Catastrophe

Баннер: http://static.diary.ru/userdir/7/2/6/6/726673/76019276.jpg *** Стайлз заметил его сразу, стоило только выйти на школьную парковку. Стилински неприятно и брезгливо поморщился, направляясь к своему темно-синему внедорожнику, и внутренний голос фыркнул: «Уебище». «Уебище», как ласково окрестил его Стилински, Стайлз увидел впервые полтора месяца назад. И сейчас он стоял, опираясь задницей о капот черной, до блеска отполированной шевроле камаро, и, скрестив на груди руки, смотрел на разбредающихся по парковке школьников. Выглядел он при этом так, словно все должны были тут же упасть к нему в ноги и захлебнуться восторгами о том, какой же тот охуенный и сексуальный. Стайлз исподлобья взглянул на него, окинув неприязненным взглядом, и опустил глаза, дергая рюкзак за лямку, тем самым поправляя его. Чудовище-злость в груди тут же задрало морду, тихо порыкивая и начиная скрести когтями внутренности. Через несколько минут, Стайлз уже сидел в своей машине, бросив на соседнее кресло рюкзак. Выудил телефон из кармана ярко-зеленой толстовки и позвонил отцу. На втором гудке Стайлз невольно кинул взгляд в сторону черной камаро. К уебищу подошла девица, - кажется Марла, или Лара, или Лора, - и, поцеловав его в щеку, начала что-то рассказывать, посмеиваясь. Уебище закатил глаза и невольно улыбнулся, будто и не собирался, но упс. Облажался. Стайлз скривил губы и отвернулся. «Ну как есть. Уебище. Высокомерное. Нахальное. У-е-би-ще». - Привет, пап. Ага, я уже освободился. Не, я сейчас в «Comics-world», а потом к Скотту. Ага. Ну где-то после шести, наверное… Окей, куплю. Угу, пока. Стайлз сунул мобильник обратно в карман и завел машину, наслаждаясь громким, утробным рычанием мотора. Уже выезжая с парковки, он заметил, что черная камаро двигалась сразу за ним. Сам не понимая «зачем» или «почему», Стайлз сбросил скорость почти до нуля, продолжив ползти к выезду медленно-медленно. Его прикалывало, как гневно надрывался клаксон шевроле. «Уебище», - чуть зло и насмешливо фыркнул Стайлз, наконец-таки выехав на дорогу. Черная камаро тут же сорвалась с места, и уже через минуту ее не было видно. * Стайлз впервые увидел его совершенно случайно. Сорвал урок у мистера Хорнера, ебанутого препода по литературе - тот выгнал его из класса, заявив, что не пустит, пока Стилински не извинится. Стилински не извинился. Развернулся, проглотив едва не сорвавшееся языка «жаба», и ушел. А на парковке встретил его – этого самодовольного, высокомерного, насмешливого ублюдка, это уебище, которое с того самого дня, и в течение следующих шести недель, волей-неволей раздражало неимоверно, подкармливая стайлозовское чудовище ежедневно. * Стайлз выудил из кармана джинсов ключи от машины и подошел к своей детке. Рядом стояла красавица шевроле камаро. Охуенная, потрясающая, агрессивная шевроле камаро, выпуска две тысячи десятого года. Стайлз, присвистнув, сделал шаг в сторону красавицы. За тонированными стеклами было не видно, есть ли кто-то за рулем, и Стайлз понадеялся, что водителя нет. Облизнув губы, Стилински сделал еще один шаг к чужой машине и провел ладонью по гладкому, отполированному капоту и тут же отдернул руку, едва тишину разрезал инфарктный визг клаксона. Стайлз прикусил изнутри щеку и машинально сделал шаг назад, ощущая, как удушливая волна смущения окрашивает его лицо и даже шею в насыщенно алый цвет. Черт! Хозяин камаро выбрался из машины и, опираясь одной рукой в дверь, а другую опустил на черную крышу, и насмешливо окинул замеревшего Стилински долгим взглядом, отчего волоски на шее моментально встали дыбом. - Извини, - буркнул Стилински, развернувшись к своему внедорожнику. В спину вонзился тихий смешок, от которого зачесалось меж лопаток. Спрятавшись в машину, Стайлз все равно ощущал этот липкий, насмешливый взгляд, от которого хотелось скрыться, закрыться, только бы не ощущать себя столь беззащитным. Будто лабораторная лягушка, распятая на столе, под скальпелем студента-медика. Блядь. «Уебище», - тут же окрестил его злой, смущенный Стилински, вновь глядя на стоящего слева парня у черной камаро. Детский, грубый порыв Стайлз не успел спрятать, загнать обратно. Скривившись, он поднял левую руку и, согнув пальцы, оставив только средний, прижал его к стеклу. Тот изогнул брови и взглянул так, словно и слов не надо было, чтобы унизить Стилински. «Ребенок», - вот, что говорил взгляд бесцветных, серых глаз. * «Полтора месяца», – проехалась в сознании идиотская, банальная мысль. Факт. – «Шесть недель». Иногда просто так случается – ты совершенно не знаешь человека, но ненавидишь его так сильно, так жарко, так страстно, словно он превратил твою жизнь в кошмар. «Полтора месяца». Стайлз закусил нижнюю губу, проглатывая стон, и медленно выдохнул через нос, сжимая одной рукой пульсирующий член, а другой напряженные яйца. «Уебище». На внутренней стороне век ярко-алыми всполохами расплескались стыд и удовольствие. Оргазм получился бесцветный и блеклый, и не принес долгожданного облегчения. * Мистер Хорнер, как обычно, шепеляво распинался о важности классической литературы, о том, как изысканно и лаконично излагались сложные вещи в двадцатом веке, о том, что в двадцать первом веке