Dan, the (teenage witch) wizard

Когда Дэну было тринадцать, он решительно переключил очередной фильм про любовную драму старшеклассников на научную передачу. Получая учебники три года спустя, он осознал, что уже тогда у него сформировалось одно емкое мнение о старшей школе: «Старшая школа – дерьмо». За ним плотно закрепились ярлыки, целый набор сразу: гик, чудак и педик стали заменой его имени; большая часть одноклассников звала его только так. Дэн терпел. Распрямлял челку каждое утро, подводил глаза, натягивал рукава свитера так, чтобы они закрывали запястья. — Эй, педик, какой пылесос тебя засосал? — гоготал Джейк, указывая на шею Хауэлла, которую тот утром обжег плойкой. — А почему тебя так интересует моя шея? — язвил Дэн, проходя мимо и шлепая себя по заднице. Джейк только брызгал слюной, не смея прикасаться к проклятому (все, кто прижимал Хауэлла к шкафчикам, после этого при загадочных обстоятельствах пропадали на пару дней или лишались бровей). За локоть его придерживала Джессика, миниатюрная блондинка в форме черлидера. Терпеть приходилось не только школу, но и теть, которые напоминали про давно устаревшие правила и запрещали пользоваться магией; терпеть приходилось кота, который назначил себя на должность личного психолога Дэна. Нет, семья все же бесила намного меньше школы; исключая тот случай, когда тетя Зельда забрала билет на концерт и пылесос. Фил степлером крепил к доске объявлений свое. Оно было напечатано на голубой бумаге жирным текстом и гласило: «Требуется ассистент для магических трюков, не важен опыт работы, важна ваша вера в магию и стремление к успеху». По углам листа были приклеены золотые звезды. Идеальным ассистентом была бы Джессика или кто-то из ее подруг — Лестер взглянул на черлидерш, тут же отводя взгляд — вот только ни одна из них не захочет лишиться достоинства и формы ради парня, у которого вместо машины или мотоцикла волшебный шкаф, занимающий полспальни и забитый далеко не волшебными вещами, потолок в флуоресцентных звездах и с десяток черных шляп под письменным столом. Майк сорвал голубой лист, махая им и крича: — Джейк, это как раз пойдет для нашего педика! Фил наблюдает за футболистами из класса, понимая, что не зря продублировал объявление. — Заткнись и не называй его «нашим», если он тебя так заводит, можешь забрать. Парень выглядит испуганным и поднимает руки в защитном жесте, понижая голос и говоря: — Не кипятись, бро. Чего случилось? Джейк пожимает плечами. Объявление оказывается в сумке Дэна на большой перемене, когда он роняет сумку на пол из-за Джесс, которая выливает на его футболку с логотипом My Chemical Romance томатный сок и заливисто смеется своим высоким и тонким (таким невыносимо мерзким) голосом. Майк поднимает сумку, заталкивает объявление и кидает ее обратно Дэну, метя не в руки, а в живот; хорошо поставленный удар нападающего попадает в цель, и Хауэлл хватается за ушибленное место. Фил смотрит на это из своего угла и думает о том, что он похож на героя трагедии: держится за живот, а по пальцам стекает сок, слишком жидкий для крови, но похожий на нее. Представление продолжалось с полминуты. Подняв сумку, Дэн закидывает лямку за плечо и вышагивает в направлении мужского туалета. Вместо того, чтобы стирать сок с майки, он шепчет заклинание. Сок исчезает с майки, появляясь в раковине. На английскую литературу он не идет. Мисс Джонс, совсем молодая учительница, слишком инициативна для школы, где все финансирование уходило черлидерам. Она затеяла школьную постановку, а на роль Гамлета хотела взять парня, которого то и дело величали «принцессой сортирного королевства», на что принцесса поправляла челку, выбирала заклинание и мстила. Самым любимым способом было превратить очередного футболиста в кролика и засунуть в шляпу на денек-другой. Заменой английской литературы стал поход в книжный магазин. Дэн с полчаса бродил среди книжных полок, то и дело задевая стеллажи сумкой. Он вышел из магазина с горьким сожалением о том, что с карманных денег не особо накопишь на что-либо. Можно было поэкспериментировать с авторским правом, но