Между нами двумя

Звонок в дверь будит посреди ночи, заставляя распахнуть глаза и вглядываться в темноту коридора. Фил не закрывает дверь в спальню, поэтому ему видно, как замок, уже слабый, норовит сорваться с петель под неистовыми ударами. Также он знает, что входная дверь со стороны парадной уже пропитана кровью от сбитых костяшек, а поломанные ногти на пальцах впились в некогда мягкую обивку. Ужас больше не сковывает его тело, как было чуть больше полугода назад, теперь он, в состоянии полной апатии, лежит, не смея двинуться, слушает, как с каждым ударом трескается дерево и скрипят замки. Слышит голос, знакомый, когда-то любимый, кричит, молит, чтобы Фил впустил его. Чтобы простил его. Фил перестал плакать и биться в истерике, как было чуть больше месяца назад. Теперь он, равнодушным и беспристрастным голосом, громко говорит: - Уходи, Дэн. И закрывает глаза, чувствуя, как сердце вновь словно прошивают острыми иглами насквозь. Жмурится, потому что только так можно справиться с той болью, что он чувствует каждый раз, когда Дэн приходит. - Впусти меня, Фил, давай поговорим. Голос Дэна спокойный, вселяющий доверие и надежду, но Фил знает, это уже было, они не будут разговаривать. Впустить Дэна в квартиру - подписать себе приговор, навсегда остаться с сорванным голосом, со шрамами на теле и сломанной душой. Он не выдержит насилия над собой, даже от Дэна. - Пожалуйста, - просит, почти умоляет, снова закрывая уставшие глаза, - уходи. Трель прекратилась, после нее остался неприятный звон в ушах. Дверь перестала трястись от ударов с другой стороны. Все стихло, но Фил, конечно же, знал, что он никуда не ушел. Он давно перестал слушать, распознавать просьбы, делать что-то для других. В груди Фила образовалась пустота, темная, непроглядная, как глаза Дэна, которые давно перестали быть шоколадно-карими. Как его собственные глаза, ставшие серыми и безжизненными. Раздался приглушенный удар. Фил приподнялся на кровати, откинув одеяло. Стало прохладно, не смотря на то, что на нем были домашние штаны и теплая толстовка. Босиком дойдя по коридору до кухни, он закрыл окно, из которого дул морозный ветер. За окном в вальсе кружились маленькие снежинки, заставляя вспоминать, как прошлой зимой Дэн вытащил его на улицу в снегопад, делая его счастливым, как казалось, на всю жизнь. Теперь все воспоминания казались сказкой, чем-то, что все это время было только в голове Фила. - Фил. Голос Дэна немного хриплый, но неизменно нежный. Сердце Фила сжимается от сумасшедшей боли за ту надежду, что он испытывает каждый раз, когда Дэн произносит его имя. Словно не было всех ссор, всех преград, что встали между ними за какой-то год. Они все такие же беззаботные, с яркими, светящимися азартом, глазами, с потрясающей нежной любовью, так уютно устроившейся в их сердцах. А теперь темнота стала привычной для глаз: день, ночь, - все одинаковое и бессмысленное. Имеет смысл только Дэн с другой стороны, и Фил, сползающий спиной по двери. По тонкой, деревянной, с кожаной обивкой двери, разделяющей двух давно переставших быть друг другу близкими людей, которые не могут справиться с той связью, что образовалась между ними. - Почему ты приходишь сюда? Каждый раз, каждый чертов раз ты приходишь, рушишь мне жизнь. Ты разрушил мою жизнь, Дэн. Фил чувствует, как слезы стекают по его лицу, но в душе на самом деле ни одной эмоции, что могла бы оживить его. - Я люблю тебя. Фил качает головой, улыбается горько и вытирает рукавом серой толстовки красные глаза. - Это не так. Тебе не нужен я. Тебе не нужно ничего, ты мертв изнутри и тянешь меня за собой. Тишина не пугает его, он знает, что в Дэне кипит злость, гнев и ярость. Он вывел его из себя, Фил знает. Потому что спустя пару секунд он чувствует отчаянные удары в дверь своей спиной, и это единственная реальная боль, которую он чувствует - физическая. Но вот это снова прекратилось, и Фил почувствовал несильный толчок, означающий, что Дэн, как и он, сел спиной к двери. Он представил его: взъерошенный, в порванных джинсах, снова в черной одежде, давно не идеально чистой, и с кругами под глазами. На костяшках пальцев образовались корочки от старых ран, которые снова начали кровоточить. - Я мертв без тебя, Фил. Впусти меня. Нет, он ни за что не откроет засов, не сделает этого, потому что это уже повторялось, он знает, как это больно каждый раз, когда ломается последняя преграда между ними. Они оба обречены, они оба знают это. - Ты клялся, что всегда будешь со мной, так почему прогоняешь? Фил клялся, что никогда не бросит его, что всегда будет рядом, но еще он клялся, что никогда больше не позволит им уничтожать себя. - Потому что я не хочу видеть тебя, - говорит вместо этого. Ложь. Больше всего на свете