не осталось достойных писателей. Стайлз не слушал учителя, уткнувшись в свою тетрадь, и чирикал разнообразные линии, фигуры и прочие абстракции. Через плечо на парту прилетела маленькая скомканная бумажка. Оглянувшись, Стайлз заметил изогнутые брови Скотта и развернул записку. «Что-то случилось?» Стайлз отрицательно мотнул головой и сунул клочок бумаги в карман черной толстовки. Съехав по неудобному стулу ниже, Стилински снова попытался вернуться в свое блаженное состояние пустоты, но не получилось. Маккол снова кинул записку. «Ты не выглядишь так, словно все о’кей. После уроков поговорим, ладно?» Закатив глаза, Стайлз все-таки взял ручку и мельком взглянул на Хорнера. На его потной залысине блестело солнце. Мерзость. «Ты псих, ты знаешь? Просто нет настроения и всё». «Вот именно, Стайлз. У тебя и нет настроения?» Стайлз сжал зубы и подавил желание обернуться к Скотту и громко, на весь класс сказать: «Скотт, иди-ка ты нахуй!» Тогда точно не удалось бы избежать воспитательной беседы с директором, отработки, а еще допроса от Маккола. Поэтому, он просто сунул очередную записку в карман и ничего не ответил другу. Настроения, и правда, не было еще со вчерашнего вечера. Или, кажется, все прошедшие шесть недель. Может, виноват был небольшой скандал с отцом, на тему низких оценок, а может, просто так неудачно сложились звезды. Был, конечно, еще один вариант. Осенняя депрессия, ха. «Недотрах», - сказал сам себе Стайлз, отметая мерзкое слово «депрессия». Не было повода для паники, не было причины, чтобы впадать, словно девица, в депрессию. Но настроение упало еще ниже, когда в конце занятия Хорнер стал разбивать учеников на пары, для выполнения доклада. - Мисс Хейл и мистер Стилински, ваша тема доклада… «А может, это все-таки звезды так неудачно сложились, а?», - мученически простонал внутренний голос Стайлза. Вот супер, ему придется готовить реферат с той самой то ли Марлой, то ли Ларой, то ли Лорой. Подружкой Уебища. Имя новенькой Стайлз до сих пор не мог запомнить, впрочем, это было не важно. «Один вечер, один доклад… Я смогу это пережить». * - Чай, кофе, сок? Лора. - Нет, спасибо. Девчонку звали Лора, и она была слишком болтливой, слишком веселой, слишком милой. Стайлз, вымучено улыбаясь, хватался за свою злость, как за соломинку, стараясь не поддаться ее очарованию. Девчонка улыбалась так, словно Стайлз был ее лучшим другом. И в голове слова складывались в вязкие, откровенные, ненужные вопросы. Например: «Как такая милая девчонка могла встречаться с таким уебищем?» * Второй раз Стайлз столкнулся с ним в школьном коридоре. Налетел на него, не заметив, и стайлзовы книги посыпались на пол. Стилински сразу и не заметил на кого именно налетел, тут же бросившись собирать библиотечные талмуды. * В голове настойчиво скреблись о черепную коробку мерзкие слова. «Ты, конечно, милый, но…» «Знаешь, будь ты чуть повыше…» «У меня уже есть…» «Стайлз, верно? Да ты же…» Всегда одно и то же. Всегда одно и то же. «Ты никому не нужен, Стилински. Успокойся наконец, и засунь свою любовь себе в задницу», - рявкал внутренний голос. Злость полосовала когтями внутренности и смущение, нет, злость, жгла щеки немилосердным румянцем. Сердце билось в груди, сбившись с ритма, и норовило вывалиться на пол, рухнуть куском мяса в светлый пол школьного коридора, и… «Стилински, ты идиот, что ли?» Последняя капля. Стайлз несся по коридору, тщетно стараясь взять себя в руки. Ничего не получалось. Хотелось драться, хотелось реветь, хотелось лечь в темный угол и сдохнуть. «Я люблю тебя». Зря он это сказал, блядь. Зря-зря-зря. И правда, идиот. Налетев на какого-то парня, Стайлз, не поднимая головы, рявкнул, не заботясь о последствиях: - Блядь, слепой, что ли? Он не видел, на кого именно наткнулся, но если это был кто-то из учителей, очередная выволочка у директора ему была не страшна. Как и очередной скандал с отцом. Похуй. А если это был ученик, то можно было бы подраться, так сильно чесались костяшки пальцев. Стайлз ползал по полу, собирая разлетевшиеся книги, и только собрав их все, остановил взгляд на тяжелых, массивных черных ботинках. «Говнодавы», - мелькнуло в голове. – «Будет больно, если с размаху и по лицу». Все так же не поднимая головы, он поднялся на ноги, и только тогда взглянул исподлобья на кого налетел, кто даже не помог ему, кто, кажется, готов был впечатать его в железный шкафчик и разобраться с помощью кулаков, кто же здесь слепой. Только вот увидев бесцветные, светлые глаза, Стайлз ощутил, как ебаное сердце наконец-таки вывалилось на светлый школьный пол. Шмяк. И кровь растеклась под ногами. Смешно. Банально. Напротив стоял тот самый парень, хозяин черной красавицы шевроле камаро. Он смотрел на Стайлза, чуть склонив голову набок, рассматривая, словно забавную зверушку. И улыбался, ублюдок, так, будто не видел никого забавнее Стилински. Стайлз шумно выдохнул и скривил губы в усмешке. «Бей первым, всегда бей первым». - Второгодник? – выплюнул Стайлз, задрав голову. Парень улыбнулся еще шире и облизнул свои губы, мгновенно притянув к ним взгляд, и тихо произнес: - Нарываешься. Стайлз закатил глаза и, проглотив ком в горле, прошел мимо, нарочно задев его плечом. В ответ полетел