Ради гильдии.

Когда они встречаются впервые, Довакин еле сдерживает желание воткнуть мошеннику кинжал в сердце. За время странствий она уяснила, что таким людям нельзя доверять. Если доверишься – проснёшься потом где-нибудь в канаве, в одном исподнем. Она проверяла. Повторять тот подвиг, с переходом через гору босиком и с последующим убийством несчастных путников, в целях хоть как-то прикрыться, почему-то не хотелось. И вообще - она уже не ребёнок, чтобы всем доверять. Особенно здесь, в Скайриме. Бриньольф спрашивает, не желает ли она подзаработать. Работёнка не пыльная, но не совсем законная. Точнее, совсем незаконная. Она пристально смотрит ему в глаза и медленно кивает. А он улыбается. Тогда она впервые понимает, что влипла. Он называет её «деткой», а она, хоть и возмущается, тихо бурча под нос, не может не улыбаться, когда никто не видит. Он помогает ей освоиться. Подкидывает задания. Продолжает звать «деткой» и улыбаться ей, как кому-то близкому. Однажды она почти решается сделать шаг навстречу, когда обнаруживается, что в гильдии предатель. Тогда поднимается такая суматоха, что она не замечает, когда всё заканчивается. Просто она приходит в Крысиную Нору, а там для неё всё по-другому. Её приветствуют не как новенькую, не как чужую, но как Члена Гильдии. Как её Главу. Бриньольф объявляет её таковой и в глазах его такая неясная смесь чувств, что она не решается разобраться в них, но понимает, что уже ничего не будет как прежде. Он всё ещё зовёт её «деткой», но уже скорее как дань привычке. Он уже не позволяет себе касаться её случайно и не встречается с ней взглядом. Он серьёзен и холоден. И озабочен процветанием гильдии. Да. Только гильдией. Иногда, находясь в разных частях Скайрима, зайдя в таверну выпить мёда, она чувствует на себе чей-то пристальный взгляд и только краем глаза замечает знакомые одежды гильдии. Она глава и точно помнит, что не посылала никого следить за собой. Или приглядывать. Охранять. То, что её охраняют, она понимает, когда на неё нападает тролль. Он нападает внезапно, откуда-то сверху и, честно говоря, она бы даже не поняла, что её убило, если бы не услышала над головой рёв раненого зверя, с воткнутым в грязную шкуру ножом, с символом гильдии. Ей оставалось только добить. А следов вора она так и не нашла. Она приходит к Бриньольфу разбираться. Прямо в его комнату, чтобы без лишних свидетелей. - Я забочусь о благополучии гильдии, - говорит он. – Ей не нужен ещё один мёртвый глава. Он серьёзен как никогда, и она злится. Злится, кричит, что уже не девочка и может сама о себе позаботиться. Она кричит, что ей не нужна его помощь. А потом, уже тише, добавляет, что если он так волнуется о ней, то пусть сам защищает. День и ночь. Всегда. Рядом. - Это никак не отразится на гильдии, - обещает она. – Пожалуйста. И делая шаг вперёд, неожиданно для себя попадает в его объятия. - Какая же ты громкая, детка.