действеннее было… Среди иллюминации идей загорелась еще одна лампочка, на этот раз с пометкой «подработка». Мозг сразу подкинул еще одну идею-ассоциацию, так что аниме «Сатана на подработке» позволило Дэну сразу же вычеркнуть одну профессию из списка желаемых. Время плавно переползало через границу «вчера» и «сегодня», будильник показывал четыре нуля в ряд. Музыка в наушниках начала бить по ушам чересчур сильно. Волшебный шкаф заклинило в очередной раз; так необходимые Филу реактивы оказались в другом измерении (за зеркальной стенкой). Школьный проект по химии мог остаться невыполненным. Дэн сел за уроки, вынимая из рюкзака учебники и роняя на пол объявление. Развернув его, парень пробежался глазами по тексту и улыбнулся, показывая ямочку на правой щеке. На большой перемене Фил выглядел слегка более подкоптившимся, чем два урока назад. Химия прошла успешно: почти взорвав банку с оксидом меди, юноша удачно выполнил трехступенчатую реакцию. Перед ланчем ему пришлось сдать заклеенную скотчем банку с реактивом и лоток для опытов в руки учителю, который трещину на банке не заметил (Фил вздохнул, понимая, что на это маленькое удачное дельце ушли остатки его кармы), и долго отмывать руки, отскребая въевшийся под ногти черный осадок. Когда к нему подошел парень с его голубым объявлением в руках, схватил за локоть и отвел в сторону, тут же начиная разговор, Фил запаниковал и вспомнил о карме. — Я Дэн, ты наверняка слышал обо мне? — Лестер кивнул в ответ, — мне нужна должность ассистента. Парень опешил. И пожалел о том, что не написал первым словом в объявлении призывное «Девушки». — Ассистента? — У тебя проблемы со слухом, чувак? Да, я хочу ассистировать. Дэн ненавидел делать две вещи: просить и повторять. Очень часто две эти вещи делать приходилось сразу вместе. — Мне нужна была девушка, на которую налезет блестящее платье с разрезом до бедра... Хауэлл с упертыми в бока руками выглядит пугающе. Он настроен решительно. Сделав шаг по направлению к Филу, он приближается к нему почти вплотную, нарушая всякое личное пространство. — Я могу показать все мои таланты и веру в магию. Возможно, Дэн смог бы сменить пол, например, скопировать Джессику. Но жить в женском теле и носить платье с разрезом на бедре не хотелось совершенно. Лестер отступает, натыкаясь на стену. Дэн смеется ему в лицо. После занятий в клубе естествознания Хауэлл ловит Фила за локоть и тащит в полупустой кабинет физики. Школа пустая почти вся: только в раздевалках еще переодеваются черлидерши, да гики покидают здание обходными путями. Филу становится жутко, и затея с тем, чтобы закричать нечто вроде «помогите, меня убивают» превращается в не такую уж и бредовую. Дэн, однако, не вынимает из рюкзака нож. Или топор. Или лезвие, чтобы, как подобает сумасшедшей фанатке, предложить кумиру вскрыть вены вместе. Он вынимает волшебную палочку и шляпу. Стучит по шляпе и вынимает из нее кота. Черного, с лоснящейся шерстью и бантом на шее. — И давно ты его там таскаешь? — вопрос вырывается сам собой. Дэн хмыкает: — С утра. У него там есть миска с едой и лоток, так что Greenpeace не охотится за мной. Фил смотрит на этого парня, вспоминая, как Джесс облила его соком, как он постоянно дерзил футболистам и с гордостью носил терновый венец школьного неудачника; «чудак, да и только» — подумалось ему. Вот только за этим «чудак» было намного больше необычного. Потому что Дэн понимающе покачал головой (по спине пополз рой мурашек, а в голову закралось осознание того, что Хауэлл читает мысли) и сказал: — Считаешь меня странным? Можешь не отвечать, я знаю. Он умолк, отходя в сторону и проходя мимо парт туда-сюда. Лестер сделал то, чему учила научная сторона тамблера: вывел Дэна на чистую воду, мысленно громко заорав. Парень отшатнулся, закатил глаза и с ощутимым раздражением в голосе спросил: — Обязательно было? Ты мог просто спросить. Фил улыбается. — Ох, серьезно? Я почти мысленно оглох, а ты находишь это смешным? — Забавным. Дэн смотрит на него и видит искреннюю улыбку. И как-то раздражаться смысла нет. — Я могу сойти за ассистентку. Знаешь, напихаю