тихий, едкий и унизительный смешок. * Они сидели на просторной кухне, в доме Хейлов, и Стайлз слушал треп Лоры о литературе. Она возбужденно махала руками, ее темные волосы растрепались, выбились из высокого хвоста, а на щеках пятнами растекался румянец. «Красивая», - мелькнуло в голове ненужное, неправильное. Он не мог на нее злиться. Тупо не мог. Что ж, хорошие девочки никогда не выбирают хороших мальчиков. А хорошие мальчики всегда западают на плохих парней. Вот же блядство, а. * Часов в шесть, когда они, наконец, закончили доклад, вернулись родители Лоры. И Уебище. У него оказалось имя – Дерек. А еще он оказался не бойфрендом милой, веселой Лоры, а ее братом. Высокомерным, надменным, самодовольным ублюдком. Братом Лоры. Стайлз стоял напротив семейства Хейлов, в просторном коридоре, и ощущал, как внутренности крутит узлом, и сердце срывается с привычного ритма. От ухмылки Уе… Дерека тянуло блевать и драться. Родители Лоры приглашали остаться на ужин, сама Лора приглашала остаться на ужин, а Уе… Дерек молча, ухмыляясь, прошел мимо остолбеневшего, растерявшегося Стилински, и задел его плечом, едва-едва. Но там, где соприкоснулись части тел, обожгло мгновенно, будто раскаленную кочергу прижали к голой коже. Извинившись сбивчиво, Стайлз мягко отказался от приглашения, и сбежал из их дома. * Ненависть иррациональна порой. Ненависти, как и любви, не нужны причины, не нужны факты, не нужны логические доводы. Ненавидеть Дерека оказалось проще простого. Тот сам подкидывал пищу для этой яркой, обжигающей, яростной эмоции. Мягкая улыбка. Сияющий взгляд. Мускусный, тяжелый запах свежего пота, от которого ведет так, что перехватывает дыхание и возбуждение скользит по кишкам склизкой змеей, стоит только Дереку оказаться на расстоянии шага. И это плохо. Мерзко. Неправильно. Стайлз опять в доме Хейлов. На этот раз у них с Лорой совместное задание по истории, и, что удивительно, Стилински сам отказался от компании Скотта, предложив Лоре снова поработать в паре. Та согласилась, улыбаясь так, будто он ее лучший друг. И вот теперь он стоял в прихожей дома Хейлов, сжимая в ладони ручку входной двери, хватаясь за нее, как за спасательный круг, удерживая себя вертикально, и смотрел в глаза Дереку. Тот вернулся из тренажерного зала, находящегося в гараже, и стоял напротив в одних лишь шортах и сиял широкой улыбкой. Стоял в дверях, напротив, и смотрел в глаза, явно наслаждаясь растерянностью Стайлза. Жар его разгоряченного тела обжигал. Его улыбка разъедала кожу. Его взгляд прожигал одежду. Хотелось спрятаться. Хотелось шагнуть навстречу. Хотелось… - Ты в порядке? – мягко, гортанно соскользнуло с языка Дерека и Стайлзу захотелось впечатать свой кулак в его рожу, чтобы стереть эту самодовольную, обманчиво вежливую улыбку. - Конечно. «Уебище». Ненавидеть человека, которого совершенно не знаешь, проще простого. Нужно лишь впустить в голову едкую, гадкую мысль: «ты никогда не будешь таким». Или еще хуже: «ты никогда не будешь с таким». * Вдох – толчок. Выдох – пауза. Вдох – толчок. Выдох – … Стайлз кусал губу и смотрел пустым, ничего не выражающим взглядом, в серый потолок собственной спальни. Хриплое дыхание в ухо раздражало, задница надсадно ныла, дышать было тяжело из-за навалившегося сверху тела, а уж эрекции не было и в помине. Маркус кончил через пятнадцать минут, вынув член из задницы Стайлза с пошлым, мерзким хлюпаньем. Выдохнув, Стайлз слабо улыбнулся, переворачиваясь на живот, и обнял подушку, уткнувшись в нее лицом. Вдохнул. «Слава богу». - Эй. Ты не кончил, - обиженно, совершенно по-детски прохрипел Маркус, положив свою тяжелую ладонь на поясницу Стайлзу. - Забей. «Я не пидорас». * В ноябре Лора пригласила его на празднование своего дня рождения. - Приходи, будут только друзья, - смущенно улыбаясь и заправляя за ухо прядь темных, вьющихся волос, мягко проговорила Лора, и Стайлз, глядя на нее, словно привороженный, кивнул. Проглотил ком в горле. Выдавил из себя: - Когда? И во сколько? Он мог бы влюбиться в Лору. Мог бы, и она ответила бы ему взаимностью. Он, как это ни странно, видел, как она тянулась к нему. Он, правда, мог бы, если бы глядя в ее блеклые, бесцветные глаза, не видел в них отражение ее брата. * Зима подкрадывалась осторожно, втайне. Первый снег удивил и заставил разочарованно вытащить из шкафов теплые куртки. Стайлз постоянно мерз и грел пальцы своим дыханием, нарочно забывая дома перчатки. * В наушниках на повторе играла песня «Placebo – Fuck You». Стайлз шел по улице, спрятав руки в карманы куртки, и низко опустив голову, считал, сколько фонарей он уже прошел. За очередной табель с низкими оценками, отец отобрал ключи от машины на все выходные, и, черт возьми, хорошо хоть не посадил под домашний арест. Именно поэтому сейчас Стайлз шел к Скотту пешком, по полупустынным, полутемным улицам вечернего города. На семьдесят пятом по счету фонаре с желтым, мягким светом, Стайлз остановился посреди улицы, как вкопанный, и неверяще смотрел вперед, туда, где между очередными двумя фонарями был узкий, темный проулок. Именно туда завернули двое мужчин, и одного из них, Стайлз узнал моментально. Чудовище внутри мгновенно проснулось, повело мордой, принюхиваясь. Стайлз