Поступки, непостижимые японскому уму

-А это правда, что русский язык по своей сложности не уступает латыни? – поинтересовался Яку, томясь в ожидании припаздывающей электрички. Парни пришли намного раньше положенного, и теперь медленно умирали в тягучем предвечернем зное. Духота стояла неимоверная, все живое вокруг молчало, забывшись дневным сном, даже плачущие навзрыд цикады помалкивали. Лев утверждал, что там, откуда он приехал (Хайба назвал префектуру, или как там, в России, называются области, но название ее было таким длинным и вычурным, что Мориске его сразу же и благополучно забыл), бывает еще жарче, особенно в августе, когда в тени бывает сорок пять, а на оставленным под солнцем камне можно испечь яичницу. Врал Лев, или же нет, Яку было все равно, он очень жалел, что каждый вечер должен помогать родителям в семейном ресторанчике, иначе смог бы отправиться вслед за Кенмой и Куроо в зал игровых автоматов. Им сейчас хорошо, сидят под кондиционерами, потягивают колу со льдом и рубятся в аркады, а им со Львом приходится изнемогать от жары, дожидаясь пятичасовую электричку. К слову о Хайбе, уж кому-кому, а ему не было нужды трястись в душных вагонах, до квартирки полукровки можно было спокойно добраться и на автобусе, тем более что ему вообще в другую сторону, отличную от якувской, нужно было ехать. Чудной он, делает приличный крюк, непонятно для какой цели. Доедет до Окубо, попрощается с Мориске, потом идет на автобусную остановку, чтобы минут двадцать возвращаться на исходную позицию. Лев что-то там брехал крайне неубедительное, но Яку предпочел не вдаваться в туманные подробности. Ну, по приколу человеку мотаться туда-сюда, не запретишь же ему страдать столь экстравагантной фигней! За последние две недели сближения они поговорили обо всем на свете. Мориске, живо интересовался чуждыми русскими особенностями жизнедеятельности, но во многих местах Хайба его глубоко разочаровал. Медведи, оказывается, в центре городов не ходили, большинство населения балалайку даже в руках не держало, подавляющее число тех же мишек тоже не обладало навыками игры на сем музыкальном инструменте. И в санях, запряженных тройкой лошадей, сейчас мало кто рассекает, только, разве что, в самых глухих и дремучих местах, да и лаптям привередливые русские предпочитают туфли и спортивную обувь. Вопросы лились нескончаемым потоком из хорошенького ротика Мориске и Лев, рассеянно смотрящий на губы товарища, диву давался тому, что о мифы и легенды об его соотечественниках не стареют с годами. Двадцать первый век на дворе, а как на Востоке, так и, впрочем, на Западе, о русских думают такую невероятную ебень, какую увидишь только на сувенирных открытках. И вот, когда все вопросы, касающиеся быта, религии и культуры России закончились, Яку перешел к самой интересной части, к родному языку Хайбы. -Ну, - парень улыбнулся, возводя глаза к небу, - Насчет латыни ничего сказать не могу, но вот с японским точно ничего общего нет. Например, окончания в словах. -Окончания? -Ну… прямо даже не знаю, как и объяснить. Ну, по родам. Солнце svetilo, фонарь svetil, лампа svetila. А кроме того, окончания по временам, числам, падежам, - загибал пальцы Лев, вспоминая основы великого и могучего. -Падежам? -Это… ну… ох, прости, Яку-семпай, я правда в этом не особо силен, мне это понятно, потому что сызмальства учил оба языка, но я не представляю, как правила русского языка объяснить тем, кто им вовсе не владеет. -Да, это и в самом деле звучит довольно сложно, - Мориске фыркнул, расстегивая верхние пуговицы рубашки, - Душно до невозможности, сейчас растаю, хоть бы единый ветерок подул… Сейчас лягу и умру. Лев ничего не ответил на известие о скорой кончине семпая, он нырнул своими зелеными, раскосыми, как у кота, глазами за пазуху рубашки, жадно облапывая каждый миллиметр кожи, покрытой бисеринками пота. Ему порой казалось, что Мориске ненавязчиво соблазняет его, что-то типа «если хочешь, возьми, а если нет, то ничего страшного, кто-нибудь другой придет и заберет». Но, ничего определенного сказать было нельзя, в таком деликатном деле поспешные выводы были крайне нежелательны, во избежание неловких ситуаций. Жаль, что жизнь, все-таки, не совсем та игра, которая Льву была бы сейчас очень кстати. Сохранился на этом месте и спросил у Яку в лоб, нравится ли он ему, да еще и чит на правдивость применил бы, чтобы наверняка. -Эта жара меня доконает, - вздохнул Мориске, даже не догадываясь, какие грязные думки витают в голове у его кохая, доведшего свою мысль до того, что раз быстрое сохранение есть, то и спрашивать ничего не надо, отодрал семпая и загрузил ранний сейв, как ни в чем не бывало. Третьекурсник полез в сумку, чтобы достать влажные салфетки, нащупал оные, выудил наружу и успел только испуганно охнуть. Зацепившись брелком за упаковку салфеток, из кармана сумки выскользнула «PSVita» и шлепнулась сначала на колени не успевшему среагировать Яку, потом на землю, прилично стукнувшись об бетон. Парень похолодел, глядя на свою прелесть, выклянченную у родственников на позапрошлогоднее Рождество. В консоль будто бесы вселились, она все время норовила упасть с тумбочки, выскользнуть из рук, и иногда ей удавалось привести в действие свои намерения. «Вита» стала глючить, сама включалась-выключалась, , по десять-пятнадцать минут думала, прежде чем выполнить команду, но самое неприятным из всех ее заскоков был самопроизвольный запуск игр. Она могла это сделать и во время урока, и посреди ночи, и сейчас консоль не изменила своим привычкам, но ее месть за неаккуратное отношение была воистину ужасной. Мигнув экраном, «PSVita» запустила «Dramatical Murder». Повисла мертвецкая тишина, где-то вдалеке слышалось карканье ворон, рыщущих в поисках пропитания. Мориске срочно сменил тон своей кожи на ярко-бурый, судорожно генерируя как можно более убедительное и непорочное оправдание тому, что у него забыла визуальная новелла, повествующая о самой знаменитой синеволосой давалке мужского пола. Соврать о наличии двоюродной сестры, ярой яойщице, временами одалживающей у брата консоль, чтобы поиграть с похотливыми парнями? Или сообщить, что «Виту» сдавали в ремонт, а вернулась она уже с таким вот подарочком? Да, чем дальше в лес, тем очевиднее становилась ложь. Хайба оказался образцом тактичности. Он не стал изумленно таращить глаза, смеяться, задавать глупые вопросы, или как-то иначе выражать свое уличение семпая в любви к BL-играм. Он нагнулся, подобрал консоль и протянул ее окаменелому, как дерьмо тираннозавра, Мориске: -Держи. Надеюсь, она в порядке? -Д-да, - Яку выхватил предательницу, бесстыже запалившую