Познавая одиночество

— Пора платить за аренду, — с этими словами Асмодей чуть подался вперед, проникая лишь до естественной преграды. Ася закусила нижнюю губу и закрыла глаза, не желая видеть происходящее. — Смотри на меня, — приказным тоном произнес дьявол. Ему хотелось видеть всю палитру ее эмоций: боль, унижение, подавленность, отчаяние, ненависть. Все это доставляло ему безумнейшее удовольствие. — Не хочешь? Ну что ж… — ноготь на указательном пальце Хаммадаи удлинился, превратившись в довольно острый коготь. Демон безжалостно вонзил его в кожу над левой ключицей. Андо не выдержала. Распахнув широко глаза от болевого шока, она вскрикнула и прикусила до крови губу, а из глаз потекли слезы. — А я ведь предупреждал, — Асмодей провел небольшую чуть наклоненную вправо линию. Тоненьким алым ручейком побежала кровь, но демон не дал ей запятнать белые простыни, он слизал, с наслаждением ощущая металлический привкус. — Смотришь? — Ася подняла на Хаммадаи блестящие от слез глаза и заглянула прямо в его. Она искала в темных омутах хоть каплю сочувствия, каплю человечности и жалости. Асмодей засмеялся. Он прочел ее взгляд. — Глупая! Я дьявол, во мне нет всей этой сентиментальной дряни! - Андо не отводила глаз, она не могла поверить в сказанное. Ей казалось, что даже демоны должны иметь хоть какие-то переживания. Но ее иллюзии медленно растворялись в реальности. Хаммадаи успокоился. — Ну ничего, скоро ты в этом убедишься, — и он, крепко сжав пальцами талию девушки, одним мощным толчком унизил ее окончательно и бесповоротно. Ася вскрикнула от пронзившей боли, крепко сжав кулачки, впиваясь ногтями в ладошки. Подушка под ней пропиталась слезами. Асмодей, опьяненный эмоциями Андо, ее мучениями, девственностью ее тела, не задержался ни на секунду. С каждым его движением Ася, шипя и болезненно постанывая, все больше удовлетворяла моральные потребности дьявола. Хаммадаи не позволял девушке отводить взгляд, а когда она чуть дольше оставляла веки опущенными, он вонзал коготь в свежую рану над ключицей, доставляя жгучую боль и заставляя кричать. Ускорившись и тихо прорычав, Асмодей придавил всем своим телом Асю к кровати. Ей было невыносимо противно ощущать разливающуюся внутри теплоту. Она тихо плакала, кусая губы. — А ты милая, — Хаммадаи приподнялся и, откинув прядь с лица Андо, провел тыльной стороной ладони по щеке. Он упивался ее подавленным состоянием. Кода дьявол встал с кровати, веревка исчезла, и ничто более не сковывало запястья. Асмодей не спеша оделся. — До скорого, манюнь, — и растворился в воздухе. Асе понадобилось довольно много времени, чтобы хоть немного успокоиться и прекратить плакать. Она не могла ни о чем думать, все было словно в тумане. Андо с трудом добралась до ванной, приняла душ и обработала глубокую рану, от которой наверняка останется неизгладимый след, подобный тому, что на душе. Она не могла заставить себя переступить порог собственной спальни. В соседней комнате девушка свернулась калачиком на мягкой кровати и, укрывшись с головой пледом, тут же уснула морально истощенная. Ася проснулась после полудня. Она лежала с закрытыми глазами вспоминая, как она думала, приснившийся ей кошмар. Когда же веки ее открылись, ночной ужас оказался горькой реальностью. Первое, что Асю насторожило — она спала не на своем обычном месте. Дальше была боль в плече, за ней последовало саднящее чувство внизу живота при попытке встать. Андо сложилась пополам, сидя на краю кровати, закрывая лицо руками, запястья коих, словно браслетами, были обвиты синяками. Ей хотелось кричать от досады, от осознания своей глупости, того что во всем виновата лишь она сама, но голос сел, а все слезы были выплаканы еще вчера. Ася не могла понять, как она согласилась на контракт, почему не думала о будущем, а витала в волшебных иллюзиях своей идеальной жизни. Она боялась представить, что теперь ее ждет ад, самый настоящий, причем не только после смерти, к чему она была готова, но и до. А Дьявол вчера доказал ей, что это неизбежно. Ужасная плата, за какой-то месяц. Два дня Ася просто существовала, она почти ничего не ела, не выходила на улицу, не читала любимые книги, не смотрела фильмы, лишь сидела возле окна в мягком кресле иногда с чашкой чая и смотрела пустыми глазами сквозь стекло. На третий день, когда боль в животе окончательно прошла, а рана на плече покрылась коркой, Андо заставила себя выйти на свежий воздух. Она медленно брела по тротуару, возвращаясь с небольшим пакетом продуктов. Люди все так же ее не замечали, и теперь девушке казалось абсурдным ее некогда заветное желание. Она нуждалась в поддержке, но в ее жизни не осталось никого близкого, никого, кто бы мог ее искренне утешить и подставить свое плечо. Ася с тоской глядела на проходящих мимо, на тех, кто держался за руки, на веселые компании и просто на гуляющие семьи. Как тяжело осознавать, что ты был в заблуждении, когда уже ничего не изменить, когда поворот назад пропущен. Андо стояла у калитки, ища в сумке ключи, когда ее внимание привлекло тихое жалобное мяуканье. Это был крохотный серый комочек, такой же жалкий и одинокий, как и сама девушка. Они оба нуждались хоть в ком-нибудь, хоть в чьей-то заботе. Ася даже не думая взяла котенка к себе. Она выкупала его, вычесала и накормила. Девушка сидела на диване, а ее крохотный сожитель возился рядом, играя с длинными волосами новоиспеченной хозяйки. Он запутался и, жалобно мяукая, пытался вытащить лапку. — Тише, тише, маленький, — Ася аккуратно освободила котенка и взяла его на руки. — Теперь у тебя есть я, а у меня ты. Все будет хорошо, правда, Хоуп? — серенький лишь рассматривал девушку своими большими глазенками, махая хвостом. Котенок повсюду бегал за Андо. Он, не понимая того, был ее спасением. Маленький Хоуп отвлекал Асю от тяжелых мыслей и отгонял депрессию. В один день она была в настолько приподнятом настроении, что даже испекла шарлотку, хотя кот совсем не оценил ее стараний, отдав предпочтение творогу, что было вполне естественно и вызвало лишь улыбку на лице Андо. Однако, никто и ничто, а особенно серенький комочек надежды, не могли избавить Асю от визита дьявола.