прошел бы мимо, если бы не одно «но». Это «но» заключалось в чужой руке, лежащей на пояснице Дерека. * Стайлз медленно-медленно двинулся в сторону проулка, стараясь ступать по асфальту тихо, и стал прислушиваться. Когда он дошел до угла, тут же остановился. Прислонился плечом к холодной бетонной стене и стал слушать, ждать. Через минуту он услышал первый стон. Через пять ему казалось, что он попал на съемки порно-фильма, так непристойно стонал то ли Дерек, то ли мужик, с которым он завернул в этот темный проулок. Стайлзу казалось, что он выпил бутылку виски, не закусывая. Голова кружилась, его подташнивало, колени подгибались, и хотелось, очень, черт возьми, очень хотелось уйти. Возбуждение, неправильное и грязное, въедалось в кожу, отравляло его организм. И это было плохо. Надо было развернуться и уйти. Притвориться, что он ничего не видел и не слышал. Это ведь не его дело, где и с кем трахается Дерек, верно? Верно. «Так какого хуя ты все еще стоишь здесь?!» - раздраженно рявкнул внутренний голос, но Стайлз не обратил на него внимания, сосредоточившись лишь на хлюпающих звуках, тяжелом дыхании и стонах. * Шлюха. Хастлер. Блядь. Грязно-унизительно-сладкое, сказанное Дереку, хриплым и насмешливым голосом: «Ты, и правда, стоишь сотню». * - Не знал, что ты шлюха, Хейл, - все так же прижимаясь плечом к стене, хрипло протянул Стайлз, и удовлетворенно впитал в себя эту потрясающую картинку. Растерянный, застигнутый врасплох Дерек Хейл. Без слащавой, надменной улыбки. Открытый и уязвимый. Кайф. Прищурившись, тот мгновенно собрался, спрятал свое удивление, и скривил губы в оскале. Процедил: - Для вуайеристов у меня отдельный прайс-лист. Стилински покачал головой и оттолкнулся от стены, шагнув навстречу к Хейлу. Тот был сантиметров на пять выше, не больше. Стайлз склонил голову набок, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, и широко улыбнулся. Выдохнул сладкое и гадкое, даже самому стало противно: - Шлюха – Дерек, как это банально. Ищешь своего Ричарда Гира? Стайлз нарывался, и он это прекрасно понимал. А еще он понимал, что слова, брошенные Дереку в лицо, попадают прямо в цель, срывая с Хейла слой за слоем. Самодовольство, надменность и высокомерие. Не оставляя ничего, кроме грязи. Удар в челюсть Стайлз ожидал. Хотелось, чтобы Дерек врезал ему. Стайлзу это было необходимо, как перезагрузка системы компьютеру. Ему нужно было это. И он ждал удара, ждал, словно ребенок появления Санта-Клауса, и не прогадал. Отшатнувшись, Стилински рухнул на грязный асфальт, ощущая, как по языку в глотку стекается кровь из рассечённой о зубы щеки. Дерек склонился над ним, схватив за куртку, и оторвал от земли, встряхнув грубо. - Не нарывайся, Стайлз. - А то – что? – безбашенно улыбнувшись, прошептал немеющими губами Стилински, глядя на Дерека широко распахнутыми глазами. Ему с каждой секундой становилось все веселее и веселее. По венам растекался адреналин и осознание, это чертово осознание, что таким, как Дерек, он не хочет быть, с таким как Дерек – не хочет. Казалось, будто с груди сняли многотонную плиту, позволяя вдохнуть легко и свободно. - Стайлз, - вдруг ласково, обманчиво мягко мурлыкнул его имя Дерек, приближая лицо Стилински к своему. Тело моментально отозвалось на собственное имя, предало его, расслабилось против воли. Дерек выдохнул ему в губы: – Поверь… То, что я могу сделать с тобой, тебе совсем не понравится. Сглотнув, Стилински хмыкнул и, на секунду прикрыв глаза, облизнул собственные губы, размазывая по ним кровь. Дерек скосил на них глаза и криво осклабился. - Скажи… Мне вот интересно, - фыркнув, Стайлз медленно моргнул, предчувствуя новый удар по лицу. – Каково это? Ощущать себя шлюхой-пидорасом? Решил совместить приятное с полезным, а, Дерек? Вместо удара, Хейл отшвырнул его от себя, словно грязную тряпку, с брезгливостью глядя сверху вниз. Стайлз лежал на холодном, грязном асфальте и смотрел в черное небо над головой. Ему было смешно. Блядь. Так чертовски смешно, что, не выдержав, Стайлз все же рассмеялся. Громко и хрипло. Лицо Дерека на фоне черного неба казалось галлюцинацией, и Стилински закрыл глаза, ощущая, как вместо смеха из глотки теперь рвутся рыдания. Бред. Неправильно, неверно. Предательство собственного рассудка и тела. - Псих, - выплюнул Хейл. Звук удаляющихся шагов заставил Стайлза замолчать мгновенно, напряженно вслушиваясь в заполняющую уши тишину. Через минуту Стилински уже не слышал ни скрипа кожаной куртки, ни шагов. «Все верно, Хейл. Я сошел с ума». * Стайлз сидел в своей машине, на школьной парковке, и, вжавшись подбородком в скрещенные на руле руки, мрачно смотрел на черную шевроле камаро, стоящую в ряду напротив, и чуть влево. Он прогулял последний урок, и мистер Хорнер, скорей всего, уже успел сообщить об этом директору, а директор его отцу. Но было совершенно похуй. Стайлз сбежал с урока, чтобы увидеть Хейла, чтобы узнать, изменится ли что-нибудь в поведении Дерека? Хоть что-нибудь? Но нет. Тот стоял, как всегда, опираясь задницей о капот, скрестив ноги в лодыжках, а руки на груди, и смотрел на разбредающихся по школьной парковке учеников. Его поза все так же выражала надменное «я лучше всех», а взгляд серых, бесцветных