хозяина, хаотично нажал несколько раз на кнопку выключения, с ужасом заметил, что по экрану побежали строчки диалога Аобы с Нойзом, запаниковал и быстро сунул сие непотребство в карман сумки, так остервенело вжикнув молнией, что язычок «собачки» остался в руке. Больше всего Мориске Яку хотелось умереть, как можно быстрее и безболезненнее, свое он уже отстрадал, так стыдно не было даже тогда, когда он посреди ресторанчика опрокинул на себя тарелку с кимчхи. Гудок подходящей к перрону электрички спас Яку от тягостных раздумий о том, как возобновить беседу после такого конфуза. Состав, посвистывая, остановился, нетерпеливо шипя, подгоняя пассажиров побыстрее пройти вагон, дождался, пока все займут свои места, и возобновил путь. Хайба помалкивал, явно не желая помогать своему замявшемуся семпаю, и Мориске впервые пожалел, что обычно болтливый Лев был сейчас по-рыбьи нем. У самопровозглашённого аса Некомы была настолько постная мина, что не приходилось сомневаться в его мыслях. Хайба явно смаковал произошедшее, что-то там себе надумывая. Яку понадеялся, что невольный свидетель его позора не станет трезвонить об увиденном на всю команду, иначе Ямамото лишится своего конкурента. А вдруг, Хайба начнет его шантажировать?! Мориске живо представил себе поздний дождливый вечер. Он сидел у окна, погруженный в написание эссе, и тут его отвлек входящий вызов на мобильном. Номер на дисплее состоял из длинного ряда семи «Х», разделенных дефисом. Яку, немного побаиваясь неведомого абонента, взял трубку: -Алло? - тревожным, дрожащим голосом ответил парень. -Я хочу тебя, - хрипло прошептали по ту сторону, чем-то хлюпая на заднем фоне, - Я буду драть тебя как сучку. Я знаю о тебе все, что ты ел сегодня, с кем разговаривал, и какие на тебе сейчас трусы. Оглянись. Мориске оглянулся, прекрасно понимая, что позади него никого не может быть, но впечатление было столь велико, что парень приготовился снимать брюки и загибаться рачком. -Что ты хочешь от меня? - истерически выкрикнул он, ломая пополам пластичный карандаш. -Твою девственную дырку, - выдохнул в трубку таинственный незнакомец, вовсю гоняя лысого. Любителя дефлорации ожидало бы фиаско, ибо дырка Мориске года два как не девственна, и вообще, еженощными стараниями она скоро настолько растянется, что Хайба, шантажист хренов, вполне возможно провалится внутрь по пояс. Лев все это время стоял рядом с сидящим на деревянной скамье Яку, с интересом наблюдая, как у семпая шевелюра сначала приподнялась, забавно топорщась, потом пригладилась обратно. «Ишь, морда», - подумал Яку, вернувшийся из астрала и заметивший пристальный взор Хайбы, - «Думает там себе что-то, замышляет нечто такое, противозаконное». Но Лев, на которого возвели такую напраслину, и не собирался плести вселенские заговоры. Он прикидывал, за какое время можно обучить медведя набирать самые простые аккорды на балалайке. * * * Мориске, еле передвигая от усталости ноги, подошел к кровати проверяя, все ли взял к ночному просмотру порно. Этим вечером в их ресторанчик китайско-корейской кухни набилось столько народа, будто «Мотылек и кошка» был единственным нарпитом во всей округе. Яку измучился до потери сознания, таская тяжелые подносы, единственной радостью сейчас был просмотр отличной порнографии, да и регулярный онанизм, как говорилось, укрепляет организм. Наушники лежали в кармане пижамы, упаковка салфеток - на тумбе подле кровати, на расстоянии вытянутой руки. Оставалось только найти качественное видео, со всеми пикантными подробностями, симпатичными актерами и замечательными ракурсами. -Только допоздна не засиживайся! - рявкнула с первого этажа мать, у которой сын отпросился перед сном «фильм» посмотреть. Голос ее был настолько громким, что сын запнулся об ковер и едва не улетел носом в плакат с «Последней фантазией», по недавно вышедшей новой части. Яку надеялся, что эта "FF" будет действительно последней. Парень откинул тяжелое одеяло, погасил свет и, скрипя пружинами старого матраса, улегся в постель, высоко подымая подушку в изголовье. Планшет удобно разместился на согнутых коленях, все было готово к приятному времяпрепровождению. Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что по сторонам нет ничего, что могло бы сойти за скрытую камеру, (однажды по школе прошла нелепая сплетня о том, что родители поголовно устанавливают слежку в личных покоях своих отпрысков, слух не оправдался, но Яку стал небольшим параноиком, когда дело касалось просмотра порнографии) и, запустив браузер, зашел на свой любимый сайт, изобилующий AV. Привычно соврав системе, что ему уже исполнилось восемнадцать, и он не будет предъявлять претензии, если контент основательно помнет нежную психику пользователя, Мориске нажал на строку поиска и призадумался. Сегодня хотелось чего-то особенного, но парень даже понятия не имел, что бы это могло быть. Видео с горячими волейболистами были просмотрены до дыр, крепкие строители (ну фетиш такой у Яку - на здоровенных мужиков в защитных касках, перепачканных в цементной пыли), тоже не волновали естество. Вспомнив про Льва, с его хитрющей рожей и потрясающими зелеными глазами, будто заглядывающими в самую душу и трусы, Мори немного поколебался и ввел в строке поиска ключевых слов «русские». Сайт подумал немного и выдал с десяток видеороликов с весьма пикантными превьюшками. Выбрав наиболее горячую из них, Мориске надел наушники и стал жадно внимать происходящему на экране планшета. Симпатичный паренек поймал такси темной, безлунной ночью, он минут десять ехал неведомо куда, о чем-то весело болтая с водителем. Яку замаялся ждать, когда начнется главное действо, и вот, автомобиль остановился, пассажир вынул из кармана куртки бумажник, раскрыл его и показал своему вознице: -Prostite, kajetsya, u menya net deneg... - пролепетал парнишка, умудряясь сделать одновременно растерянное и похотливое лицо. -Znachit, budesh rasplachivat'sya naturoi, - ответил водитель, вышел из машины и так громко хлопнул дверью, направляясь к заднему сидению, что дрогнули динамики в наушниках. Было ни черта не понятно, о чем идет речь, нерадивая администрация сайта не снабдила видео озвучкой или, хотя бы, субтитрами, но, судя по отсутствию наличных в портмоне молодого парнишки, за проезд он будет платить собственной задницей. Сюжет был настолько изъеден молью, что еле держался на ногах. Но, не смотря на заезженность происходящего, начинало возбуждать не само предстоящее соитие, а незнакомая речь предков Хайбы. Немного перемотав долгую и нудную прелюдию с фальшивым сопротивлением и еле слышными криками о помощи (настоящее гейское порно, по мнению Яку, должно