Home and Dry

      Карман Уилла вибрирует, и Джек бросает на него любопытный взгляд в зеркало заднего вида, прежде чем переключить внимание на дорогу. Грэм достаёт телефон и замечает незнакомый набор цифр. Очередной временный номер. Он снимает блокировку с экрана, открывая сообщение. Где ты? На пути к месту убийства в Филадельфии. Я бы хотел услышать твой голос.       Уилл вздыхает и немедленно чувствует реакцию Аланы - мгновенную вспышку тревоги. В машине с Джеком и Аланой. Позвоню позже. В аэропорту тебя мог бы ожидать билет. Мы могли бы быть вместе, когда наступит утро.       Это заставляет его задумчиво улыбнуться, проводя большим пальцем вниз и вверх по экрану и собирая слова вместе. Скоро, - печатает он в ответ. - Никогда не думал, что мне придётся учить тебя добродетели терпения.       За этим следует долгая пауза, и Уилл думает, что Ганнибал воспринял его сообщение как завершение разговора. Алана упоминает ресторан в двадцати милях дальше по дороге, и они соглашаются остановиться там, чтобы пообедать, поддерживая лишенный смысла, пустой разговор. Его телефон снова вибрирует с громким гудением, и он, стараясь не показывать облегчения слишком явно, бормочет какое-то оправдание. Здесь одиноко без тебя. Загружается прикреплённый файл - вид террасы, открывающийся с одного из пары кресел-качалок (второе видно на снимке), освещенной косыми лучами послеполуденного солнца, проникающими под навес, и сверкающее озеро в отдалении, всё это - в тёплой золотой дымке.       Уиллу не нужно закрывать глаза, чтобы представить себя там - ноги закинуты на перила, в руке запотевший бокал с прохладным напитком, во дворе носятся собаки... и Ганнибал рядом с ним, достаточно близко, чтобы дотронуться.       Нет другого места, где Грэм предпочёл бы быть вместо этого, но он недостаточно сентиментален, чтобы написать об этом прямо. Ещё пара недель, - печатает он. - Месяц, максимум. Затем добавляет: Что у тебя стоит на первом месте в списке дел на сегодня? Довольно удачный подбор слов, - приходит загадочный ответ. ?       Уилла отвлекает Джек, посмеивающийся над рассказом Аланы об их с Марго первом визите к доктору во время беременности и о любопытном ребёнке, спросившем, кто из них мамочка. Грэм выдавливает из себя усмешку, чтобы не привлекать лишнего внимания молчанием.       Загружается ещё один прикреплённый файл. Уилл бросает взгляд из окна на проносящиеся мимо пейзажи, а когда снова опускает глаза на экран телефона, дыхание у него перехватывает, зрачки расширяются, а в брюках становится тесно и горячо.       На искусно сделанной фотографии изображение утопает в рассеянном свете - в самом верху кадра видны концы развязанного галстука Ганнибала, золотистого с васильково-голубыми бриллиантами, внизу - начало его бёдер, а в центре - расстегнутая ширинка брюк, открывающая эластичную полоску боксеров, оттянутую вниз ровно настолько, чтобы можно было увидеть его член - багрово-красный и твёрдый, с влажной от смазки головкой.       Уилл на автомате печатает несколько ответов - какого черта???, и я ж бля в машине с АЛАНОЙ И ДЖЕКОМ!, и кто это и что ты сделал с Ганнибалом?, и удаляет их - плевать, насколько они подходящие в этой ситуации. После этого он просто сидит и смотрит на фотографию в тишине, возбужденный и сбитый с толку, не в силах поверить в реальность происходящего.       Когда телефон снова вибрирует, Уилл едва не роняет его и прикладывает немало усилий для того, чтобы удержать; уронить его - значит привлечь внимание Джека и Аланы на переднем сиденье. К тому же, при его-то удачливости, телефон бы скорее всего проскользнул под кресло Аланы, и она бы подняла его и увидела, как с экрана на неё смотрит член Ганнибала, а она знает, как выглядит этот член, по собственному опыту.       