носков в лифчик... Лестер откровенно ржет. — Откуда ты вообще знаешь про такие фишки? — Тебя никогда не выгоняли в женскую раздевалку. Сомнений остается много, ведь в классических номерах всегда была девушка: ее можно разрезать, запихнуть в обклеенную звездами коробку и проткнуть двенадцатью мечами. Она может улыбнуться, отвлечь людей просто улыбнувшись или приподняв подол. Но рядом стоял парень, который не влезет ни в одну коробку и не ляжет под пилу; зато из этого может получиться что-то исключительное. Фил понимает, что встреча с Дэном — поистине космическое везение. Первые репетиции даются с трудом: Фил почти всегда мысленно смеется, чем дико нервирует Дэна. — Прекрати ржать надо мной! — Но ты забавный. И я не вслух. Хауэлл вздыхает и продолжает заталкивать платки в рукава волшебного пиджака Фила. — Ты вообще понимаешь, какие возможности у нас есть? Мы можем сделать какой-нибудь крутой трюк с молниями или цветными взрывами, — парень вкладывает все свое вдохновение и идеи в выступления, которые нельзя назвать даже уличными; это не приносит Дэну никакого заработка, и он мог бы уже давно бросить это все, но какая-то незримая сила (возможно, любовь к магии во всех ее проявлениях) толкает его вперед, заставляя менять что-то, — а я тут трачу свой талант на запихивание платков в рукава твоего магического одеяния! У него сдают нервы. Отбрасывая в сторону фиолетовый пиджак с торчащими из рукава разноцветными платками, Дэн спускается на кухню и вымещает злость на чайнике, матеря его все две минуты, что он кипятит воду. Кот, который спит на толстой книге (скорее даже огромной книжище, потому что толщиной она в ладонь Фила), лениво открывает глаза. — Ты ведь знаешь, что он прав. Лестера прошибает холодный пот; с котом они уже встречались, но тот не подавал тогда голоса. — Это ты сказал? — Нет, твоя совесть, — кот потягивается, зевает и мяукает. И Фил прислушивается, думая «а что, если он прав?» и решительно переписывает весь сценарий шоу под двух солистов (и никаких миниатюрных блондинок с разрезом на платье) и невыполнимые без магии Дэна трюки. Это огромный риск, ведь они знают друг друга всего две недели, и Дэн может уйти в любой момент, но Филу хочется верить, что этого вообще не произойдет. На телефонные счета внезапно уходит в разы больше денег. В программе появляются и взрывы, и молнии, и грим от ПиДжея, немного сумасшедший, но очень гармонично вписывающийся в общую картину шоу. Шоу вышло за рамки обычного уличного представления, трюки с шляпой и зеркальной стенкой ящика ушли из программы окончательно. Теперь вечерами Дэн и Фил клеили и мастерили новое, более подходящее оборудование и шили костюмы по корявым эскизам. Репетиции оставались выматывающими: — Филипп Майкл Лестер, прекрати думать о пингвине! — Прекращаю. — Прекрати сравнивать злящегося меня с пингвином! Близились первые серьезные зачеты. И пока Дэн сражается в неравном бою с задачником, Фил дописывает очередной доклад по английской литературе. Короткие встречи состоят из огрызков карандашей и пиццы, учебника биологии поверх незаконченного сценария и зубрежки. На выходных Дэн звонит в дом Лестеров только затем, чтобы передать через Кэтрин краткое «я заболел, можешь отдохнуть без репетиций». Фил не знает, чем себя занять (это выливается в два часа интернет-серфинга, в основном по сайтам с яркими заголовками и пестрыми объявлениями, объединенными одной общей тематикой: работа для учащихся), ровно до того времени, пока в дверях не появляется Кендалл с яблочным пирогом. После получасовой беседы про новинки в мире комиксов Крис с подозрением смотрит на Фила: — Ты какой-то странный, парень. И вечно ошиваешься с Дэном; ПиДж беспокоится, не отравились ли вы его гримом. Он предупредил вас о токсичности? Или вы просто подписали контракт и продали ему души? Потирая переносицу, Фил улыбался, смотря в потолок, на стену и на пол. — Ты, как всегда, многословен. — Зарядка для глаз? Или просто такой способ меня нервировать? — Первое. Крис лежал на его кровати, на животе, опустив правую руку к полу и водя ей против ворса ковра, играясь так