начинаться с момента, где член проникает в растянутую и смазанную дырку), Мориске попал на довольно развратный эпизод, где таксист, едва ли старше молоденького пассива, старательно вылизывал пульсирующий, покрасневший анус. Мориске запустил руку под одеяло, миновал хлипкие преграды в виде пижамных брюк и нижнего белья, сжимая свой полувставший член. Заморская речь, окрашенная в экспрессивные тона, возбуждала Мориске все сильнее, он расставил ноги шире, быстро двигая ладонью вдоль набухающего органа. Задница плаксиво скукожилась в жалостливом позыве «А я?», парнишка отложил в сторону планшет и продолжил воспроизведение. Само видео ему уже было не нужно, достаточно лишь одного звука. Яку протянул руку к прикроватной тумбочке, выуживая из ее ящичка толстый маркер-выделитель. Он был куплен еще год назад, но парень так и не сделал ни единой пометки в тексте при помощи него, ведь покупался сей писчий предмет для совершенно других целей. Предусмотрительно лишив маркер всех его составляющих (не хватало еще оставить колпачок где-нибудь глубоко в заднице, на радость травматологу), Мори кое-как, торопливо провел смоченным в слюне пальцем по входу в тело, прислушиваясь к страстному русскому бубнежу. Если закрыть глаза и дать волю воображению, можно представить, что это у него финансы поют романсы, а его анус ласкают длинные, гибкие пальцы Хайбы, бесстыже трущие и надавливающие. Лев шипел что-то по-русски сквозь зубы, грубовато проталкивал пальцы внутрь, сгибая их. Яку подбрасывало, как лихорадочного, от удовольствия, его прежде никогда так не выкручивало, неужели он так завелся только от того, что представляет секс со Львом? Маркер, от которого остался один лишь корпус, беспрепятственно проник в жаждущее продолжения банкета отверстие. Яку глухо всхлипнул и, закусив край наволочки, принялся остервенело вталкивать в себя импровизированный член. В наушниках послышалось сопение, шелест снимаемой одежды и таксист выдохнул настолько страстным голосом, будто вознамерился убить пассива: -Ya hochu trahnut’ tebya, - после чего пассажир застонал не своим голосом. Хлюпающие звуки и короткие, тяжкие вздохи, оповестили Мориске о том, что актеры перестали тянуть кота за тестикулы и перешли непосредственно к тому, для чего они и собрались снимать этот фильм. Если бы Яку не был занят собственным похотливым задом, он бы сказал что-то вроде «Снеслись, наконец-то, долго тужились», но либеро Некомы был всецело поглощен мыслями о Хайбе. Его взгляд, его руки, ноги, тощая, но волнующая задница… а эта его беспардонная русская привычка все время касаться других во время разговора, раньше Мориске с неодобрением относился к такому вопиющему панибратству, но теперь, когда он окончательно и бесповоротно запал на эту дылду, Яку будет с нетерпением ждать, когда Лев коснется его вновь. Проведет ладонью по плечу, щекочущим движением скользнет десницей вдоль грудной клетки, огладит поджавшийся от интимного действия живот, подцепит край спортивных шорт, чуть царапнет ногтями лобок, пальцами обхватит член… Отрезвил забывшегося в грезах парня пиликанье мобильного, слышимого даже сквозь наушники, возвещающего своего хозяина о поступлении нового смс-сообщения. Мориске стиснул зубы, посылая неведомого абонента по сетевому адресу, и возобновил размеренные движения выделителя в заднице. Скорее всего, какая-то рекламная рассылка. Русские вовсю трахались, Мориске не видел причин, по которым он не должен был следовать их примеру, тем более что его пластиковый партнер не был против. -Лееев… - сладострастно выдохнул Яку, чуть не сломав при этом себе язык, все-таки, имя у Хайбы была весьма и весьма вычурным для жителя страны Восходящего солнца. Анус раззадорился, ему было явно мало простого канцелярского предмета. Интересно, а какой у Хайбы? Наверное, большой, он сам по себе здоровенный, как лось, не может быть, чтобы у такой дылды был меньше среднего. Там наверняка есть за что ухватиться, на что сесть, и что, так и быть, взять в рот, по доброте душевной. Рассуждения об особенностях и преимуществах русской членюги перед писчими предметами прервал приход еще одной смс. Мориске уже не представлял, как его сношает Лев, он сам горячо и жестко ебал того, кто смел слать ему сообщения на ночь глядя. Время шло, телефон молчал, русские парни бурно любили друг друга, неплатежеспособный так кричал, будто его там вчетвером на все стороны света натягивали. Яку, было приготовившийся вставать, чтобы выяснить, кто там такой бессмертный отвлекает его от дрочки, втянул ногу обратно под одеяло и постарался успокоиться, сосредоточенно наяривая свой зад. Возница и его пассажир, кажется, собирались уже заканчивать свою упоительную поездку, Мориске сделал глубокий вдох, убрал наушники (парни кончили, слушать их влюбленное воркование было неинтересно) и продолжил терзать анус, воображая себе Льва то в костюме строителя, то в наряде медсестры, то в облачении похотливой школьницы, то вовсе без какой-либо одежды. Он желал вернуть себе игривый настрой и изыдить кровожадные мысли о неизвестном адресанте. Третья смс была ему смертным приговором. Мориске сорвал с себя наушники, слетел с постели, подбежал к письменному столу, на котором лежал негодник, смевший отвлекать его от дрочки, схватил сотовый и, сотрясаясь от негодования, открыл папку с входящими смс. В строке «отправитель», во всех трех случаях, значился Хайба Лев. Маркер с гулким стуком упал на пол, выскользнув из ануса. Яку огляделся по сторонам, бросился к занавешенному окну, путаясь в пижамных штанах, спущенных до колен, припал к полупрозрачной ткани и затих, осматривая скудно освещенную улицу. Да ну, навряд ли, Хайба не настолько долбанут, чтобы по ночам шарахаться по корейскому кварталу, нарушая комендантский час, да и откуда бы ему знать, где именно проживает Яку, не следил же он за своим семпаем? Мориске нахмурился и отступил, натягивая штаны обратно. А что, вот для этого Лев долбанут в самый раз, а то и два. Вот только на черта ему это понадобилось, если он мог прямо спросить у товарища его адрес? Хрен его разберешь, этого Хайбу, вечно он себе на уме. Яку вспомнил давешний конфуз, поежился, подобрав с пола останки выделителя, и положил их на стол. Все равно от испуга все упало, желание рукоблудить стерлось начистую, черт бы побрал этого Льва. То возбуждает, то пугает до нестояния. Досадуя на несостоявшийся онанизм, парень сел на крякнувшую пружинами кровать, приготовился внимать посланиям кохая. Первая смс содержала в себе в вопрос «Не спите?», отчего-то на «вы», чего за Львом никогда ранее не наблюдалось. Яку посмотрел сначала на время прихода