Наполеон

Как иногда хорошо, что Илья не может противостоять своему напарнику. В этот вечер он мог бы просто пойти отдыхать и выспаться. Но он прекрасно знал, что когда находишься в одной постели с Наполеоном Соло, ты не можешь быть уверен в том, что ночь будет посвящена исключительно миру радужных пони и фей. 00:10 Курякин, стоя около тумбочки, освобождает руку от дорогих его сердцу часов, аккуратно и бережно кладя их на деревянную поверхность, и исподтишка посматривая в спину сидящему на краю кровати напарнику. "Я еще тысячу и один раз могу благодарить тебя за то, что ты вернул мне их, ковбой". Соло же ни о чем не думает: он поочередно расстегивает манжеты голубой рубашки и с отсутствующим взглядом смотрит в пол. Прикосновение руки к плечу заставляет вынырнуть его из этого состояния. — Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему? — Большевик... Илья, присев перед Наполеоном на корточки, и, выдавив некое подобие улыбки, на укоризненное "большевик" ответил лишь: — Это Пушкин - классика! Ладно, шутки в сторону. Что случилось на самом деле? — Ничего, это мое обычное лицо. Не приставай! — Не смеши меня! Твоя, обычно красивая, физиономия, всегда издевательски лыбиться до одури. - Вкрадчиво сказал Илья, накрывая ногу мужчины ладонью поверх брюк. Наполеон, даже через слой ткани, почувствовал, что, по обыкновению холодная рука большевика, была огненной, словно из русской печки. "Наконец-то", — пронеслось торжественное хоровое пение в голове у Соло. — Все, что тебе нужно, это кусочек эротики, ведь верно? Начиная с поглаживания коленки, русский провел по ноге американца до самой ширинки. В области паха он расстегнул молнию и нащупал желаемую плоть. Дрочил Илья как себе: с чувством, с толком, с расстановкой. Первые пару минут Соло не жаловался, да и грех было бы. Но когда уже хочешь большего... — Иди сюда! — Сказал Соло, и, заставляя Курякина встать, нагнуться и поцеловать его. Инициатором был Илья, вот пусть и инициирует. Разница в росте заставляет русского согнуться, что называется, "в три погибели", чтобы упоенно впиться в губы, так похожие на работу руки скульптора - мастера своего дела. Сочные, словно лепесток лилии. Мужского цветка. Илья знал мало растений и информации о них. Книг в его стране было мало, а на уроки ботаники он обычно не ходил. Но сравнить губы Соло с цветами по наитию не составило труда. Обхватив обеими руками гладковыбритое лицо, Илья наслаждался каждым миллиметром губ и их области. Он целовал легко, нежно: в чуть приоткрытые губы, их уголки, подбородок. Страсти хватит на потом, с головой. А Соло тем временем ничего не делал, лишь ждал и вкушал нежный и сладкий аромат любви русского любовника. Когда американец накрыл пах большевика рукой, Илья слетел с тормозов. Соло расстегнул ремень, и Курякин услышал звучный шум открывающейся молнии, а дальше все как в эротическом сне: американец знает толк в ласках. Сначала он нежно облизывает по длине, снизу вверх и Илье ничего не остается, кроме как смотреть и наслаждаться. Затем Наполеон мягко обхватывает головку и вбирает себе в рот. Шаловливый кончик языка дразнит и манит плоть своего партнера, призывая к незамедлительным действиям. Сосет он пошло, двигая головой вперед и назад. Даже руки задействованы: они контролируют, чтобы Илья не кончил раньше времени, немного поигрывая пальцами с его яйцами. Соло уже чувствует, как на конце головки проступили капли полупрозрачной жидкости. "Готов" — проносится в мыслях у мужчины. — Ты достаточно возбудился, мой русский друг? — Четко выговаривает американец. Ничего не говоря в ответ, Курякин поднимает Соло на ноги и начинает его раздевать. Если жилет ему кое-как поддался, то с рубашкой было сложнее. То ли дело его водолазка. - Nahui рубашку, nahui брюки! - Кричит Илья в порыве злости и чуть ли не сдергивает всю одежду с Соло и разворачивает его к себе. Резким движением нагибает его, так чтобы ковбой упирался локтями в кровать, а задницей торчал вверх. — Наконец-то я дорвался! — То ли шепчет, то ли шипит Курякин. И старательно вылизывает анус, проникая внутрь языком как можно глубже. А Соло наплевать, что это будет единственная растяжка. Он, с хорошо скрываемым нетерпением, просто ждет, когда Илья наконец-то войдет. — Большевик... — Требовательно протягивает американец, а русскому повторять дважды и не надо. — Только я хочу позу наездника, — уведомляет напарник Илью, на что он не может не ответить. — Ох, ковбой! Соло знал, что это тяжело, раскачиваться на не столько большом, сколько значительно широком члене. Да еще и отголоски плохой растяжки дают о себе знать. Впрочем, это не важно, и, до поры до времени, Наполеон старается изо всех сил, опускаясь и поднимаясь на члене Ильи максимально продуктивно. Курякину практически не надо ничего делать (опять!), лишь получать удовольствие. Но он видит, как Соло устает прыгать на нем: виски, грудь и поясницу покрыли капли пота. Одной рукой Соло упирается прямо на его пресс, а второй в бедро правой ноги, тяжело дыша и выпуская стон; задевает простату и опять стонет, громко и протяжно. От этих звуков Илье самому хочется принять действие, поэтому он быстро укладывает Соло спиной на подушки, и вставляет по самое не балуйся. Сначала он двигается равномерно и не торопясь, пытаясь найти свой темп, а затем его движения становятся быстрыми и слаженными, как будто всю жизнь только этим и занимался. Наполеон практически задыхается от горячего дыхания над ухом; от поцелуев покрывающих все тело и рук, которые сжимают его бицепсы и оглаживают плечи; от тепла, разливающегося по телу, и мурашек, появляющихся из-за бурлящего желания. Соло мычит в подушку от того, как хорошо Илья втрахивает его в кровать, со всей своей необузданной силой. Еще несколько минут, и Курякин, не решаясь кончить внутрь Наполеона, выходит из тела и кончает ему на живот и себе в руку. Спермы много, она вязко течет и пачкает простыни. Илья хочет что-то сказать, но не успевает, издавая гортанный стон. Он зависает над Наполеоном, не двигаясь секунд пять, и лишь взгляд американца, жалобно говорящий "а как же я?", приводит его в чувство, и он помогает напарнику, устроившись между раздвинутыми, в приглашающем жесте, ногами. Илья подставляет лицо и поэтому половина спермы с подбородка стекает на грудь, а половина, кажется, попадает в рот. — Наполеон, а ты вкусный. Как слоеный торт. — Только мама называла меня Наполеоном..., — Соло все еще приходил в себя, тяжело дыша, но, осознав второе предложение, поднял голову, и, сведя брови на переносице воскликнул, - эй! 2:00 Илья многого не знал. К примеру того, как человек, из враждующего с его страной народа, стал его любовником. Но он точно знал одно: Наполеон Соло - великолепный любовник.