со статическим электричеством, которое проявляло себя маленькими искорками и покалыванием на кончиках пальцев. — Убери ноут, я же у тебя гость. — Ты у меня говорящая мебель. — Это называется «телевизор». Чем ты занят? Палец на тачпэде начинает неметь, Фил хрустит руками, сложенными в замок. — Ищу работу. Кендалл смеется. — Дэн пришел к тебе работать, а теперь вы вместе ищете подработку? В неуверенном пожимании плечами Фила читалось зашифрованное в жестах «вот как-то так это все вышло, я тут ни при чем». — Он немного странный. — Кто бы говорил. — Не хочешь заработать на страждущих студентах? Фил оторвал взгляд от лэптопа: — Писать доклады по экономике и истории? Подобная смена темы с неловкой на ту, что относится к зоне комфорта, были обычным делом, поэтому Лестер в буквальном смысле и бровью не повел. Кендалл рухнул с кровати, падая на подушки, валяющиеся на полу. — У тебя на потолке забавные звезды. Но я говорил не об этом, хотя, вынужден признать, да простят меня наши преподы, что твой план имеет место быть, а о вполне регламентированном способе заработать: продавать кексы. — Кексы? Я не умею готовить. Пришедший спустя три часа Дэн («хэй, чувак, мы собирались репетировать, да я отзвонился твоей маме и сказал, что заболел, но считай это просто гигантским приступом лени... почему у тебя на носу что-то желтое?»), посмеиваясь, бормотал что-то вроде «мы могли не тратить столько сил, если бы ты позвонил мне». — Филли, я поднимусь к тебе и принесу тюбики с разноцветной глазурью. От кексов шел пар. Кендалл вытирал со щек муку (пачкал их еще больше). — Филли? — поднимает брови Крис, — ты хранишь глазурь в комнате? — и добавляет, с расширившимися от ужаса глазами, театрально хватаясь за сердце, — он знает, где твоя комната? Это с ним ты теперь проводишь ночи? — на пол летят полотенце и венчик. Подбирая полотенце, Фил опускается на пол и смеется, не понимая, как объяснить Крису то, что вот этот парень — еще больший чудак чем я, ты представляешь что такие вот бывают? — ворвался в его жизнь практически на волшебном пылесосе. Хауэлл не знает, какая дверь принадлежит Лестеру. Коридор второго этажа заканчивается ванной, а начинается с простой белой двери. Дэн не решается открыть ее, потому что это совершенно точно не может быть дверь Фила и идет дальше, останавливаясь у двери, увешанной плакатами; распахивает ее, говоря: — Сколько еще я о тебе не знаю? С кровати ему салютует двумя пальцами Мартин, который затем смеется, окидывая взглядом незваного гостя: — Например, кто я вообще? Это звучит, как вопрос. Дэн замирает, чувствуя себя очень глупо. Парень на кровати смеется: — Я Мартин. Комната Фила рядом, на двери планеты и звездочки, ты точно не пройдешь мимо. — Благодарю. Цветной глазури в комнате Фила нет. Среди реагентов есть натрий, можно покрасить кексы в желтый и закрыть колледж на карантин на неделю-другую. Но можно сделать проще — и Дэн, говоря себе «ты же (маленькая ведьма) волшебник, пусть и очень неловкий», колдует эту самую глазурь. Следующие два часа Дэн бухчит о репетиции (очень тихо, про себя, так что он сам не слышит своего внутреннего голоса) и рисует на кексах летучих мышей. Крис ушел, попробовав один кекс, и попрощался: — Если украсить, кто-нибудь точно согласится это съесть! Он отказался слушать какие-либо объяснения настолько близкому общению Дэна и Фила, придумав тысячу своих теорий о том, как именно они проводят время в заваленной магическими штучками комнате Лестера. На кексе появляется тыква с вырезанной рожицей. — А Мартин — это? — Мой брат. Мы похожи, да? Дэн в очередной раз чувствует себя невыносимо глупо; в очередной раз из-за Лестера, только уже младшего. — Внезапный приступ лени? — Это выглядит ужасно. — Ты корчишься в муках на полу? Дэн смеется: — Нет, просто лежу лицом вниз. На полу рассыпана мука, тростниковый сахар, валяется кожура от банана и мелкие осколки скорлупы. Дэн увлекается слишком сильно, когда вытирает стол, измазанный в тесте. — Дэн, осторожно! Выкрик Фила глохнет в звуке глухого удара тела о кафель; большую часть удара на себя приняли колени и