смс, потом на электронный будильник, чей дисплей ядовито-зеленым цветом высвечивал в темноте цифры. Не, ну, в полночь и две минуты большинство людей спит и видит первый, если не второй, сон, особенно школьники, но отчего в это время не спалось Льву, было загадкой. Интересно, он по всей команде такой «соцопрос» провел, или так повезло одному лишь Мориске? Следующее смс-сообщение было еще короче предыдущего. «Семпай?», вопрошал неугомонный Хайба, усомнившийся в том, что он правильно записал номер Мориске и пытается добиться отчета о состоянии бодрости у нужного человека. Яку с силой провел ладонью по лицу, оттягивая щеку и нижнее веко левого глаза. Ну раз первое сообщение было проигнорировано, почему бы не оставить человека, явно не настроенного на беседу, в покое? Но нет, не желающий сдаваться Хайба решил зайти с другой стороны и резюмировал «Наверное, спишь», опустив по такому случаю вежливое обращение. Этакая констатация факта, что Яку не был совой и в данное время суток предпочитал находиться в царстве Морфея. Полюбовавшись таким редкостным кретинизмом, достойным быть занесенным в Красную книгу под наименованием «Оболтус обыкновенный», Мориске набрал ответное сообщение раньше, чем успел сообразить, что он вообще делает, что ни под каким предлогом нельзя было поддерживать контакт с Хайбой, иначе он до утра не отвяжется, но было слишком поздно. Язвительная смс «Наверное, сплю» весело полетела к своему адресату, и даже пятикратное нажатие на красную кнопку ни к чему не привело. Экран с надписью «Отправляется, подождите…» исчез, и сразу же выскочило уведомление, что сообщение успешно доставлено, не смотря на вероломную попытку этому воспрепятствовать. Заметавшись в легкой панике, Яку лишил свой сотовый батарейки, нырнул под одеяло и, поклявшись впредь отключать мобильный перед рукоблудием, забылся сердитым сном. * * * Последующие две недели прошли в своем обычном темпе. Дом, школа, клуб, дом, ресторан, дом. Если не считать момент, когда ему пришлось соскребать пластилин со столика (родители юной шкоды оставили щедрые чаевые, но Мориске предпочел бы, чтобы они сами убрали художества за своим чадом), то ничего неприятного, или даже просто необычного не произошло. Лев никоим образом не поминал происшествие с консолью, а ночную переписку охарактеризовал как обычную бессонницу, без всяких скрытых намеков, и да, он до всей команды домогался с вопросом «Не спишь?», Ямамото, говорят, даже пресноводного леща ему выписал в срочном порядке. Был бы Яку хоть на йоту прозорливее, он бы понял, что вся эта идиллия была лишь затишьем перед бурей, ураганом и тайфуном вместе взятыми. Но он не предчувствовал ничего, ни когда Хайба прекратил свои увеселительные поездки до Син-Окубы, ни когда он спросил, где живет Яку. Мориске не усмотрел в данном вопросе никакого подвоха, любезно показал кохаю ресторанчик, познакомил с родителями, а когда Яку случайно обмолвился, что ему понравилось звучание русского, Лев стал инкрустировать японскую мову вставками из второго своего родного языка. После этого из уст Хайбы выходили такие перлы, как «dobroe охайо» или «аригато bol’shoe», за что получал затрещины, чтобы парень уже определился, на каком языке он будет вещать. Либеро просто наслаждался, прислушиваясь к тому, как заливался соловьем Хайба в присутствии девушек. «Oranjereya», «sinee nebo», «kiska v zone riska», девки млели от таких, как им казалось, комплиментов, а Лев потом смеялся, расшифровывая семпаю смысл слов, сказанных им для фемин. Если бы девушкам сказали, что им на ушко с придыханием шептали слово «утконос», Льва отпинали бы по самым мягким, лишенным костей местам. Мориске бежал домой со средней скоростью страуса, настигающего строптивую самку. Дождь успел затечь за ворот рубашки и противно пристать к лопаткам мокрой тканью. Тропический ливень, обещавший темными, низкими тучами плавно перейти в грозу, слизал с улиц корейского квартала всех прохожих и, за неимением более вместительного общественного заведения, напихал их в «Мотылек и кошку». Само собой, никто не погнал промокшего парнишку отогреваться в ванне, для профилактики простудных заболеваний, нет. На Мориске был нахлобучен фартук официанта и он, как заведенный, сновал между столиками, царапая торопливым, куриным почерком заказы и доставляя клиентам подносы с горячими кушаньями. Наконец, часы показали десять часов вечера, Яку, помогая отцу, растолкал и выпроводил из ресторанчика захмелевших перед выходными офисных работников, одолеваемых кризисом среднего возраста, фонари перед заведением погасли и Мориске, не чуя самое себя от усталости, поплелся в ванную, желая насладиться горячей, расслабляющей, с душистой пеной… -Моооорииии-кууууун! – мать воззвала к своему сыну так, будто он находился за два километра от нее, - Подойди-ка сюда! К тебе пришли! Яку, уже занесший одно ногу над ванной, с сожалением посмотрел на воду, изобилующую всяческими солями, пенками и притираниями для задницы, сплюнул с досады на пол и схватил со стиральной машины брюки. -Надеюсь, что это Сатана… - пробурчал он, полагая, что только Нечистый в состоянии избавить его от этого нескончаемого дурдома. Всем своим видом выражая крайнюю степень изнеможения, чтобы родители не выдали ему на сон грядущий еще каких-нибудь физических нагрузок, Мориске, шаркая тапками как столетний дед, подошел к лестнице и свесился с ее перил, заглядывая на первый, отведенный под ресторан, этаж. Мать стояла у барной стойки и энергично вытирала голову кому-то очень высоченному, женщине даже пришлось встать на цыпочки, дабы привести в порядок шевелюру посетителя. -Давай же, Мори-кун, не будь сонной мухой! – поторопила его родительница и либеро Некомы, с самым несчастным видом, сошел по лестнице, краем уха отмечая, что гроза, которую посулили вечером тучи, все-таки началась. -Право, вам не стоило так волноваться, - лепетала маменька, с таким усердием натирая полотенцем голову незнакомца, что его мотыляло из стороны в сторону, как былинку под безжалостным ветром, - Из-за такого ничтожного пустяка так утруждать себя… Господи, да вас хоть выжимай! Вам срочно нужна ванна! – полотенце и впрямь основательно увлажнившееся, было решительно сдернуто с дылды и Яку, с негодующим восклицанием, увидел своего кохая. -Лев?! Ты что здесь делаешь, да еще и на ночь глядя?! -Ты забыл в шкафчике тетрадь по физике, вот я ее и принес, - заулыбался Хайба, смаргивая с ресниц воду. -А откуда ты узнал, что я ее забыл? – ему было все равно, что чокнутый полукровка ради такой ерунды отправился за тридевять земель, на то он и Лев Хайба, чтобы совершать поступки, непостижимые японскому