глаз все так же высокомерно, цепко следил за проходящими мимо подростками. И, конечно же, губы, которые все так же кривились в обольстительной улыбке. Стайлз мрачно смотрел на незамечающего его Дерека и вспоминал загорелую, накаченную, покрытую испариной грудь. Его тяжелый, мускусный запах свежего пота, от которого кишки сворачивало узлом, и пытался понять… Почему он стал ненавидеть Хейла еще больше? Почему вместо брезгливости и презрения чудовище в груди стало выть, словно раненный зверь, и зло раздирать ему внутренности, порываясь наружу? Стайлз думал, что ненавидеть Хейла еще больше он не может. Оказалось, может. * - Стайлз. - М? - Стайлз. - Ну что? – раздраженно захлопнув книгу, прошипел Стилински, мрачно и устало глядя на Скотта. Тот сидел напротив и упрямо сжимал губы, глядя как-то странно и непонимающе. - Что с тобой? - Блядь, Скотт, все со мной нормально. - Нет, Стайлз, ни черта не нормально! Ты сам на себя не похож. Ты когда последний раз в зеркало смотрел, а? Ты хоть видел, что у тебя с рожей? И откуда синяк? С кем ты подрался? Стайлз, во что ты опять влез? Стайлз, едва сдерживая себя, наверное, впервые в жизни ощутил, как сильно он ненавидит своего лучшего друга. «Благими намерениями вымощена дорога в Ад», - хотелось процитировать, но Стайлз промолчал. Он не хотел ссориться со Скоттом, но и рассказывать ничего не хотел тоже. Что он мог рассказать? Что он помешался? Что у него внутри сидит огромное чудовище, жаждущее его же крови? Что он уже второй месяц не спит нормально? Что он хочет лечь под хастлера? Что он, опять же, помешался на этом ублюдочном хастлере? ЭТО хотел услышать Скотт? Как бы не так. Стилински медленно собрал в кучу свои книги и тетради и поднялся из-за стола, под хмурым взглядом Маккола. Закинув свои вещи в рюкзак, Стайлз направился на выход из школьной библиотеки, едва сдерживая себя в желании заорать и что-нибудь разбить. Влезть в драку. Дать себя избить или самому избить кого-то. «Держи себя в руках, придурок», - устало прошипел внутренний голос и Стилински послушался его. * Лора протянула ему бокал с прозрачной жидкостью через плечо и, с шальной улыбкой, прошептала на ухо, прижимаясь грудью к его спине: - Водка, Стайлз. Сорокапроцентное горючее. Просто кайф. Попробуй. Стилински хмыкнул и, понюхав содержимое бокала, тут же поморщился. И правда, чистое горючее. Воняло медицинским спиртом. Выдохнув, Стайлз, не задумываясь «зачем», тут же опрокинул в себя эту чертову водку, в два больших глотка опустошив бокал. И показалось, будто горло сейчас просто сгорит, расплавится, словно он глотнул серной кислоты. Шумно выдохнув, Лора обхватила его лицо ладонями и запрокинула ему голову назад, тут же глубоко поцеловав. «Вот это – кайф», - ошарашенно выдохнул внутренний голос. И Стайлз очень четко услышал веселое улюлюканье и пьяный смех одноклассников, сквозь бухающее в ушах сердце и оглушительную музыку. Отвечая на жаркий поцелуй Лоры, Стайлзу впервые за два месяца показалось, что он смог хоть на минуту избавиться от личного демона. * - Эй, придурок, - глухо раздалось прямо над головой. Стайлз мученически застонал и сильнее обхватил унитаз руками, склонившись к нему еще ниже. Голова кружилась невыносимо, его тошнило и рвало уже одной только желчью, и сейчас, кажется, его рассудок точно тронулся с орбиты. Потому что как иначе можно было объяснить, что вместо голоса Лоры, или любого другого человека, он слышал голос Дерека? Этого высокомерного, ублюдочного хастлера - Дерека? Чужие руки осторожно приподняли голову, и Стайлз приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. «И правда он», - мелькнуло удивленное в сознании. Дерек сидел на корточках напротив, осторожно обхватив ладонями голову Стайлза, и внимательно разглядывал его. - Пришел добить? – заплетающимся языком прохрипел Стилински, ощущая, как болезненно сжимается желудок. Пальцы Хейла на щеках были теплыми и мягкими, и они неправильно, абсурдно приятно ощущались на коже. Дерек брезгливо поморщился. - Все уже давно разошлись. - Да? - Да. А ты закрылся в моей ванной и нагло пользуешься гостеприимством. - Так я заблевал твою ванную? Что ж, мои мучения не напрасны… Хейл тяжело вздохнул и убрал руки, отчего голова Стайлза тут же дернулась вниз, и лоб чуть не встретился с керамическим ободком унитаза, но Дерек не позволил, подхватив многострадальную голову и зло чертыхнувшись. - И за что мне такое счастье, а? Дебил малолетний. Стайлз криво улыбнулся и, глядя плывущим взглядом в рассерженное лицо, заметил тень странной эмоции… Растерянность? Напряженность? Беспокойство? Страх? - Я тебя ненавижу, Хейл, - выдохнул Стайлз, ощущая во рту горечь рвоты, и облизывая пересохшие губы. – Господи, как же я тебя ненавижу… * - Стой и не рыпайся, - жестко припечатал голос Дерека. - Холодно, - жалобно протянул Стайлз, ощущая, как озноб становится сильнее и сильнее. - Я сказал. Стой. И не рыпайся, - прорычал Хейл, сжимая пальцы на его горле, удерживая полностью обнаженного Стайлза в ванной, под едва теплыми струями воды. Дрожь становилась сильнее и его уже банально колотило, все тело ходило ходуном, а губы, наверное, посинели, и он сам готов был вот-вот распрощаться с этим чертовым