он хотел бы вновь увидеть Дэна, помочь ему обрести смысл в жизни, дать ему то, чего он хочет, стать для него всем и даже больше. Но они уже пытались, - вот к чему это привело. - Я обещаю, - Дэн говорит вкрадчиво, не позволяя себе лишней эмоции в голосе, - обещаю, Фил, слышишь, в этот раз все изменится. Я больше не уйду, я стану другим, если ты захочешь. Все, что ты захочешь. - Я хочу, чтобы ты ушел. - Твою мать, Фил! Дверь снова сотрясается от ударов, криков и трели звонка. Теперь Филу страшно, потому что вот-вот он выломает дверь. У него нет денег на новые замки и засовы. А еще у Фила больше нет работы, потому что она покинула его так же быстро, как и Дэн в один из теплых весенних дней. Нет жизни, в которой он мог бы хотя бы улыбнуться, по утрам, по вечерам, в течение всего дня. Нет друзей, нет даже собаки. И то, что он давно перестал жить, не так сильно пугает, сколько Дэн за дверью. Фил встает на ноги, отходит от двери чуть дальше, чтобы посмотреть со стороны, как гвозди медленно вылезают из петель, как сквозь образовавшуюся дыру в двери видна тень Дэна; чтобы узнать, как сильно стучит его сердце. - Когда ты в первый раз ушел, - начинает Фил, так и не дождавшись, пока шум прекратится, - я думал, что моя жизнь больше не имеет значения. Я тогда подумал, что было бы лучше, если бы мне стерли память, как в том фильме с Джимом Керри. Ты помнишь, как мы смотрели его вместе? – Фил позволил себе улыбнуться всего на мгновение, вспомнив ту ночь. – Когда ты вернулся спустя пару недель, я думал, что глаза обманывают меня, да и с психикой явно было что-то не в порядке. Но это был ты, живой, с коробкой разнообразных корейских конфет в руках. Знаешь, что я чувствовал тогда? Второе дыхание. Я словно заново родился, впервые глотнул свежего воздуха. Но потом я понял, что так будет постоянно: ты уходишь, а затем возвращаешься через некоторое время. И с каждым разом все больнее и хуже, все меньше я жду тебя и все чаще хочу, чтобы ты исчез навсегда. Бесследно, не оставив после себя ничего, даже воспоминаний. Но ты упрям настолько, насколько позволяет тебе твое уважение ко мне. И что-то мне подсказывает, что тебе наплевать на меня уже давно, а на нас еще дольше. Замолкает и слушает тишину. Если закрыть глаза, то можно представить, что за дверью никого нет, он один и его дверь в полном порядке, как и его облитая черной краской душа и изуродованное сердце. Замок щелкает, и дверь с противным скрипом открывается. Фил жмурится, чувствует, как все тело прошивает холод и паника. Возможно, он догадывался, что когда-нибудь Дэн откроет дверь самостоятельно, так как знает, что она слишком хлипкая, - а если Фил поставит новую, то придется снова сбивать костяшки в кровь и ломать замки, - но Фил не был готов к этому. - Видишь, это не так страшно, да? Фил слышит голос Дэна чисто, без разделяющей их двери, пытается привыкнуть и расслабиться. Он кивает, когда чувствует, что паника отступает. Но глаза держит закрытыми, он не готов увидеть его снова. - Я зайду, и все станет по-другому, слышишь? Я обещаю. Фил вновь кивает, слыша, как Дэн медленно перешагивает порог квартиры. Он представляет, что на его лице нет улыбки, но она явно читается в его глазах; он доволен тем, что получил. Он доволен тем, что загнал Фила в ловушку. Их больше ничего не разделяет. - Мы не можем существовать раздельно. Это так. Их глаза наконец встречаются, и Дэн улыбается той самой мягкой улыбкой, от которой становится легче, теплее, комфортнее. В квартире нет света, но Фил видит все: каким неестественно бледным стало лицо, как под глазами залегли синяки. Дэн хотел было протянуть руки к Филу, но, увидев, как тот отшатнулся, опустил и просто подошел ближе. - Все будет по-другому, - повторяет. Голос Дэна отрезвляет, снова начинается паника, потому что нет, ничего не будет нормально. Никогда больше. Они не смогут, останутся жить в подобии Дня Сурка, так ничего и не изменив. Это их решение, это решение Дэна. - Да, - соглашается Фил. Он безумец, давно обрекший себя на страдания. Рядом с человеком, который был всем, центром Вселенной для его маленького мирка. Фил не жалуется, ведь Дэн, так или иначе, возвращается. Это их выбор, это выбор Фила. - Мы всегда будем вместе? Дэн спрашивает так осторожно, словно боится разбить уже давно разбитое сердце Фила, протягивает ему руку, ощущая, как бледная тонкая кисть ложится поверх ладони, и сжимает так трепетно, будто это самое ценное, что есть в целом мире. Фил чувствует себя особенным, достойным таких трепетных касаний и боязливых признаний. Он не нужен никому, возможно, не нужен и Дэну. Но сейчас, спустя столько времени, ему необходимо знать, что он не один, что не обречен на вечное одиночество. Поэтому отвечает: - Всегда.