локти. Простонав, Дэн рухнул на пол. — Вот так выглядит внезапный приступ лени? Дэн не отвечает, он просто молча водит руками по полу, рисуя ангелов почти снежных, но из муки. Еще час уходит на то, чтобы вымыть муку из волос. Представ перед Филом без выпрямителя, Дэн чувствует себя неловко. — Ужасно, да? — Ты милый барашек. Идея с кексами оказывается удачной: они разлетаются на «ура». Один за пятьдесят пенни, три за 1,25 фунта. В преддверии Хэллоуина администрация даже не имела ничего против. Директор вызвал их к себе, лишь чтобы спросить: — Зачем вам деньги? Я слышал, — он кивает в сторону Фила, — выпускники собираются праздник пронести кой-чего покрепче, — декан подмигивает, — добавить в пунш... Лестер смеется, смотря прямо на Дэна (тот пытается не краснеть, но румянец появляется против воли). — Нам для шоу, — декан выглядит заинтересованным и жестами показывает Филу (немного напоминая мельницу при этом), чтобы он продолжал, — фокусы. Иллюзии, костюмы, спецэффекты; мы творим магию на сцене. Мистер МакМилан хлопает в ладоши, поднимается с места, проходит до аквариума и стучит ногтем по стеклу. Фил думает о своей рыбке и том, что вечером нужно убраться в аквариуме. — Вам нужны деньги? Мне нужно выступление. Предложение директора было неожиданным, деньги — неплохой мотивацией. Но помимо мотивации была и вера в чудо: все могло получиться. Больше того: все получится! Их программа была уникальна, подобной еще не существовало, да и вряд ли она появится вообще - симбиоз работы человеческого мозга и настоящей (в ее реальности Фил убедился, когда случайно зашел к Дэну, который переодевался и, смутившись слишком сильно, исчез; после этого Лестер еще две недели называл его хамелеоном) магии. Фил был преисполнен решимости, и, посмотрев на Дэна, которого немного колотило (он явно был не в восторге от предстоящего выхода на сцену), твердо сказал: — Мы согласны выступить, если гонорар будет больше пятидесяти баксов. — Каждому? — А так можно? — Наверное, — мистер МакМилан пожимает плечами. Звенит звонок, и он добавляет: — Я вас больше не задерживаю. Фил обнимает Дэна, надеясь, что это было не слишком, но тот, кажется, выглядит счастливым. За ланчем Хауэлл садится за стол к Филу. И тот тихо шепчет Крису: — Этот парень абсолютно точно тебе понравится. — Но не до такой степени, как тебе, — пихает его локтем в бок Кендалл. ПиДжей начинает разговор о гриме для выступления (Лестер оторопело смотрит на Дэна, который утверждал что-то вроде «я не хочу знакомиться с твоими друзьями, мне не особо нужно общение с людьми», а теперь во всю рассказывает Лигуори про предложение директора), и это становится главной темой дня. На подносе Дэна фруктовый салат подозрительного вида, и он, пользуясь тем, что со стороны выглядит просто разговаривающим с друзьями (на сердце теплело от того, что теперь он мог называть так и Криса, и Пиджа, и Фила) шепчет заклинание, превращая мессиво из фруктов в любимую пиццу. Репетиции теперь проходят в актовом зале, правда, после репетиций хора. Сидя на последнем ряду, они ждут и смотрят, как на сцене поет и тянет слишком высокую для него ноту парень из хора. — Кстати, у вас же должен быть запрет на раскрытие секретов магии или что-то вроде того? — Типа как в Гарри Поттере? Лестер кивает. Дэн улыбается, понимая, что рано или поздно именно ему попадет за их выступления на сцене, а пока он пожимает плечами: — Да, но я же не учу тебя колдовать. Мы просто объединяем наши усилия и делаем классное шоу. Суда над магами, как такового, не существует уже пару столетий: просто потому, что маги перестали стремиться к завоеванию мира, поставив главной целью своей жизни тишину и уют. Суд над Дэном состоялся быстро и без особых карательных мер. Тетя Мари (сидевшая с ним и Адрианом временно) отчитала его за то, что он водит дружбу только со смертными, ведет себя как «цирковая обезьянка» и закончила уже шепотом: — Помни про лягушек, солнце. Условность с лягушками Дэна не смущала: он не собирался целовать кого-либо в ближайшие месяцы. — То есть, Филу не сотрут память, и он не забудет меня? — Если вы зайдете