На новой фотографии Ганнибал обхватил ствол ладонью, чуть оттягивая крайнюю плоть. Кадр сфокусирован на поблескивающих вдоль тонкой щели на головке капельках смазки. Уилл почти чувствует запах, ему хочется слизнуть эту влагу языком. Он печатает ответ бессознательно, не думая о смысле. Блядь, я почти чувствую твой вкус. Это то, что ты бы сделал, будь ты здесь?       Уилл бросает взгляд на переднее сиденье, но Алана и Джек не обращают на него никакого внимания. Он проводит рукой вниз по своей эрекции, ощущающейся через ткань, все ещё не веря в то, что Ганнибал делает это. Что он сам собирается это сделать.       Одна ночь. Той ночью, когда они были опьянены эндорфинами от едва миновавшей опасности, оба трезвые и дрожащие от подавляемого утомления... Когда Уилл с трудом мог сдерживаться, жадно приникая губами к коже Ганнибала везде, куда мог дотянуться, пока Лектер был над ним и их бёдра двигались в едином ритме.       Всего одна ночь, и в последующие недели Уилл едва мог думать о чем-то, кроме того, что он сделает, когда снова увидит Ганнибала Лектера голым. Его миновавший кризис слабо выраженного сексуального влечения был смутно угнетающим, и теперь его тело как будто училось всему тому, что всё это время присутствовало в области бессознательного.       Но он не находит ничего постыдного в признании того, чего он хочет, разве что лёгкое смущение от того факта, что он меньше чем в трёх футах от своего босса и бывшей Ганнибала. Это не останавливает его от продолжения переписки. Я бы опустился на колени и обхватил ладонями твои бёдра. Я бы смотрел тебе в глаза, слизывая смазку, взял твой член в рот и начал сосать головку. Я бы чувствовал, как твои ноги дрожат от усилий оставаться спокойным, хотя всё, чего ты хочешь - толкнуться глубже, увидеть, как глубоко я могу его взять. Ты бы трахнул меня в рот? Твой рот был создан для разврата, - пишет Ганнибал. - Как бы я хотел увидеть, как эти прекрасные губы становятся ярко-красными и припухлыми после долгого, долгого минета. Услышать твоё сбившееся дыхание и приглушённые, рваные стоны.. О, ты возьмёшь его целиком, Уилл. Я знаю, что ты можешь, знаю, что я почувствую, когда твоё горло сомкнётся вокруг меня.       Рот Уилла наполняется слюной при одной мысли об этом. Рука Ганнибала на его шее - он уверен в том, что Уилл может взять его член в рот весь, полностью. Паническое, вибрирующее чувство в груди, когда он старается справиться с рвотным рефлексом, а потом - он просто поддаётся ритму. Уилл позволяет себе расслабиться в руках Ганнибала, доверяясь ему, его взгляд стекленеет от недостатка кислорода... Взрыв эйфории заполняет Уилла целиком, когда Ганнибал кончает ему в рот и он жадно вдыхает свежий прохладный воздух. Член Ганнибала, влажный от спермы и слюны Уилла, стукается о его губы. Это уже, блядь, превращается в поучительную беседу. Ты бы кончил мне в горло? Или, может, ты бы хотел кончить мне на лицо? И смотреть, как я слизываю сперму со своих губ. О, я ещё далеко не закончил с тобой. У тебя встал? Ты серьёзно??? Уилл не может удержаться от глупой ухмылки. Покажи мне.       Сердце Уилла начинает бешено колотиться, когда он читает эти слова. Сначала он решает напомнить, где он и с кем, но Ганнибал вряд ли сочтёт это препятствием. На самом деле, его это скорее ещё больше заводит.       Пока Уилл сидит, взвешивая плюсы и минусы, высчитывая оставшееся до ресторана расстояние и время, которое он может провести в относительной уединенности (ещё по крайней мере десять минут), приходит ещё одно изображение. Ганнибал далеко откинулся в кресле, рубашка расстегнута, полупрозрачные тени ложатся на линии его живота и волосы на груди. В низу кадра видна головка его члена, показывающаяся из плотно обхватывающей ствол ладони, а в самом верху - линия подбородка и приоткрытый рот, язык касается влажного, развратного изгиба верхней губы.       