руку и рванул вместе плотью, точно выдирая шнур из розетки. Повреждения невидимыми отнюдь не оказались. Рана кровоточила. Старая кровь запеклась и казалась чёрной, как древние проклятье. Новая алая текла поверх старой застывшей. Моё плечо напоминало месиво, В теле господствует неимоверная, свинцовая тяжесть ей подчинялась даже моя кровь. В голове гудит боль. Надо думать, всему виной контузия после взрыва. «Не думать о боли» Тяжёлый выдох пророкотал в груди. «Её нет. Как не было бы и тебя, если бы ты всё время отдавался ей на растерзание» Я до исступления сжимаю кулаки. «Есть только воля. Воля к действию» Я поднимаюсь с земли, разрывая многотонные цепи тяжести, оковы боли и кандалы отчаянной усталости. Всё в этом мире возможно преодолеть, нужно только желание сделать это. … Предзакатный Готэм. Кровавое солнце утопает не за горизонтом, а за многоэтажными домами и офисами, которыми этот горизонт застроен. Сверкающие рубиновые лучи в последний раз проскальзывают по стали серого неба. Небесный диск вспыхивает одной ярко – алой в обрамлении белёсо – серебряного звездой. И далёкие постройки в тот миг станут всего лишь чёрными, остро - угловатыми тенями на фоне багрового небосвода. Затем, всё гаснет. Солнце уходит, оставляя Готэм тлеть в лучах рассеянного света, который накопился за день. Город из стекла и бетона он уже не тот, что прежде. И дело не в инновациях, окутавших весь город словно паутиной. Дело в безжизненности. Мегаполис будто выцвел, как выцветает со временем фотография. Кажется, даже его тьма растеряла все краски. Я шёл обшарпанными, всеми забытыми закоулками, петлял по подворотням, двигался обходными дворами. Всё, чтобы остаться незамеченным. Я ощущал, как в горячем воздухе нависло осязаемое напряжение. Точно оно было теперь постоянным как электроэнергия питавшая город. Чувство тяжёлой, давящей депрессии, траура, апатии может даже мгновенной, посекундной смерти.… Это всё словно осложнения после той болезни которой болел Готэм до того как я исчез. Я перестал чувствовать время. Для меня его границы точно стёрлись. Да и были ли у него границы? Быть может, времени не существует. Его выдумали, чтобы не потеряться в пространстве, чтобы было за что цепляться и на что ориентироваться. Во многих измерениях, где я был, времени не существовало. Здесь оно есть и надо о нём вспомнить. Темнело, к тому моменту я уже выбрался за черту города. Сейчас мне нужно домой и дорогу к нему я бы нашёл с закрытыми глазами. Рысью бегу через лес. Иссиня – чёрный и густой, точно маслянистое пятно нефти. Ночь скоро настигнет меня. Тело болит, словно по нему несколько часов с упоением били палками, но я не позволяю себе остановиться. Слышу, как за моей спиной от бега по ветру развивается изодранный в клочья и превратившийся практически в решето старый плащ. Точно за мной шлейфом тянется моё прошлое. … Уэйн Мэнор. Мой дом встретил меня леденящей пустотой и непроницаемым безмолвием. Холодно. Оглушительно холодно для такой тёплой ночи. Но это не погодный холод, который обычно проникает в дома.… Это что – то иное. Делаю несколько шагов в мёртвую глубину поместья. Здесь нет даже намёка на свет, лишь немая чернота, с которой сливаются мои шаги. Я ощущаю себя призраком, вернувшимся в знакомую для себя неизвестность. Подо мной пол цвета бездны. Невозможно понять есть ли он вообще или я иду по чёрному воздуху. В пространстве ориентируюсь по памяти и знакомым очертаниям обстановки. Дом совершенно пуст и ощущение того, что я брожу в руинах своего прошлого, в руинах своей жизни с невероятной силой обрушивается на меня и давит, давит, давит! Будто желает казнить на месте за возращение, пусть даже единственной фигуры из давно забытого времени. «Всё ушло и более ничего не осталось» Это я понял с первого шага в этом доме. «Осталось» Противоречит всему моя упёртая вера во что – то большие, чем сокрушительное окончание всего, что я когда – то знал. В груди, где – то под сердцем тёплым золотистым напылением рождается малое пламя воспоминаний. Мне даже на мгновение