слишком далеко, ему заменят воспоминания. Дэн усмехается. — Мне кажется, или бывшие судьи просто используют нас вместо телевизора? — Временами, когда им действительно одиноко... — О нет, кажется, теперь я всегда буду принимать душ невидимым. Самайн считается в доме Хауэллов семейным праздником, но контратака аргументами вроде «сам мистер МакМилан ждет меня на выступление» и «я не могу подвести Фила» позволяют Дэну улизнуть из дома. — Кажется, у нашего сына появилось чувство долга. — Все нормальные дети начинают ощущать, что они что-то должны еще тогда, когда не приносят первый проект по естествознанию. ПиДж забирает Дэна и его сумку (спортивную, с молнией, застегнутой наполовину): — Волнуешься? Крис написал, Фил места себе не находит, боится, что без финального прогона все пойдет наперекосяк. Машина тормозит на светофоре (единственном по дороге к школе), и Хауэлл, ранее отрицательно покачавший головой, выражает все свое волнение одной фразой: — Да черт подери! — Выступление в школе не повод так переживать, к тому же, еще вчера вы не сомневались, что у вас все получится. Лигуори сворачивает на улицу, ведущую прямиком к школе, проезжает мимо сквера и продуктовых магазинчиков. Школа украшена гигантской растяжкой в хэллоуинской тематике. У главного входа толпятся ученики. Именно поэтому ПиДж сворачивает к черному входу, паркуется у мусорных баков и пинками подгоняет Дэна внутрь. На Филе золотой пиджак и черно-золотой цилиндр. Он сжимает в руках вторую шляпу и объясняется перед МакМиланом. — Фил! Я уже здесь. Лестер отходит от директора, улыбается и приветственно машет цилиндром. Последний прогон слов, проверка оборудования, по две звезды под каждым глазом и вызывающее количество подводки, Дэн тянется к бутылочке с распрямителем, но директор уже заканчивает речь: — Представляю вашему вниманию двух волшебников-иллюзионистов — Фил Лестер, — Фил хватает Дэна за руку, говорит: — Не забудь про цилиндр! И убегает к своей стороне кулис. Дэн надевает цилиндр, думает, не распрямить ли ему волосы магией, и уже готовится применить магию. — И Дэн Хауэлл! Директор поспешно спускается со сцены. Дэн понимает, что у него подгибаются колени. Занавес раздвигается. Спустя полтора часа Фил обнимает Дэна за сценой, прижимая его к себе и взъерошивая завившиеся волосы. Дэн смотрит сквозь него: — Это все? — Они хлопали нам! Перед глазами вспыхивают фейерверки воспоминаний и фейерверки настоящие. Творившееся на сцене в ночь Самайна можно смело назвать магией. Выходя на сцену, Дэн и Фил прошли сквозь пламя, которое взвивалось на метр вверх. Птицы из воздуха, магические хлопушки и трюки с телепортацией, музыкальное сопровождение по мановению трости и тыква из шляпы, все это Дэн делал словно на автопилоте, пока в его голове билась одна единственная мысль «мы сделали это!». Видео, записанное с двух камер Крисом и ПиДжеем, на ютубе (Лигуори обещает, что это принесет деньги и новых поклонников, Фил верит и соглашается), и выложенное на канале «TheAmazingShowOnFireworks» набирает двадцать тысяч просмотров спустя три недели. Но последним октябрьским вечером Филу и Дэну нет дела до денег, поклонников и чего-либо вообще. Потому что Дэн не умеет пить, а в пунш и правда подмешали что-то покрепче. Учитывая процентное соотношение алкоголя и пунша, правильнее сказать, что именно пунш подмешали в чан с алкоголем. Именно этим потом будет оправдывать себя Дэн. Оправдывать то, что он прижимался к Филу и ластился как кот, то, что обзавелся парой-другой засосов (на ключицах, шее и под самым подбородком), то, что попытался поцеловать Фила в губы перед тем, как отключиться в его руках. И Фил понимает, что очень даже не против его поцеловать. Это приходит как внезапная гроза, только громом становится смех Дэна, уткнувшегося ему в шею, а молниями — воспоминания о том, как он чуть дольше, чем это было необходимо, смотрел Дэну в глаза или на его шею, ключицы, смотрел в след из окна (почти как принцесса из башни), Хауэлл едет домой к Филу, отправляя маме краткое «нас оставили убирать школу после вечеринки, не заезжай за мной, я переночую