Это непристойно и безумно красиво, и выглядит так, будто находится в какой-нибудь картинной галерее, а не на экране его телефона. Только Ганнибал мог поднять сексэмески до уровня блядского искусства! Тем временем Уилл всё ещё заперт в машине и его возможности сильно ограничены, и он до сих пор не может поверить, что собирается сделать это, так что Ганнибал может сказать спасибо за то, что вообще хоть что-то получит.       Дрожащими руками Уилл проверяет, переведён ли телефон на беззвучный режим и выключена ли вспышка. Потом проверяет ещё раз. И ещё раз, всё время бросая взгляды на переднее сиденье. Он придвигается к двери так близко, как может, поворачиваясь так, чтобы его спина оказалась наполовину прижата к стеклу. Если Джек посмотрит в зеркало заднего вида, большее, что он увидит - его голову и плечо.       У Уилла горят уши и щёки, он разрывается между болезненным возбуждением и болезненным смущением. Он максимально вытягивает руку с телефоном вперёд, почти касаясь спинки кресла Аланы, и разворачивает его так, чтобы камера была направлена на его колени. После этого, бросив ещё один взгляд на переднее сиденье, он накрывает член ладонью и стягивает ткань брюк вниз так, чтобы была видна твёрдая эрекция, охваченная его пальцами. Он делает пару фотографий, едва дыша, и низко склоняется над телефоном, чтобы рассмотреть получившиеся снимки.       На последнем не вышло ничего, кроме света и отражений в стекле, а на первом камера оказалась слишком высоко, но есть и парочка подходящих. Немного размыто, но Уилл думает, что это добавляет чувство тайного безумия. А это как раз то, чего он придерживается, если Ганнибал ещё сомневается. Он прикрепляет изображение к сообщению ещё до того, как успевает спросить себя дважды, и нажимает на кнопку "отправить". Ты дразнишь меня, - пишет Ганнибал, а после этого: - Я подниму тебя на ноги, расстегну твои брюки и сниму их с тебя вместе с твоим нижним бельём. Я вдохну твой запах.. О, тобой стоит наслаждаться, Уилл.       Уилл чувствует слабость в ногах, несмотря на то, что он все ещё сидит; чувствует, как его член пульсирует, отзываясь на биения сердца; дыхание замирает у него в горле; он ждёт, что же будет дальше. Я отнесу тебя в постель, положу на красные сатиновые простыни.. О, ты будешь выглядеть прекрасно, с румянцем возбуждения на щеках и влажным в ожидании моей ласки членом, с темными на фоне бледной кожи твёрдыми сосками... Даже несмотря на то, что ты всё ещё нетронут. А когда я дотронусь до тебя, то заставлю твоё тело петь. Я буду играть на каждой твоей частице, как на безупречно настроенном музыкальном инструменте, пока ты не начнёшь просить пощадить тебя на одном вздохе, а на следующем - умолять, чтобы я не останавливался. В конце, единственным словом, что будет срываться с твоих губ, станет моё имя. А потом я буду целовать тебя там, внизу, и наслаждаться каждой каплей, когда ты кончишь.       Уиллу приходится прижать кулак ко рту, чтобы не застонать, читая эти слова. Он сильнее сжимает бёдра вместе и бросает отчаянный взгляд в окно в поисках дорожного знака, но видит только, что им ещё ехать как минимум шесть миль.       Необходимость произнести имя Ганнибала становится почти болезненной. Услышать это возвышение и падение слогов. Но он не может прошептать его, он не может даже напечатать его и отправить, боясь, что кто-то увидит. В этот момент он скован самой хрупкой печатью отрицания.       