миром. Стайлзу было не просто холодно, ему казалось, что прошедшие три минуты – его персональный Ад, а Дерек – его личный демон, который будет мучить его душу вечность. Зажмурившись, Стайлз прижался лопатками к темно-синей керамической плитке на стене, и закусил нижнюю губу до боли, а пальцы сжал в кулаки. - Если я… Если я умру, это будет на твоей с-совести, - выдохнул Стайлз. – Хотя, о чем это я? У тебя же н-нет совести… Ты же хас… Хастлер. Опьянение уже давно растворилось под ледяными струями, но Дерек все так же держал его под душем, не позволяя вырваться. Видимо, наказывал за грубости. Но Стайлз не мог заткнуть себя. Внутри растекалось нечто ядовитое, заставляя его говорить эту грязную правду. А Дерек молчал, ничего не отвечая, и только пальцы на горле сжимал сильнее, готовый вот-вот задушить Стайлза. - Всё… Я… В-выпусти, Дерек… Отпусти. * Стайлз думал, что после принудительного отрезвления, Хейл тут же выпроводит его, но он ошибся. Дерек обращался с ним, как с большой куклой, или как с котенком-имбицилом, вытирая махровым черным полотенцем, а после кутая в свой огромный, темно-синий халат. Стайлз шатался, но не падал, отстраненно размышляя о том, какая же сука Судьба. * - Ложись. Стайлз странно взглянул на Хейла, но в темноте его спальни не смог понять выражения лица, а произнесенное слово казалось безэмоциональным, равнодушным. Сухо и спокойно, не зло и не раздраженно, не насмешливо, а… «Устало», - подсказал внутренний голос. Стайлз не стал спорить. Не было ни сил, ни желания. Возможность упасть на мягкую кровать и уснуть, манила, как святой Грааль. Стайлз забрался на широкую постель, тут же завернувшись в пуховое одеяло, и вырубился раньше, чем досчитал до пяти. * Он проснулся посреди ночи, ощущая, как боль пульсирует в черепной коробке, а во рту ворочается непослушный, сухой язык. Дерек сидел рядом на постели, с ноутбуком на коленях, и что-то печатал, едва касаясь клавиш кончиками пальцев. Стайлз пошевелился и тот сразу прикрыл ноутбук, отложив его на тумбу, а уже в следующую секунду заговорил: - Рот открой. Глотай таблетки. Пей, - командовал Хейл сонному, разбитому Стайлзу. Тот не сопротивлялся, ощущая себя скорее не живым, а мертвым. Стайлз прижался губами к пальцам Дерека, слизывая таблетки, а затем, жадно глотая воду, выпил почти полный стакан. Через десять минут боль притихла, и, кажется, даже дышать стало легче. Хейл снова уселся на кровать и перетащил ноутбук себе на колени. * Стайлз тихо лежал в кровати, глядя на то, как двигаются пальцы Хейла по клавиатуре, и старался уснуть. В голове копошились вопросы, разрастаясь, распухая, заполняя собой все пространство черепной коробки, чтобы затем сползти по глотке на корень языка, и сорваться: - Зачем тебе это? Пальцы на секунду замерли, сбившись, а уже в следующую секунду Дерек снова печатал. Молчал так долго, что Стайлз неправильно-горько решил, что тот оставит вопрос без ответа. Ответ хотелось получить. Так хотелось, что тошнота снова подступала к горлу и глаза отчего-то сухо жгло. - Надо. И тогда Стайлз решился. Стал выплескивать то, что мучило последнее время, не давало спать, изводило неимоверно. - У вас в семье вроде нет проблем с деньгами, - хриплым шепотом стал спрашивать-размышлять-вслух Стайлз, прикрыв глаза. – Значит, не ради заработка. Хейл хмыкнул, но ничего не ответил. - Внешностью ты тоже не обделен, признаю. Поэтому, и с поклонницами… и поклонниками проблем быть не может. Значит, не ради секса. Стайлз облизнул губы и зажмурился крепче, не поддаваясь собственному отчаянному желанию открыть глаза и посмотреть в лицо Дереку. Напротив, уткнулся лицом в подушку, задавливая в себе еще одно желание – вжаться лицом между ног этому ненавистному ублюдку, которого он совершенно не мог понять, не мог разгадать, которого хотелось и понять, и разгадать, черт подери. Тогда, в проулке, Стайлзу казалось он смог содрать с Дерека все его маски, но он ошибся. И сейчас отчаянно хотелось забраться глубже, увязнуть по уши, и будь что будет. - Почему, Хейл? Ответь. - Тебя стоило сразу посадить в такси и отправить домой, а не нянчится. Ты теперь не отстанешь, верно? - Верно. Дерек устало вздохнул и Стайлз все же поддался своему желанию. Открыл глаза и взглянул в полумраке спальни в его лицо. Усталость и обреченность. В блеклом свете ноутбука глаза у него казались голубыми. Никакой надменности или высокомерия. Усталость и обреченность. Поджав губы, Хейл встретился со Стилински взглядами и закрыл глаза, на долю секунды скривившись так, словно ему было физически больно. Стайлз ясно видел, как Дереку отчаянно не хотелось рассказывать о причине, почти так же, как самому Стилински, наоборот, хотелось все узнать. - Проект, - наконец процедил Хейл, снова открыв глаза, и продолжил печатать. Стайлз нахмурился и подтянул подушку почти что под живот, обхватив ее руками и уткнувшись в скрещенные руки подбородком. Мерные щелчки клавиш убаюкивали, но не настолько, чтобы Стилински вырубился посреди разговора. Спать больше не хотелось, определенно. - Проект? - Да. Моя дипломная работа. Проституция, как девиантное поведение. Стайлз скосил глаза на Хейла и слабо, криво улыбнулся, будто не веря. Стайлз, и правда, не верил ему. Не