у Фила». Печатает сообщение Крис, надеясь, что Дэн не убьет его за это с утра. — В конце концов, он сам виноват. Нельзя напиваться до такого состояния. Дэн в ответ что-то мычит, еще ближе прижимаясь к Филу, но тот, кажется, не возражает; они распластались на заднем сидении машины Лигуори. До рассвета остается еще четыре с лишним часа, и Крис провожает Дэна и Фила до комнаты последнего мимо гостиной и дивана, на котором Мартин обнимает засыпающую Корнелию. — Я настолько обворожителен, что ты отключился еще до поцелуя со мной? Фил нависает над Дэном, тормоша его за плечо. Тот мычит что-то непонятное, приоткрывая один глаз, не веря ему и распахивая оба. — Фил? Где я? Почему ты лежишь рядом со мной? Первой мыслью было то, что он снова забыл закрыть окно и ночью случайно залетел куда-то не туда. Такое бывало дважды; теперь окна перед сном проверял не Дэн, а все соседи вокруг. — Успокойся. Фил приподнимается, оставляя на своей половине (что очень условно, поскольку кровать Фила предназначена для одного человека, но ночью было как-то не до таких деталей, к тому же диван занял Мартин) телефон Дэна. — Твоя мама звонила трижды, я сказал ей, что у нас все в порядке, и ты спишь. Блинчики с джемом? Дэн ошарашенно кивает, просто не находя слов. Он сейчас проснулся дома у парня, с которым его связывали только дружеские отношения, однако дружба нисколько не повлияла на его стремление поцеловать Фила. Лягушка. Вот что все портило. — Фил? — Мам? — Ты начал приводить домой мальчиков? Фил правда хотел возразить что-то вроде «это просто Дэн, у нас ничего нет, нас просто привез Крис, пьяных и ничего не понимающих», но у него не было полной уверенности в том, что же происходит между ним и парнем наверху, который лежит в своей футболке и своих джинсах в его кровати с жутким похмельем. — Диван занял Мартин. — Ты пока не готов говорить об этом? — Да, мам, не готов. Дэн будет блинчики с джемом. Хауэлл бегал по школе (от Криса, Пиджа и Фила сразу) примерно двадцать минут от обеденного перерыва. Потом его за локоть сцапал Кендалл, без обиняков сказавший: — Чем ты вообще занимаешься? Фил с ума сходит. У Дэна нет объяснения. Просто он не представляет как объяснить красивому (он осознал насколько Фил красив и принял это у него дома, за завтраком, когда сравнивал его с Мартином, сидящим рядом, и уплетал блинчики Кэтрин, во всю рассказывавшей про детство Лестера-младшего) парню, что ко всем его странностям в комплекте идет еще одна: первый человек, которого он поцелует, превратится в лягушку. — Не схожу. Крис, отпусти его, я ценю твою заботу, но отпусти его, пожалуйста. — Разберетесь сами. Крис отходит в сторону кафетерия, около которого его поджидает ПиДжей. — Фил, я хотел объяснить… — Прости за засосы, ладно? Я не хотел этого всего так спонтанно и не… — Ты же не хочешь сказать «неправильно»? — Дэн смотрит на него очень внимательно, — Мы просто оба не умеем пить. Но я хотел сказать не об этом. ПиДжей подходит с двумя сэндвичами, протягивает еду, используя ее как предлог для своих коварных замыслов и, словно бы просто так, интересуется: — У вас все хорошо? Парни кивают: Фил немного менее уверенно, но кивает вслед за Дэном тоже. Неловкости не было места в графике репетиций. Даже если вся репетиция превращалась в одно большое море из неловкости и глупых улыбок, репетиции были. Все в том же актовом зале. Дэн понимает, что до относительного «хорошо», им идти больше, чем несколько световых часов. Потому что ему сносит крышу от близости Фила, даже если тот просто кладет руку на плечо или пристегивает ремнями во время очередного выступления. У него расширяются зрачки, да и вообще вид скорее пьяно-под-кайфовый. И все, что занимает мозг Дэна (вытесняя физику, экзистенциальный кризис и простейшие заклинания) — это осознание того, что он конкретно влип, по уши и с головой уйдя в Лестера, даже не успев понять, что и когда именно произошло. Когда прощаясь, Фил не пожал ему руку или не отбил «пять», как делал всегда до этого, а просто притянул его для объятий, Дэн решил, что ошибся планетой. Расцеплять руки, так хорошо и