Малыш - даже подумать смешно. Ганнибал мог бы выдержать обращение дорогой, но Уилл не уверен, понравится ли это ему самому. Он снова смотрит на их переписку, перелистывая наверх, чтобы увидеть фотографии, и обратно вниз, чтобы перечитать сообщения, в попытке решить, что написать в ответ, и думая о том, что он почувствует, когда его пальцы утонут в серебристых волосах на груди Ганнибала, когда он проведёт рукой вниз по его животу и обхватит ладонью его член, чувствуя, как Ганнибал толкается в его кулак. Тогда ему приходится подавить ещё один стон. Я сказал слишком много?       Уилл с опозданием понимает, как долго тянулась пауза, и торопится ответить. Всё, что я мог написать - это твоё имя, и после этого, бессознательно, не до конца понимая, что печатают его пальцы, папочка.       И прежде, чем Уилл успевает понять, что он вообще написал, сообщение уже отправлено, и ему остаётся только пялиться на экран с искренним ужасом. Потому что, естественно, малыш звучало, блядь, лучше. Маленькие точки на экране, означающие, что Ганнибал печатает ответ, кажется, мелькают уже целую вечность.       Уилл уже начинает сочинять извиняющийся ответ, отступление, пытаясь вернуться назад и воссоздать то, что было несколько секунд назад, когда Ганнибал наконец отвечает и Уилл почти слышит, как гладко и сладострастно соскальзывают слова с его языка. Ты раздвинешь для меня ножки, как хороший мальчик? У папочки по-прежнему стоит.       На этот раз Уилл не может сдержать стона и пытается выдать его за приступ кашля. Джек бросает на него странный взгляд, но Грэма даже это уже не беспокоит. Алана говорит: "У меня где-то здесь была бутылка воды, дать тебе?" "Всё нормально, - слабо говорит Уилл, затем прочищает горло. - Простите, просто смешинку проглотил. Я в порядке."       Его поле зрения сузилось до крошечного экрана у него в руках, пальцы дрожат от возбуждения, когда он печатает следующее сообщение, почти совершенно не думая о том, что пишет, словно его тело вышло из-под контроля сознания. никто прежде не прикасался ко мне там. будет очень больно?       Это правда, но нет никаких причин формулировать это таким образом, продолжать играть в эту игру, никаких причин, кроме волнующей дрожи, пробирающей его при мысли о том, как Ганнибал нежно трогает его, играя заботливыми словами своим низким, успокаивающим голосом. Как он уговаривает Уилла, словно капризного маленького мальчика. Сначала может быть немного больно, но папочка поцелует тебя после. О господи. Уилл повторяет это в голове снова и снова, как мантру. Он откидывается на спинку кресла и кусает костяшки пальцев, так сильно сдвинув бёдра, что член оказывается зажат между ними. Это легчайшее давление заставляет его прикусить губу. Он чувствует, что готов кончить в любой момент. пожалуйста, пишет он, покажи мне. Я покажу тебе такие вещи и заставлю чувствовать такое удовольствие, какого ты даже вообразить не в силах. Я буду лизать тебя там, пока ты не начнёшь умолять, чтобы я взял тебя. Когда мои пальцы будут внутри тебя и я коснусь самого сладостного местечка, ты будешь кричать в экстазе. А когда ты будешь полностью опустошён ласками моих рук, губ и языка, только тогда я возьму тебя.       Тело Уилла почти содрогается в предвкушении. пожалуйста, я так этого хочу. это всё, о чем я мог думать с момента нашего расставания. в ФБР, дома... я чуть не купил секс-игрушку... но я хочу, чтобы в первый раз это сделал ты. я хочу, чтобы это было совершенно новое чувство - когда ты заполнишь меня целиком. я думаю об этом каждый раз, когда дрочу. На этот раз пауза немного длиннее, а затем Терпение. Ещё мгновения назад ты разыгрывал целомудрие. Когда я притяну тебя близко-близко к себе, заставлю наклониться, широко разведя ноги, и буду толкаться в узкое, бархатное тепло внутри тебя, я обещаю, Уилл, ты поймёшь, что этого стоило ждать.       