уму. -Так вы ж сами в конференции команды об этом сообщили, - ответил парень, и Мориске вспомнил, что действительно писал об этом в общую беседу клуба Некомы, пока ехал домой. -А как ты открыл мой шкафичк? -Мори-кун! Как тебе не стыдно! Хайба-сан ради тебя такой путь проделал, а ты его вопросами засыпал! И вообще, приготовь для него ванну, он сегодня ночует у нас. Нет-нет-нет, Хайба-сан! – замахала женщина руками, думая, что Лев начнет протестовать, - И не думайте отказываться, мне моя совесть не позволит отпустить вас в таком виде и в такую погоду. Мори-кун, ты слышал про ванну? -Да, мам, - ну, началось в колхозе утро, если Лев еще и сообщит, что он в два года начал играть на скрипке, или что он ходит в хореографический кружок, ближайшее время мать будет смотреть на своего спиногрыза, не отягощенного какими-либо талантами, как золотарь, оценивающий масштаб предстоящих ему работ. -Мама? – Хайба вдруг вылупил свои и без того большие глаза, - Быть не может! Я думал, что вы – старшая сестра Яку-семпая, - деланно изумился хренов дамский угодник. Мать купилась и расцвела, как апрельская сакура, покрываясь густым румянцем. -Ну что вы, Хайба-сан, вы меня, право, засмущали! – хихикая, она посторонилась и указала Льву путь. Когда тот подошел к лестнице, она шепнула сыну, любуясь спиной гостя: -Какой учтивый молодой человек! Надеюсь, он о тебе как следует позаботится. -Вообще-то, я его семпай, - возразил Мориске, - Да и потом, как обо мне может заботиться тот, у кого со зрением не лады? Подумать только, он принял тебя за мою старшую сестру, ну не кретин ли? Женщина, не тратя напрасно слов, ухватила своего отпрыска за ухо и хорошенько встряхнула. -Так все-таки, - поинтересовался Мориске, как только мать ушла, оставив парням небольшой перекус в виде пирожных и пакетика кукурузных палочек, - Как ты открыл мой шкафчик? -Ну, известно, как, - Хайба, обряженный в пижаму семпая(и не только пижаму – Яку еще долго будет нюхать свои же собственные труселя, которые сейчас на Льве) и уложенный со всеми почестями в парадно-выходной футон, подцепил двумя пальцами кусочек рулета с вишневым джемом и, высунув язык, погрузил кондитерское изделие в свой рот, тщательно прожевал его и лишь потом продолжил покаяние, - Берешь лом покрепче, подходишь к шкафчику, и… - Лев заметил, как вытянулось лицо у семпая и поспешил успокоить его: -Шучу, шучу. Комбинацию кодового замка знал Кенма-семпай. -Ну а Кенма-то откуда знает? – допытывался Яку, которого очень интересовало, сколько еще человек, помимо него, имеет доступ к его личным вещам. -А это ты уже у него спросишь, ibo ya без понятия. -Ibo ya? – переспросил Яку, - Похоже на ругательство. Ладно, но все-таки, чего ради ты побежал нести мне тетрадь? Завтра не намечается ни контрольная, ни самостоятельная, да и не задавали нам ничего. С чего это ты такой услужливый? -Считай это необъяснимым приступом человеколюбия, - загадочно улыбнулся Хайба. Ага, конечно, людей он любит, подумал Мориске, он внимательно посмотрел на слишком благочестивое лицо Льва, продолжающего настаивать на том, что он среднестатистический добрый самаритянин, но так и не смог добиться от Хайбы его истинных намерений. -Ладно, - сдался Яку, - Я ванную отойду, собирался купаться, до того как ты пришел, - не зная, зачем, пояснил Мориске, спиной отступая к выходу из комнаты. -Хочешь, спинку потру? – да кохай сегодня просто бюро добрых дел, ты погляди! -Спасибо, но я пока в состоянии дотянуться до нее, - отказался Мориске, стараясь не представлять, как они вдвоем стоят в душевой кабинке, а Лев, закончив со спиной семпая, перешел на помывку его паха. -Но я тогда могу помочь с труднодоступными местами, - продолжал Хайба предлагать свои услуги банщика, но Мориске, не удостоив обнаглевшего парня ответом, быстро ретировался из комнаты, стараясь успокоиться и прийти в себя. Развязное воображение продолжало подсовывать раскрасневшемуся Яку картиночки совместного купания, особенно эпизоды, где Лев уже вымыл Мориске, прижал его к стене и хорошенько выдрал своего товарища по двадцать первое число. Яку закрыл глаза и прижался спиной к двери, медленно считая до десяти. Ну и что, что в его спальне сейчас лежит парень, на которого он в последнее время передергивает? Он же не лежит у него в кровати, ожидая свою покорную, грязную сучку, которая сейчас пойдет отмываться, в самом деле. Хотя, не будь родителей дома, Мориске совсем не отказался бы от такого развития событий. Он бы поломался для приличия, сделал возмущенное лицо праведника, оскорбленного до глубины души предложением мужеложства, но Хайба ведь гораздо сильнее своего семпая, если ему будет нужно – скрутит Яку и выебет, как ему вздумается, совершенно не заботясь о мнении насилуемого на сей счет. Решив от греха подальше прекратить свои не вовремя возбуждающие думки, Мориске направился в санузел, еле передвигая ватные, противно дрожащие ноги. «Лев заснет – и я трахну себя маркером», - стиснул зубы Мори, в ванной стягивая с себя брюки и отшвыривая их в корзину для грязного белья, - «Иначе я просто не переживу эту ночь, умру от разрыва яиц», - утвердительно кивнув самому себе, он прихватил из аптечки клизму и отправился прочищать задний проход. Как он выяснил впоследствии, эта процедура ему пригодилась не для дрочки. Когда зад был подготовлен к ночи, полной страсти, на которую только был способен бездушный кусок пластмассы, и Яку тихо млел под теплыми струями в душевой кабинке (он не рискнул садиться в ванну, где недавно находился голый Лев, не из брезгливости, а из-за того, что он рисковал заполучить нешуточный стояк), дверь распахнулась и в комнату заглянул Хайба, которого, очевидно, не учили стучаться. -Яку-семпай, можно я пока поиграю на консоли, пока ты купаешься? Мориске, не ожидавший, что к нему столь бесцеремонно вломятся (в этом доме все воспитанны, и он отродясь не запирал дверь, прекрасно зная, что без спросу никто не войдет), подпрыгнул на месте, хаотично окинул взглядом полочку со всяческими банными принадлежностями и, схватив увесистую бутыль геля для душа, кое-как прикрыл причинное место сей емкостью. -Лев, черт бы тебя побрал! – от волнения даже рявкнуть как следует не удалось, получилось что-то вроде писка полевки. -Вы чего так шугаетесь, семпай? – удивился Хайба, намереваясь войти в комнату, но увидев, как бутылка с гелем, которой Яку секунду назад прикрывал срам, летит ему в голову, ловко увернулся от запущенного снаряда и скрылся за дверью: -Мы же одного пола, чего вы так стесняетесь? Ну так что, можно в консоль поиграть, пока вас нет? -Да, черт возьми, да, только уйди уже! Лев ушел, что-то недовольно