могло быть все… так. - И для диплома нужно было выйти на панель? - Я не сторонник голой статистики. - Двусмысленно звучит. Дерек медленно перевел на него взгляд и Стилински не удержался, попытался не дать улыбке появиться на губах, но не получилось. Только все же улыбка получилась бесцветной и усталой, и он тихо произнес: - Прости. Хейл насмешливо изогнул брови, и на долю секунды в нем промелькнуло то самое… Та самая маска ублюдочного уебища, которого возненавидел Стайлз. Неужели это и правда была маска? Неужели это было ради чертового диплома? Сердце испуганно стукнулось в ребра, и Стайлз отвернулся, закрыл глаза, спрятав краснеющее лицо в подушку. - Неужели ты извиняешься за то, что вел себя, как маленький гребанный гомофоб? Стайлз промолчал, шумно выдохнув, но все же медленно, осторожно кивнул. - Твою реакцию, кстати, я тоже внес в диплом. Интересный получился момент, как думаешь? Рабочее название главы: «Реакция окружающих на камин-аут». Стайлзу было невыносимо стыдно и неловко. Казалось, что он облажался по всем статьям, и хуже уже быть просто не могло. Кусая губы и едва сдерживая желание заорать, в голове металось невысказанное: «А что ты хотел?! Ты вел себя, как урод с самой первой встречи», и тут же затопило волной горячего, ужасающего стыда, который норовил сжечь его дотла мгновенно, прямо здесь, в этой постели, рядом с ненавистным Хейлом. Осознание одной простой истины растеклось невыносимой болью от затылка по всему телу. Не Дерек вел себя, как урод. Не Дерек. * Дерек закрыл ноутбук и отложил его на прикроватную тумбочку. Провел ладонями по лицу, отгоняя усталость, и, глубоко вдохнув, скосил глаза на свернувшегося под боком, снова уснувшего Стилински. Тот спал тихо, только едва слышно сопел на выдохе, и хмурился. Поднявшись с кровати, Хейл отошел к окну и взял с подоконника пачку сигарет, отодвинув плотную занавеску и приоткрыв окно. Холодный ноябрьский ветер тут же ворвался в комнату, вспоров теплоту своими ледяными пальцами. «Игра ради игры?»* - мелькнула в сознании мысль, и Дерек прикурил, глубоко затянувшись сигаретой, и выдыхая дым в открытое окно. Стайлз за спиной как-то совершенно нелепо и жалостливо хныкнул и плотнее укутался в теплое одеяло. Ночное небо перед глазами и огромная, круглая луна не только завораживали, но и тревожили, заставляя сильнее сжимать зубы. Тянуло назад, в теплую постель, к свернувшемуся комком угловатому, запутавшемуся, уставшему подростку. Холодная, полная луна толкала Дерека к Стайлзу, отбирая у него беспокойство и страх. «Будь, что будет». * Утро кралось в спальню с тяжелыми, темными шторами неловко и осторожно. Тонкая полоска осенне-зимнего солнца скользила по светлому паркету, и Стайлз наблюдал за ней пустым взглядом. Утро не принесло ничего нового, кроме ощущения собственной ничтожности. «Что ж, это лишь очередное подтверждение твоего идиотизма», - прокомментировал мысли внутренний голос и впервые, наверное, Стайлз был полностью с ним согласен. Было… Неприятно, понимать, что он вел себя, и правда, как маленькое испорченное чмо, как гребанный гомофоб, как тупой, неконтролирующий себя псих. Это, и правда, было неприятно. Хотелось исчезнуть и никогда больше не встречаться с Дереком, никогда не смотреть ему в глаза, не видеть насмешки и не вспоминать собственное поведение последних месяцев. Стайлз повернул голову и на секунду закрыл глаза, позволяя себе всего лишь на долю секунды представить, что он сейчас в этой постели не потому что идиот, а потому что… Сжав зубы, Стилински с горечью разорвал счастливое заблуждение. Сразу вспомнились все те, кто отверг, не принял, не понял, не захотел. То были одноклассники, но даже они видели, насколько Стайлз жалок. Неужели стоит мечтать, что парень, старше его на шесть лет, вдруг посмотрит на Стилински, не как на придурка, а как… «Хватит, Стайлз. Завязывай», - предупредил внутренний голос, но Стайлз его проигнорировал, снова открыв глаза и взглянув на спящего Дерека. Тот лежал на животе, скинув свою подушку на пол, и спал на согнутой в локте руке, и выглядел он совершенно не так, как видел его Стайлз на протяжении последних двух месяцев. Умиротворенный. Спокойный. Искренний. Настоящий. Стайлз осторожно придвинулся, оказавшись лицом к лицу с Дереком, и позволил себе эту слабость всего на секунду. Всего на одну крохотную, короткую секунду. Настоящий. Стайлз замер у самых губ, перестал дышать, и, кажется, даже сердце перестало биться, замерев в грудной клетке испуганной птицей. Стайлз смотрел на тонкие морщинки в уголках глаз, длинные темные ресницы, чуть закрученные на кончиках, маленькие пятнышки родинок, слабую щетину, мягкие губы… Искренний. И он решился. Прижался едва ощутимо губами к губам Дерека, чувствуя себя так, словно проваливается в бездну, тонет в зыбучих песках, вязнет в болоте и не может вырваться, не может оторваться. Ненавистный. Тихий, едва слышный всхлип, Стайлз не смог удержать в глотке, он вырвался против воли, отголоском воя чудовища в груди, которое скулило, как побитый щенок. И как обухом по голове, в сознание врезалось целым ворохом ненужных, неправильных слов. Необходимый. Желанный. Любимый. Отстраняясь, разрывая этот односторонний поцелуй, Стилински