50 Оттенков Графини

Тристан и Элизабет в их любовном ложе ласкали друг друга. Он нежно сжимал ее грудь одной рукой, а другую держал у ее возбужденной киски. Она целовала его, ощущая вкус розовой воды, означающей любовь. Эти моменты взаимного наслаждения тянулись вечно, пока кто-то из них не нарушал тишину новым признанием в чувствах, произносимым шепотом. - Я хочу жить только для того, чтобы приносить тебе удовольствие, - сказал Тристан. - Правда? - Графиня перевернулась на живот и посмотрела на него своим гипнотическим взглядом. - Да. Ты создала меня для этого. Скажи, как ты хочешь сегодня? Может попробуем что-то необычное? У тебя же есть всякие там интересные вещички? - Ты о сексуальных игрушках? - Графиня дернула бровями, - Возможно... - Расскажи мне о них. - Они хранятся в специальной коробке. Их очень много. За свою жизнь я собрала уже около тридцати различных вибраторов и много всякой бдсм-атрибутики. А еще страпоны - для особо одаренных. - Я не гей, малышка. Графиня улыбнулась. Она свесилась с кровати и вытащила из-под нее большую коробку из красного дерева. Когда открылась крышка, Тристану представилась самая большая коллекция игрушек для взрослых, которую он только видел. - Ну, что тебе понравилось, мой сладкий? - Графиня легла рядом и стала легонько водить руками по своему телу, подготавливая себя. - А что ты посоветуешь? Я, признаюсь, не имею опыта в таких делах. - Давай начнем с классики. Я пойду переоденусь, а ты готовься. Тристан ждал ее несколько минут, за которые успел так возбудиться, что ели удержался от того, чтобы подрочить. Но она пришла. Вместо просторного халатика и легкого, чуть прозрачного красного белья, в которое было облачено ее тело раньше, Графиня предстала в комплекте из черной кожи и латекса, мало того, на ней красовался страпон. В руке она держала плетку. Она провела ей по свои бедрам, кинула Тристану и сказала: - Я люблю жестко. А ты? - Я тоже. Тристан привстал на коленки и подставил попку под горячий фаллос Графини. В этот момент она почувствовала, что имеет абсолютную власть над своим созданием, а Тристан понял, что он ловит кайф от роли нижнего. - Трахни меня уже! - крикнул он, не в силах ждать. И она сделала это. Грубыми, немного не острожными движениями Графиня вошла в него. Искусственный член будто стал частью ее, когда она начала.....она не могла остановится. Ей нравилось насиловать его. Схватив плетку, она несколько раз прошлась по спине, но нет, это было лишним. Она хотела чувствовать только то колоссальное наслаждение, которое чувствуют мужчины, всякий раз, когда имеют кого бы то ни было. Неужели они испытывают это же величайшее удовольствие? Нет. Графиня наслаждалась больше. Она трахала его так сильно, как только могла. Тристан не сдерживал крики. Двигая бедрами в такт поступательным движениям Графини, он все сильнее прижимался к ней, пока фаллос не вошел полностью. Это должно быть очень больно, но Тристан не чувствовал ничего, кроме настоящего огня страсти, вспыхнувшего между ним и его леди. Расстояние между ними сократилось до минимума, и каждый раз, когда Графиня толкала в его сторону, их тела соприкасались. Непривычные позы, в которых находились два любовника и новые роли, которые они исполняли этой ночью, только усиляли их взаимное наслаждение. Тристан чувствовал, как все его тело трепетало от оргазма, а Графиня с упоением понимала, что это ее заслуга. До этого дня она практичеки всегда была снизу, при этом оставаясь главной во время акта любви, но только сейчас ей пришло осознание, что управлять по-настоящему может только верхний. Она наслаждалась от собственной силы и власти, ее тело пробивали молнии, когда она грубо входила в своего партнера. Тристан тем временем уже был полностью измучен не столько болью, сколько желанием щедро отблагодарить свою госпожу. Он изо всех сил старался удержаться в позе, но руки и ноги не слушались его. - Ты устал? - Графиня замедлила темп и перевела дыхание, - я не хочу меняться, но ты как то уж сильно вымотался. - Нет, - Тристан говорил дрожащим голосом, - если ты хочешь, продолжай. Но она сжалилась над ним. Скорее, она просто не хотела, чтобы он совсем обессилел, и только из-за этих побуждений оставила его. Он был еще нужен ей. Графиня улеглась на кровать, закрыла глаза и вдруг почувствовала, как Тристан касается ее возбужденного лона. Она вскинула ноги и раздвинула их, подвигаясь ближе к нему. Нежно стянув ее мокрые танга, Тристан принялся ласкать ее огненный юг. Он работал языком и губами, чтобы по максимуму возбудить ее эрогенные центры. Графиня нежно трепала его за волосы, не открывая глаз. Это именно то, что ей было нужно после тяжелой работы. Она испустила стон оргазма, импульсивно сжала ноги и кончила. - Можно, я уже пойду? Это был голос Донована. Он прислонился к стене и обвиняющим взглядом смотрел на Графиню. В ответ она даже не подняла головы, а Тристан обернулся и одарил своего соперника взглядом пренебрежения. - Донован, я сказала тебе собирать вещи и уходить. Почему ты еще здесь? - она говорила медленно, лениво и без интереса. Ее сейчас не волновало ничего, кроме чувства новой, страстной любви к Тристану. Донован сжал кулаки и вышел. Он хлопнул дверью, зная, что это ничего не изменит. Его переполняла злость и обида. Чем он провинился перед этим сияющим божеством? За какие грехи она отлучила его от своей церкви? Донован был уверен, что это жалкая модель не задержится с его драгоценным сокровищем надолго: он точно знал, что эта любовь ветреная и безрассудная, и он, Донован, - это тот единственный, кто достоин быть с Элизабет. Он должен быть сейчас с ней, ласкать ее, говорить с ней, любить ее. Он, а не чертов Тристан с дурацким петушиным хохлком и глупой самовлюбленной ухмылочкой. Дойдя до середины комнаты, Донован остановился. Он огляделся, понимая, что покидает это место на долгий срок. Их уютное убежище, где они проводили ночи и дни напролет, где занимались любовью и убивали своих жертв: в этом зале, в спальне и в ванне прошли самые прекрасные моменты его жизни после получения вируса. Зачем она так жесткого разлучает его со всем, что так дорого ему? Почему ее холодное сердце не услышит его отчаянные признания в любви? Донован закрыл глаза, чтобы не заплакать. Он должен быть сильным, чтобы исполнить ее приказ. Уйти - значит уйти. Вот его смертный приговор.