пробурчав по-русски, Мориске подождал немного для верности, ожидая, что Хайба сейчас прибежит еще что-нибудь спросить, потом выключил воду, вытерся полотенцем и, подобрав с пола гель для душа, поставил его на место. В голове крутилась всякая дребедень, вроде того, что сегодня заказывали клиенты и что задали в школе. Пытался вспомнить стих, который учил месяц назад. Все, что угодно, лишь бы не думать о том, что Лев только что увидел его голым, иначе несгибаемый стояк ему обеспечен. В комнату он вернулся в подавленном состоянии. Еще пару дней назад он думал о предстоящем летнем лагере и мечтал о том, что его футон будет расположен рядом со Львом, тогда у Мориске будет куча времени, чтобы любоваться грубоватыми, но завораживающими чертами лица Хайбы. Теперь же они наедине в одной комнате, одного только происшествия в ванной хватит на долгие сладкие ночные фантазии, где Лев расшатал ему дупло прямо в душевой кабинке, но вместо того, чтобы тихо и радостно смаковать случившееся, Мори хотел побыстрее избавиться от предмета обожания и сгореть т смущения в гордом одиночестве. -Аааах… го… горячо… там… У Яку волосы шевельнулись на застылке, он в шоке уставился на широкую спину Льва, склонившегося над «PSVita». Голос Аобы, которого ебут, как в последнюю секунду перед Апокалипсисом, он узнает из тысячи, если не из миллиона, но неужели Хайба из всего разнообразия игр на консоли выбрал именно «Dramatical Murder»?! Полукровка, очевидно, почувствовал присутствие другого человека, обернулся и приветливо улыбнулся семпаю, оторопело замершему на пороге. -О, быстро вы! Я только до постельной сцены дошел! -Я… заметил… – выдавил из себя Яку, заливаясь пунцовой краской по самые уши, – Ты… эээ… не мог бы сделать звук потише? Родители могут услышать, придут, а у нас тут… кхм… черт-те что… -А, звиняй, – Лев убавил громкость, теперь Аоба не орал на всю комнату, но все равно, было слышно, как его натягивают почем зря, – Извини, что я так ворвался к тебе, – видимо Хайба все никак не мог определиться, то ли «выкать» семпаю, то ли нет, – Не думал, что ты будешь стесняться. -Вовсе я не стеснялся! – вспылил Мориске, поправил полотенце на бедрах и решительным шагом подошел к своей кровати, - Просто мне неудобно, когда посторонние видят мою наготу! -Это одно и то же, – безжалостно заметил Лев, помогая Аобе совокупляться, – Я бы еще понял, если бы комплексовал из-за своего тела, но у тебя с ним все в порядке, мышцы не дряблые, в меру накачанные, зад подтянут, в общем, тебе не из-за чего переживать. -Я не переживаю, Лев! – Мориске, казалось, что еще немного, и он начнет пинать латентного домогателя, – Просто предпочитаю уединение в такие моменты! – растреклятый ковер,об который он все время спотыкался, снова не вовремя подвернулся под ноги и Яку, желая сохранить свой нос и плакат с «Последней фантазией», выставил вперед руки, желая смягчить столкновение со стеной, Лев, в свою очередь, извернулся и попытался ухватить за бедро падающего семпая. Обошлось без травм, Мориске замер в загнутом состоянии над кроватью, с ужасом чувствуя, как полотенце сползло по ногам.Оно упало на руку Хайбы, впившегося пальцами в мягкую кожу и оттуда соскользнуло на сбившееся в рывке одеяло футона. Мориске осторожно нагнул голову и посмотрел вниз, из-под руки, на Льва. Тот, запрокинув голову, широко раскрытыми глазами смотрел на промежность распластавшегося над ним юноши. Взгляд его был прикован к заднице Яку, так неприлично выставленной напоказ, и это зрелище было эротичнее всех раскрепощенных порно-моделей, которых он когда-либо видел. -На что ты уставился, Лев? – сипло спросил Мориске, и без того прекрасно понимая, на что именно смотрел его кохай. Анус был настолько растерзан за последнее время, что почти не закрывался. С одной стороны, это очень удобно, с растяжкой меньше мороки, но с другой… С ужасом узрев, что Хайба тянется пальцами к его заднице, Яку отпрянув, по пути отвесив подзатыльник вконец обнаглевшему Льву и, забравшись на кровать, закутался в одеяло по самый нос. От волнения у него слезы на глазах выступили. Чертов Лев с его чертовым человеколюбием! Сидел бы сейчас дома, пил чай, смотрел телевизор, ему надо было припереться и устроить такую ситуацию, мотивирующую на срочную эмиграцию сквозь землю, прямиком в Преисподнюю. -Ты меня доконать собрался, да? – дрожащим голосом осведомился он у помалкивающего Хайбы, - У тебя это почти получилось, ты доволен? Лев поднялся на ноги, поправил пижамные брюки, подошел к двери и, к великому удивлению Мориске, закрыл ее на щеколду. -Ты… ты чего? – севшим от треволнений голосом спросил либеро, наблюдая, как самопровозглашенный ас щелкнул по выключателю, гася верхний свет и погружая комнату в полумрак, разбавляемый небольшим настенным бра, висящим над кроватью. -Лев? Полукровка не ответил, он все так же молча подошел к своей школьной сумке, висящей на стуле, порылся в ее карманах и, сжимая нечто в кулаке, подошел к испуганно сжавшемуся Яку. Тому в голову вдруг пришло, что он абсолютно голый и находится в компании парня, никогда не отличавшегося особой адекватностью. И еще этот колкий взгляд нефритовых очей, обычно глуповато вытаращенных, сейчас же Лев смотрел как-то странно, отчужденно, как совсем другой человек. «Выебет», - мелькнула мысль, а когда Хайба поднес ко рту желтый блескучий пакетик, таящий в себе презерватив, и разодрал его зубами, высвобождая резинку, небольшое предположение стало утвердившимся фактом. -Э-эй, - Яку попытался воззвать к явно настроенному серьезно парню, - Ты чего там делать удумал? Сразу говорю, я не позволю! -Da srat’ ya hotel na tvoi pozvoleniya, - отозвался предполагаемый насильник. Яку по интонации понял, что попытка отговорить Льва от необдуманных действий с треском провалилась, и выдвинул последний аргумент: -Я буду кричать. -Krichi, - разрешили ему голосить, после чего Хайба сел на футон и, сняв пижамные штаны, высвободил готовый к постельным подвигам член. Мориске, забыв на несколько мгновений, что его сейчас выебут без его на то согласия, в восторге уставился на довольно большого красавца, на коего Хайба натягивал контрацептив. Как и ожидалось (точнее, надеялось), член крупный, таким агрегатом самое оно удовольствие доставлять. -Яку-семпай, - к щиколотке прикоснулись холодные пальцы, это отрезвило юношу, погрузившегося в свои развратные думки. Мориске испуганно отдернул ногу, с нарастающей паникой глядя на посягающего на него Хайбу. Что же делать? Это в грезах Яку весь из себя такой развратный и бесстыдный, сам прыгает на русскую хреновину, но это же не какая-то мокрая фантазия, а суровая реальность, где любая