Голова Уилла склоняется к стеклу с глухим стуком. Закрыв глаза, он позволяет себе тихо, прерывисто вздохнуть. Он помнит, как ощущался член Ганнибала в руке, каким он был большим по сравнению с сомкнутой вокруг него ладонью. Толстый и длинный, и странно элегантный. он такой большой, блядь, я почти чувствую, как ты растягиваешь меня внутри. как я смогу принять его целиком? Ты сможешь. Так же, как брал его в рот. Ты так очарователен, мой дорогой мальчик: черты искажены почти болезненным удовольствием, тело напряжено и неподвижно, и я срываю с твоих губ резкие, рваные стоны, толкаясь глубже и глубже. И потом, наконец, мы полностью сливаемся. И линии наших тел становятся такими же размытыми, какими стали границы между нашими рассудками. господи я это чувствую. Нет, - пишет Ганнибал. Даже при твоём чудесном воображении, ты не представляешь, что именно почувствуешь. Когда мы будем двигаться в едином ритме, и каждый рывок будет усиливать наше восхитительное упоение, и каждый глубокий, наказывающий толчок будет утолять твой жадный голод. я так хочу, чтобы ты меня трахнул, папочка. я хочу тебя так глубоко, хочу чувствовать твой член в своём горле. я больше не хочу никаких границ между нами.       Уилл бессознательно проводит рукой вверх и вниз по своей эрекции. Поймав себя на этом, он крепко сжимает ладонь и суёт её под бедро, чтобы не трогать себя. Через три часа вылетает самолёт из Филадельфии в Антверпен.       Уилл вздыхает и беззвучно произносит имя Ганнибала. Джек сворачивает с шоссе на съезд и замедляет скорость машины по мере того как они приближаются к светофору. две недели. Позволь мне закрыть это дело, закончить семестр.       Ему всё ещё нужно с кем-то оставить собак и привести свои дела в порядок. А когда семестр закончится, пройдут дни, прежде чем кто-то заметит его отсутствие, что даёт ему прекрасную возможность исчезнуть, не оставив никаких следов. Конечно, у Джека будут подозрения, но он не найдёт никаких доказательств вмешательства Ганнибала, ничего, что позволило бы начать расследование. Хрупкая печать отрицания. Я буду считать часы.       Уилл с нежностью закатывает глаза. Я верю, что ты найдёшь достаточно интересных способов провести время. Думая обо всём, что сделаешь со мной. Обо всех позах, в которых ты меня трахнешь. Разделочный стол как раз подходящей высоты для того, чтобы ты над ним наклонялся. Я представляю это каждый раз, когда готовлю ужин вечером. Как ласкаю нежную кожу твоих ягодиц, пока трахаю тебя. Твои ноги дрожат от возбуждения, ты весь в моём распоряжении и всё, что ты можешь делать - принимать то, что я даю тебе. С каждым толчком твой член трётся о гладкую деревянную столешницу... Вчера я сжёг телятину из-за этого.       Уилл давится смешком и отвлекается от разговора, пока машина тормозит и Джек въезжает на свободное место на парковке, объявляя перерыв. Быстро, пока остальные едва успевают пошевелиться, Уилл расстёгивает ремень безопасности и вылетает из машины, поворачиваясь спиной, чтобы они не увидели, как натянулась ткань его брюк от эрекции. - Нужно.. в комнату для мальчиков, - бросает он, неопределённо махнув рукой. Они, конечно, обмениваются растерянными взглядами, и, может быть, даже обсуждают его странное поведение, но в этом едва ли есть что-то новое.       Ресторан маленький, уютный и милый - старый дом с комнатами, перепланированными в обеденную зону. Уилл стаскивает пиджак по пути к двери, перекинув его через руку, чтобы загородиться, и пытаясь не привлекать внимания. - Уборная? - спрашивает он у хозяйки, заверив её, что его спутники сейчас займут столик.       И спасибо, господи, туалеты оказываются двумя маленькими комнатками, не больше чулана, втиснутыми в конце холла, в отдалении от кухни и обеденной зоны. Уилл заходит в тот, на двери которого значок "gentlemen", защелкивает замок и включает сушилку для рук, чтобы приглушить звук, а затем нажимает на кнопку вызова и ждёт, затаив дыхание.       