начинает казаться, что сейчас под потолком вспыхнет свет старых ламп, они озарят весь особняк и ко мне из соседней комнаты шагнёт Альфред. Такой же, каким он остался в моих воспоминаниях, не тронутый временем. Являющий собой образец английской педантичности и всего лучшего, что только могла дать Англия и жизнь одному человеку. «-Добрый вечер, сэр. Вас давно не было» – Он слегка кивнет, одновременно демонстрируя безукоризненно ровную осанку. «-Да, верно…» Мысленно шепчу я ему в ответ, в ответ своему воображению. Это призраки прошлого. Я – один из них. Зачем – то касаюсь грубой, холодной стены кончиками пальцев и веду ими вдоль неё. Словно пытаюсь понять, что здесь произошло в моё отсутствие, пытаюсь старыми воспоминаниями согреть этот дом. Читаю настоящие, вижу прошлое. Как же холодно… Убийственно холодные стены, а под ними точно пепел, оседающий на останках дотла сгоревшего дома, толстым слоем проминается пыль. Пыль десятилетий – всё, что здесь осталось. Ступаю в небольшую комнату, под ногами хрустящим звоном стонет стекло. Не пытаюсь отыскать выключатель, а тем более, дотянуться до него. Достаю из пояса небольшой фонарик и включаю его одним нажатием. Ванна озаряется лёгким, не ярким светом. Мрак отступил в самые тёмные углы комнаты. Из крана течёт тонкая струйка холодной воды, её пронизывают ярко-желтые отсветы фонаря. Наспех умываю лицо, не обращая внимание на кусачий зуд царапин. Затем, насколько это возможно, промываю рану на плече. Неприятное ощущение, точно калёным железом водят по коже. Перед уходом бросаю взгляд в осколки зеркала, что лежали на полу. В них одно лицо, разбитое на десятки. И в каждом из них я не могу узнать себя. Морщины изменили каждую черту на лице, точно неощутимые шрамы, седина накрыла голову, словно снежный покров землю, а некогда голубые глаза потеряли свой цвет, смешались с серостью, оставив лишь лёгки намёк на прежнюю чистую голубизну неба. Творение перемен в осколках зеркальной поверхности. «Слишком долго я не видел себя» Мелькает оторопелая мысль. Наверное, для себя где – то в подсознании я до сих пор остался тридцатилетним, а на самом деле износился, как и костюм на мне. Ненавижу быть обманутым иллюзиями, особенно теми иллюзиями, которые я сам создал. Гашу свет фонаря. Пусть тьма господствует и дальше, а я ещё несколько мгновений буду думать, что мне всё ещё тридцать. … Лестница. Сбитые каменные ступени. Последняя лестница в этом доме, уводящая в самые глубины, в сердцевину этого дома. Хочется верить, что, то место, куда я иду, осталось нетронутым никем и ничем. Эхо моих шагов не бьётся о грубые стены, его точно нет. Чёртова свирепая усталость. Она валит с ног легче, чем любой враг, она не даёт думать эффективнее, чем любое психотропное вещество. Я схожу по последним ступеням. Один шаг, одно имя. Имя тех, кого я не видел многие годы, и которых уже возможно нет в живых. Я буду искать и найду либо их самих, либо их имена на могильном камне, а может, даже этого найти мне не удастся. «Дик» «Тим» «Барбара» «Селина» На последнем имени все мои ощущения спотыкаются. Может ещё, потому что глаза неожиданно улавливают лёгкое, почти невесомое свечение из глубины пещеры. Лишь через несколько мгновений я понимаю, что свет напоминает отсветы, исходящие от экрана компьютера и отбрасывающие на стены призрачные блики. Я прибавляю шаг и вскоре выхожу на то место, где точка обзора пещеры становится максимальной. Обведя взглядом пространство, я замечаю и работающий компьютер, и фигуру за ним. Фигуру в костюме Бэтмена. «Быть этого не может… ты сошёл с ума, старик…» Сколько бы я не смотрел я не могу поверить в… Галлюцинация точно обрела плоть. За компьютером сидел словно кто – то очень похожий на меня с десяток лет назад. Но это был не я. Если лучше вглядеться в очертания силуэта, то в этом можно точно убедиться…. Я узнал эту фигуру, как узнал бы фигуру каждого кто когда – то носил костюм Робина. -Джейсон – Сил хватило лишь на шёпот, но бурлящие в нём потрясение могло до предела заполнить эту пещеру оглушающим криком.