оплошность может привести к катастрофическим последствиям! -Ну же, Яку-семпай, иди ко мне, - Хайба потянул на себя одеяло парня, закутавшегося в оное в несколько слоев, - Тебе будет хорошо, я обещаю. Не упрямься, я же знаю, что нравлюсь тебе. -Ничего подобного, - соврал, ни капли не краснея, Мориске, надеясь, что это остудит пыл Хайбы и они как-нибудь замнут этот вечер нелепостей. Кохай, не мигая, уставился на упрямца, буквально вымораживая его взглядом. Так смотрит уличный жулик, пытающийся обмануть простака. Так смотрит удав, гипнотизирующий зайца. Так смотрит лев, прежде чем прыгнуть вперед, ломая хребет неосторожной лани, беззащитной, отставшей от спасающегося бегством стада. Мориске буквально чувствовал, как воля покидает его, делая его беспомощным и согласным на все. В конце концов, его потом не в чем будет упрекнуть, его склонили, его заставили, окунули с головой в купель несмываемого греха. А ели говорить без возвышенных метафор, ему попросту захотелось потрахаться, при этом не подавившись косточкой от рыбы, как в одной известной поговорке. Казалось бы, для этого у него имеются все условия – и Лев, солидарный с ним в плане низменных желаний, и сам же он и предлагает плотские утехи учинить, да только Яку все равно чего-то боялся. Конфуза ли, который не заставил бы себя долго ждать в силу неопытности в таком чрезвычайном деле? Ведь это только в мечтах у него серо-буро-полосатый пояс по разврату и Аса Акира в качестве протеже, на деле же Мориске был пошкарябанным молью девственником, стесняющимся не то что кинуться на объект воздыхания, срывая с себя одежду, но даже посетить общественную баню, даже под страхом смерти. Льву надоело ждать, пока его семпай, наконец, соизволит снестись. Он ухватил предмет вожделения за ногу и потащил на себя, уволакивая будущего любовника в свой футон. -Я же не слепой, и не дурак, - он подмял под себя еле сопротивляющегося от шока Яку и прижал его руки к футону, сжимая тонкие запястья, - Только, разве что, клинический идиот не заметит, как на него смотрят, с желанием обладать. Ты меня хочешь, я тебя хочу, что нам мешает заняться сексом прямо здесь и прямо сейчас? Да-да, - он чуть повысил голос, видя, как губы лежащего под ним семпая приоткрылись для ответа, - Я знаю, что ты хочешь сказать. Мы оба парни, это неправильно, общество не поймет и бла-бла-бла. Любовь, она, знаешь ли, штука сложная, даже сложнее, чем русский язык, или, там, латынь. У нее нет исключений из правил, любить может каждый, и каждого. То, что ты себя насилуешь совестью и высшими моралями, это просто форменное издевательство над самим собой, Яку-семпай. Люби кого хочешь, когда хочешь, где хочешь, особенно, если твои чувства взаимны. А что до общества – да и черт бы с ним. Лично я не собираюсь орать о своих обожаниях на каждом перекрестке и, уж извини, венчание в церкви я тебе тоже не могу обещать, но зато в серьезности моих чувств и намерений ты можешь не сомневаться. Ну, так что? Готов отдать мне свою душу, тело, и прочие потроха, или дальше будешь зажиматься, и строить из себя недотрогу? Лично я все свои составляющие уже отдал тебе, осталось только, чтобы адресат взял их на сохранение. -Все твою речь можно было уместить в три слова, развел тут целый монолог… - смущенно пробормотал Мориске, отводя взор от решительной моськи Хайбы. Сердце, растревоженное таким витиеватым признанием в любви, стучало, как военком в двери нерадивого призывника. -Да я могу и кратко, если угодно, - фыркнул Лев и, вернув серьезность, шепнул, глядя прямо в глаза замершего в ожидании Яку: -Я люблю тебя. -Буууэээ, - послышался рвотный звук. Парни синхронно повернули головы в дальний угол комнаты и увидели в закутке, между платяным шкафом и письменным столом сидящего на полу брюнета, использующего пустой пакетик из-под чипсов в качестве тары для блевоты. Когда парень вытошнил, все, что хотел исторгнуть из себя, он утер рот тыльной стороной ладонью, поправил очки и устало спросил: -Вы сегодня трахаться будете, нет? Лично я с вами уже неделю ебусь, а вы еще даже не целовались. Четырнадцать страниц! Четырнадцать! Да за это время такой пати-хард с блэкджеком и Сейджо можно устроить, что спортзал треснет! -Кто это? – в шоке спросил Мориске, во все глаза уставившись на незнакомца. -Эээ… зубная фея? – у Хайбы больше не было вариантов, кто еще мог появиться на ровно месте из ниоткуда. -Скорее уж жопная, - ответствовала «фея», - Давайте, давайте, бырым темпом, что вы тут за мыльную оперу развели, я вам тут что, PG-13 пишу? Давайте, руки в ноги, ноги в зубы, и вперед, опыляться-развращаться, а то я вас сейчас сам опылять начну, всеми подручными и подножными средствами! -Да мы… как бы… уже… стоп, ты вообще кто? – но узнать, что за хрен просочился в спальню, не удалось. Там, где только что сидел злобствующий брюнет, было пусто, только лежал сиротливо пакетик из-под чипс, чье отвратительное содержимое так же исчезло. -И что это было? – спросил офигевающий Яку, разглядывая свои покои на предмет еще каких-нибудь необычных свидетелей его грехопадения. -Без понятия, - отозвался Лев, - Будем считать, что нам одновременно показалось. -Если вы сейчас же не начнете сношаться, - произнес откуда-то с потолка ледяной голос, - Елдак размером «Три Теппея» материализуется в ваших худеньких жёпках, и это вам уж точно не покажется. Волейболисты решили последовать этому совету, и хотя они не знали, кто такие Теппеи в количестве трех экземпляров, и что не так с их половыми признаками, но посул звучал достаточно угрожающе, чтобы парни приступили к постельной сцене. Пижама медленно соскользнула по бедрам заалевшего Яку, рубашку Лев не стал снимать, лишь задрал ее, обнажая мальчишескую грудь. Нагнувшись, он припал губами к затвердевшему соску, со вторым играя пальцами, чуть сжимая его и колупая ногтем. Мориске было безумно стыдно, горячо, влажно и возбуждающе. Вид Хайбы, сосредоточенно лижущего его соски, сносил крышу далеко-далеко, и определенно надолго. Парнишка впился пальцами в мягкие, чуть влажные волосы, скрывая первый, неловкий стон в ладони. Лев получил чувственный, как прикосновение боксера, пендаль в область тыла зоны бикини и, поняв, что с прелюдиями они могут налобызаться и потом, перевернул испуганно охнувшего Яку на живот, приподнимая его под живот и заставляя встать на четвереньки. -Довольно смущающая поза, - поделился впечатлениями Мориске, пытаясь хоть на пару градусов опустить свою задницу, но Хайба был непреклонен и не позволил семпаю диктовать свои условия. -Прости, но мне тут сейчас самому вставят, если не вставлю я, - Лев пожал плечами и, стянув с Яку нижнее