Ганнибал отвечает после первого гудка. Уилл слышит его неровное дыхание, шорох одежды и влажный звук, с которым ладонь Ганнибала скользит по его члену. Уилл выдыхает низкий, отчаянный стон, неловко расстегивая одной рукой молнию на брюках, чтобы освободить член от боксеров. Первое же прикосновение пальцев к обнаженной коже заставляет его заскулить, и Ганнибал одобрительно хмыкает на другом конце провода. - Скажи мне, - прерывисто дышит в трубку Уилл. - Мне нужно услышать... - Ты уже близок? - спрашивает Ганнибал. - Ты сидел там, в дюймах от Аланы и Джека, наслаждаясь тем фактом, что они понятия не имели, что ты делаешь и с кем? - Блядь, Ганнибал, пожалуйста, я хочу, чтобы ты сказал это мне.       Резкий вздох и Ганнибал издаёт глубокий, полный удовлетворения стон. - Что я представляю, как твои прикосновения сейчас заставляют меня кончать? - спрашивает он. - Как ты бесстыдно оседлал меня и терзаешься удовольствием пополам с болью, чувствуя мой член внутри себя? - О, - глухо выдыхает Уилл, потому что он никогда ещё не слышал таких слов, слетающих с губ Ганнибала, и это словно разжигает огонь в его нервных окончаниях. Он сжимает ладонь сильнее и ведёт ею вверх-вниз по стволу с оттенком отчаянного бешенства, какого не чувствовал с подросткового возраста. - Тебе бы это понравилось? - шепчет Ганнибал. - Незащищённый в своей божественной наготе, но полностью под моим контролем, ты бы чувствовал меня так глубоко, как тебе захочется, и дразнил меня каждым движением своих шёлковых бёдер.       В ответ Уилл непроизвольно подаётся вперёд, глубже толкаясь членом в свою ладонь. - Да... господи, да, Ганнибал, я так хочу почувствовать тебя в себе, блядь, он такой большой, почти слишком... но я мог бы кончить прямо так, раскачиваясь над тобой в верном ритме.       Он дышит слишком быстро, и, кажется, может вот-вот отключиться. Ему приходится зажимать телефон между плечом и ухом, опираясь свободной рукой на стену над раковиной. Его бёдра бешено двигаются в попытке оседлать член, которого здесь нет, и ощущающаяся внутри пустота отчаянно требует, чтобы её заполнил собой Ганнибал.       Ганнибал почти мурлычет, а когда начинает говорить, в его голосе появляются грубые нотки и акцент выражен ярче от возбуждения. - Тебе нравится скакать верхом на папочкином члене?       Эти слова вырывают у Уилла пронзительный, бессловесный крик и он кончает как по команде, сжимая член в ладони; полупрозрачные капли спермы брызгают на раковину, зеркало и его собственное запястье. - Это, - с ударением произносит Ганнибал, - то, что я собираюсь раскрыть намного, намного глубже. - О господи, - Уилл смотрит на своё отражение - щеки лихорадочно горят в смущении, кудрявые локоны падают на лоб. - Я просто... Это не... Я не мог...       Ганнибал выдыхает в трубку бархатный смешок, тёплый и чувственный. - Я думаю, мы едва приступили к исследованию глубин твоих бессознательных желаний, Уилл. Теперь, - добавляет он, - будь хорошим мальчиком и сделай для меня ещё одну фотографию."       Уилл направляет камеру на своё отражение в зеркале. Рубашка измялась и наполовину выбилась из брюк; член, всё ещё наполовину эрегированный, виден над полоской влажных от смазки боксеров; губы красные и припухшие там, где он их кусал. А поверх всего этого - полоски спермы, покрывающие стекло. Он некоторое время смотрит на фотографию расширившимися глазами, прежде чем отправить её.       