уже знал, что попросит отца этим утром отправить его к тетке в Бостон, доучиваться второй семестр там. Упираясь в матрас локтем, Стайлз отвернулся и мазнул кончиком языка по губам, жмурясь, собираясь с силами, чтобы выскользнуть из чужой постели. И едва не задохнулся от ужаса, ощутив, как за спиной перевернулся Хейл, и как на шею Стайлза легла его теплая ладонь, а уже в следующую секунду его дернули обратно, и он со страхом смотрел в сонное, хмурое, но абсолютно ничего не выражающее лицо Хейла. Ни гнева, ни злости, ни-че-го. И это было еще хуже, чем открытая неприязнь. Сердце Дерека под его ладонью билось спокойно и размеренно. И Стайлз зажмурился, ощущая, как вместо удушливой волны смущения, он бледнеет, словно мертвец, и не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Секунды тянулись, словно часы. Стайлзу хотелось заорать: «Прекрати, Дерек! Ну же, отреагируй же хоть как-нибудь, только не молчи!». Но, естественно, он не закричал, даже шепотом ничего не сказал. - Вдыхай, Стайлз, - мягкий, хриплый ото сна голос Дерека ударил, словно плеть. И Стайлз судорожно вдохнул, чтобы в следующую секунду ощутить, как губы Хейла впиваются в его собственные, как щетина колет подбородок и щеки, и как ускоряется сердцебиение под правой ладонью, прижатой к груди Дерека. * Стайлз прятал лицо в изгибе между плечом и шеей Дерека, цепляясь за его плечи, царапая короткими ногтями его спину, сгорая от стыда и задыхаясь от возбуждения, которое рвало тело на части, плавило кожу и кости, превращало его в один сплошной, туго натянутый нерв. Дерек вжимался лбом куда-то в районе ключицы и двигал пальцами внутри Стайлза медленно, чертовски медленно, одуряюще медленно, словно наказывал его. Стайлз тихо заскулил и насадился на пальцы, желая ощутить больше, но отчаянно страшась попросить прекратить Дерека эту невыносимо неловкую подготовку. Даже с Маркусом… Даже в тот пробный чертов первый раз, Стайлз не позволил парню растянуть себя, не позволил, потому что… А сейчас цеплялся за Хейла, терся об него и задыхался, обжигая слизистую носоглотки его одуряющим, терпким запахом, который выбивал остатки разума. Он позволял трахать себя пальцами, позволял растягивать и мучить, наказывать. - Дерек… Дерек, пожалуйста, я… - сорвано вдыхая и выдыхая, на грани слышимости, шептал Стайлз, отчаянно зажмурившись, а в следующую секунду почувствовал, как горячий, влажный язык заскользил от ямки между ключиц по шее вверх, до самого подбородка. Стайлз сразу и не осознал, что повелся за этим движением, запрокинул голову, подставляясь, а Хейл тихо, гортанно зарычал и впился зубами в тонкую кожу, оставляя на шее фиолетово-лиловый засос. Стайлза трясло, и он сильнее запрокидывал голову, вжимаясь затылком в матрас. «Засос – это мужское неуважение к девушке», - однажды пафосно вещала Лора своей подруге, в школьной столовой. «Засос – это метка, клеймо. Моё, моё, моё», - лихорадочно билось в пустой черепной коробке Стайлза, и он путался пальцами в темных, взмокших волосах Дерека, прижимая его к своей шее сильнее, подталкивая оставить собственную метку намертво, чтобы никогда, блядь, никогда не исчезла. Стилински ощутил, как руки Дерека потянули его на себя, за собой, заставляя перевернуться со спины и оседлать его бедра, распластаться поверх. А Стайлз только и мог, что сжимать пальцы на плечах Хейла, и смотреть осоловевшими, мутными глазами ему в серо-голубые глаза, с зелено-коричневой окантовкой по краю расширенного зрачка. Волчьи глаза. Гипнотизирующие. Стайлз ощущал, как гулко бьется собственное сердце в груди, желая проломить ребра. И на секунду стало страшно. Страшно, что это – просто прихоть, не нужда. Прихоть. Блажь. Похоть, и только. Стайлз смотрел в глаза Хейлу и, словно по-настоящему загипнотизированный, завел руку за свою спину, обхватив дрожащими пальцами член Дерека. Стайлз не слушал собственные панические размышления, не слушал свой внутренний голос, он просто смотрел в глаза Хейлу и медленно опускался, скользил по его члену, до самого основания, замирая и чувствуя невероятное облегчение, чувствуя себя абсолютно целостным. Дерек смотрел так, что не оставалось сомнений, не оставалось страха. «Будь, что будет». Ладони Дерека, на его бедрах, заскользили по взмокшей спине, в районе лопаток сомкнулись неразрывным кольцом, жестким клинчем. Он прижал к себе Стайлза, шумно вдыхая запах его кожи, не позволяя ни на миллиметр сдвинуться, и плавно двинул бедрами, выскальзывая, чтобы в следующую секунду выбить из легких Стайлза воздух рваным, сильным толчком внутрь. Стилински вцепился зубами в его плечо, застонав на выдохе, заведя собственные руки под плечи Дерека, и даже не подумал попросить его притормозить, потому что самому до одури нужно было именно так – немного больно, немного грубо, и по-животному страстно. Идеально. Искренне. Правильно. * …Любовь иррациональна, как и ненависть. И на самом деле, не существует ни любви, ни ненависти. Это всего лишь одинаково яркие, обжигающие, яростные эмоции. И только. * FIN ______________ *«Игра ради игры» - одна из ситуаций отставания индивида (подростка) в освоении социального опыта действий и отношений. (А.В.Хомич, «Психология девиантного поведения»).