белье, уставился на розовые ягодицы своего товарища. -Как у девчонки… -Чё сказал?! -Не-не, не злись, я в том смысле, что у тебя задница шикарная, такая гладкая и округлая, так и хочется тяпнуть. -Себя тяпни, - смущенно буркнул Мориске, все еще недовольный таким сомнительным комплиментом, - Делай уже это, хватит любоваться, не в картинную галерею пришел. Да тут не то, что в галерее, подумал Лев, пристраиваясь к сочному персику, даже на ином порно-сайте такую красоту днем с конем не сыщешь. Оная была хороша как снаружи, так и внутри. Тесно сжималась вокруг проникающего члена, подрагивала стеночками, пульсировала и, казалось, хотела сжечь постороннего, осмелившегося вторгнуться в нее. Яку довольно громко простонал, совершенно забыв про то, что в соседней комнате отдыхают родители, благо, об этом помнил Лев, он прижал ладонь ко рту чувствительного пассива, призывая того к тишине. -Прости, Яку-семпай, я правда не могу больше ждать, - хотелось ебсти, да поскорее, пока член не разорвало от охуительных ощущений узкой и жаркой задницы, Хайба выпрямился, напоследок поцеловав мокрую от выступившего пота шею любовника, положил свободную руку на мелко дрожащие бедра и сделал первый, глубокий, пробный толчок. Хитрый Мориске подался вперед, намереваясь ускользнуть от пока малоприятных ощущений, но Лев натянул обратно на себя соскальзывающего семпая. Решив, что чем быстрее он растрахает анус, тем быстрее пассиву станет легче, он прижал к себе покрепче вертящегося, как пьяная барышня на барной стойке, парня, вколачиваясь в постепенно поддающуюся жопень. Ей не оставалось ничего, кроме как сдавать свои позиции – зубами ее природа не наделила, хищными створками, как у устрицы, она тоже не располагала, ей нечем было укусить-ужалить-прищемить незваного гостя, она только и могла, что сердито хлюпать смазкой, что и делают 99% задниц, когда их постигает такая участь. Остальной процент более изобретателен, и вместо того, чтобы хлюпать, чвокает обильными выделениями. (Если бы фикбук располагал возможностью вставлять иллюстрации, тут была бы картина с мужиком, тащащим на горбу какую-то ебень, и подписью: «Преображенский несет хуйню») -Яку… семпай… ох… - если бы Лев знал раньше, что будет настолько хорошо, он бы уже давно нагнул эту маленькую миловидную прелесть, провоцировавшую его своей маленькой вертлявой задницей. Но он терпел, ждал, когда семпай подаст более толстый намек, и вот, оно свершилось. Что касается самого Мориске, то он от удовольствия поплыл, как плавают утки в пруду, как только лед растает (Фил, скотина, прекращай). Он четко понимал, что больше в жизни не притронется к маркеру, когда рядом есть такой большой, горячий… -Ммммх… - он впервые кончил от одного лишь анала, даже не притрагиваясь к себе. Хайба почувствовал, как анус парнишки запульсировал, сильно сжимаясь вокруг члена, стиснул зубы и ускорил темп. -Пожалуйста, подожди, Яку-семпай… Мне совсем чуть-чуть… Я быстро… Мориске было очень хорошо, он был в полуотключке, улетел с гусями-лебедями, капая слюной на одеяло. Так его не штормило, пожалуй, за всю историю пользования анальным отверстием помимо его основной функции. Перед самым финалом, Лев вдруг вышел, снял с себя презерватив и вогнал член обратно, отшвыривая в сторону резинку, ставшую совершенно ненужной. Конечно, Яку-семпай за это потом голову оторвет, но сейчас очень хочется… хочется… С тихим, коротким стоном Хайба разрядился глубоко внутри разомлевшего Мориске, он вольготно разлегся на спинке семпая, покрывая мелкими, нежными поцелуями плечи пассива, выплескивая в него свое семя. Пришел Яку в себя как-то неловко. Сначала долго топтался на пороге перед дверью, ведущей в сознание, шаркал ногами об половичок, тщательно вытирая и без того чистые подошвы, возился с ключами, открывая замок и лишь потом отважился открыть глаза. С потолка на него взирала трехрожковая люстра-колокольчик, из ее зевов слепо смотрели не горящие лампочки. Бра тоже было погашено, единственной, кто не поскупился на хоть какое-то освещение, была неоновая вывеска салона интимного массажа, которая горела круглыми сутками. Яку осторожно повернул голову в сторону и посмотрел туда, где недавно сидел таинственный незнакомец. Сейчас там никого не было, даже пустой пакетик из-под чипсов исчез. «О как», - неопределенно подумал Мориске, повернул голову в другую сторону и встретился с вылупленными глазами Льва. Тот лежал, подложив под голову сложенные вместе ладони, так спят только люди в рекламе про бодрящий кофе или очень удобный матрас, в жизни же поза крайне неудобная, но Хайбу, видимо, все устраивало. Он молча пырился на семпая, гадая, будут ли его бить в пах прямо сейчас, или оставят карательные процедуры на утро. Ноги он на всякий случай свел плотнее, пытаясь прижать колени к груди. -Проснулись, Яку-семпай? – заискивающе начал он свою челобитную, не зная, с какой стороны подмаслить парня, дабы тот не треснул окончательно, - А я тут, вот… лежу. -Да, я заметил, - отозвался Мориске, понятия не имея, что следует сказать после секса своему любовнику. Уж точно, во всяком случае, не «спасибо» и «продлевать будете?». Продлевать Яку пока не хотел, зад, казавшийся ему пустым и объемным, как нутро колокола, тоже. Он сел в футоне, чувствуя, как позвоночник постепенно вставляет на место свои диски, а зад, как раздавленная булочка с джемом, исторг из себя порцию спермы. -Что за нахрен? У тебя же был презерватив! -Тише! – шикнул Лев, округляя свои и без того совиные очи, - Ну… считай это небольшой прихотью актива. Я же имел право на небольшую прихоть? Тем более что мы теперь вроде как вместе, хотя, я и не дождался от тебя ответа, но, полагаю, что мы теперь пара. А раз мы пара, это нормально, оставлять в партнере такие «метки». Не волнуйся, это можно почистить клизмой, ты наверняка не забеременеешь, то есть, раньше таких случаев не бывало, но на свете всякое бывает, но если что, знай, что я беру на себя полную ответственность, и буду ревностно заботиться о нашем ребенке. Кстати, если это будет мальчик, давай назовем его каким-нибудь старым и вычурным японским именем. Русское не предлагаю, я уже сам от родителей пострадал, хотя, мне повезло, могли вовсе до какого-нибудь Акакия додуматься, нет, ну, ты прикинь? А если девочка… Мориске не стал слушать очередной словесный понос Хайбы. Как и в прошлый его такой монолог, здесь так же можно было обойтись тремя словами: «Просто хотел внутрь». А что касается самого Яку, то он будет считать это очередным поступком, непостижимым японским умом. КОНЕЦ. КОНЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЦ. НАКОНЕЦ-ТО, ДРАББЛ ОН ПИСАТЬ САДИЛСЯ, ЕПТА.