Ганнибал издаёт мягкий, удовлетворённый стон, и Уилл слышит, как его рука движется чаще. - Господи, - выдыхает Уилл, закрыв глаза и представляя член Ганнибала в своей ладони - толстый ствол с выступающими венами и влажную, восприимчивую к прикосновениям головку. - Я хочу отсосать у тебя, Ганнибал, так же, как ты сказал, глубоко насаживаясь ртом на твой член.       Где-то далеко, на расстоянии четырёх тысяч миль, Ганнибал Лектер выстанывает имя Уилла, содрогаясь в сокрушительном оргазме. У Уилла дрожат колени. Он облокачивается на дверь, не открывая глаз. На секунду он позволяет себе поверить, что эти прерывистые, рваные вздохи доносятся с расстояния нескольких дюймов от него, и всё, что ему нужно, чтобы почувствовать шёлковое тепло кожи под своими пальцами - протянуть руку. - Две недели, - шепчет он. - Небольшая цена за твоё присутствие рядом, - произносит Ганнибал. - Но клянусь, это кажется мне бесконечностью.       Уилл печально улыбается и открывает рот, чтобы заговорить, но дверь неожиданно трясётся от чьего-то нетерпеливого стука с другой стороны. - Поторопись, - рявкает Джек.       Уилл подпрыгивает и его сердце почти бешено колотится в груди, как будто Джек точно знает, чем он тут занимается. Он выпрямляется, берет несколько салфеток и трёт зеркало и раковину, но сперма только сильнее размазывается. Тихо матерясь, он включает воду и подставляет салфетки под струю, чтобы намочить. - Я позвоню тебе позже... Когда буду один. Дома.       Он кладёт трубку раньше, чем Ганнибал успевает ответить, с ужасом смотрит в зеркало и вздыхает. Мокрые салфетки вроде бы наполовину стёрли сперму. Когда он снова трёт стекло сухой салфеткой, следов почти не остаётся. Он бросает бумагу в унитаз и несколько раз спускает воду, заправляет рубашку в брюки и надевает пиджак. В первый раз в жизни он благодарен за сильный, навязчивый аромат освежителя воздуха, перекрывающий любые другие запахи.       Джек бросает на него сердитый взгляд, когда он наконец выходит, но его раздражение, скорее всего, вызвано только переполненным мочевым пузырём. Алана ждёт за столиком, изучая меню и задумчиво поглаживая живот: - Говорят, что боли позже начинаются... Это ложь.       Уилл рассеяно улыбается и пытается сосредоточиться на ланче с коллегами. Две недели. Пробегая глазами меню, он натыкается взглядом на блюдо из телятины и краснеет. Алана бросает на него косой взгляд, когда экран его телефона, лежащего на столе, загорается, и румянец усиливается. - У тебя там сообщение. - Скоро экзамены и моим студентам надо сдать много работ. Им всем нужна помощь.       Это не совсем неправда. Он действительно получил несколько сообщений от студентов с просьбами прояснить указания или помочь с черновыми набросками, и ещё несколько - с заявлениями о болезни или семейных проблемах, но всё это - по электронной почте. Алана не выглядит убеждённой, но замолкает.       После того как Джек возвращается за столик, официантка принимает у них заказы и Алана с Джеком полностью погружаются в обсуждение последней статьи Чилтона, Уилл позволяет себе уйти в собственные размышления. Они вряд ли удивлены этим - он редко уделял внешнему миру больше внимания, даже в лучшие времена. Сейчас он, вслед за своими мыслями, может быть хоть на другом конце земного шара. Он бросает осторожный взгляд на экран телефона, положив его на колени и надёжно скрыв за скатертью с обеих сторон.       Ганнибал раскинулся на кровати; ослабевший член выделяется на сбившихся красных простынях. Рука на бедре, пальцы полусогнуты в манящем жесте. Капли спермы, как жемчужины, рассыпаны по его ладони, словно ждут, пока их слижет Уилл. Спасибо Иисусу, что он слишком истощён для того, чтобы у него снова встал. Нельзя же целый день ходить с эрекцией... Скоро ему придётся удалить этот разговор, но пока, пожалуй, можно его оставить. По крайней мере до того момента, когда он снова окажется в одиночестве.