правильно ощущавшиеся на спине Фила, с каждым днем было все сложнее. Хауэлл так и не смог объяснить про лягушку. А потребность поцеловать Лестера возрастала прямо пропорционально приближающимся новогодним праздникам и еще одному выступлению. МакМилан обещал, что ничего кроме «наколдуете мешок, быстренько раздадите и развлекайтесь» делать не придется. Дэн не сомневался в том, что снова будет спиртное. И что его снова развезет. Гудки в трубке становились раздражающе-долгими. Наконец, Лестер взял трубку. — Дэн? — Ты не мог бы зайти ко мне вечером? Плана у Хауэлла не было. Про дар убеждения врали легенды, причем сочиняли их весьма коварные ведьмы средневековья для того, чтобы доверчивые и впечатлительные сторонники инквизиции, слышащие «заклинаю повиноваться мне», правда повиновались. — Конечно, но зачем? — Приходи в пять, жду-целую! Нажав на кнопку отбой с убийственной (равной скорости света) скоростью Дэн сполз по стенке своего шкафа, на который до этого опирался, спиной срывая плакат с «Muse». Идея позвонить ПиДжею и сказать что-то вроде: «Хэй, чувак, я только что сказал Филу, что целую его, что делать?» уже не была такой бредовой. Лестер, не решившись перезвонить, уже прислал смс-ку. Целуешь? Заинтригован сегодняшним вечером. Это просто оборот речи, ничего такого. Оборот речи? Оборот речи. Дэн чувствовал себя еще большим придурком. И Дэн бы не был Дэном, своим самым настоящим "я", шестнадцатилетней ведьмой с огромным количеством стресса, гормонов и магии, выходящей из-под контроля при каждом удобном случае, если бы его волосы не стали цвета жвачки. А потом еще большим. Гигантским, вселенским, галактическим придурком. Потому что Фил стоял за дверью в свитере и своей самой любимой (он надевал ее только на праздники и выступления) рубашке, а Хауэлл не смог распрямить волосы из-за трясущихся рук. — Заходи. Кухня прямо по коридору. — Это нормально. Если ты ведьма, то ты, несомненно, можешь жить со своими нормами. А если ты ведьма-парень, что, несомненно, уже не нормально, то ты можешь сделать нормой для себя даже такую несуразицу, как розовые волосы. Это не было собственноручно приготовленным супер-романтичным ужином на двоих. И этому было две причины: Дэн не был романтичным, бюджет не гастролирующего фокусника без законченного образования и особых навыков (не считая магии) позволял только пиццу и сок. Ужин не должен был быть идеальным, потому что все отношения (дружба, Дэн, люди называют подобное дружбой) Дэна и этого-прекрасного-парня-с-глазами-океанами напротив строились на ошибках и неловкостях. — Ты хотел поговорить? Фил улыбается, но его волнение выдают руки, которые нервно тянутся к приборам, а пальцы, всегда живущие своей жизнью, стучат по столу. — Ты заметил следы на моей шее? Конечно, именно с этого стоило начать разговор о такой щекотливой теме как первые поцелуи и лягушки. — Я знаю, что это твоя плойка, ты не распрямил челку до конца. Если это был предлог для того, чтобы расстаться… Три глубоких вдоха, неловкое молчание и глаза, выпадающие из орбит. — О чем ты вообще? — Оборот речи. — Филли, это не смешно, — Дэн прикусывает себе язык, потому что опять непроизвольно слетело «Филли», и открывает коробку с пиццей, перенося слайс к себе на тарелку. Он чувствует выразительный взгляд Лестера, но игнорирует его, продолжая тему пиццы: — Ешь, остынет же. Он вертит в руках пиццу. Нюхает. — Анчоусы? Терпеть не могу. Хауэлл вздыхает. — Курьер принес не ту пиццу. Заклинание превращает анчоусы в курицу. Фил искренне смеется, высовывая кончик языка. — Ты очень мило смущаешься, давно хотел тебе сказать об этом. Дэн давится куском пиццы. А потом жует нарочито медленно. Доедает кусок, корочку, облизывает пальцы, которые замазал в сыре. Вдыхает и выдыхает. И залпом вываливает все, что собирался сказать: — Если я тебя поцелую, ты станешь лягушкой. Кусок пиццы падает на тарелку. — Стой, ты это серьезно сейчас? Ты не хочешь меня целовать из-за того, что я стану земноводным? — Я очень хочу. Но я должен был тебя предупредить… — Хауэлл умолкает, думая о том, стоит ли продолжать. Сглатывает, и продолжает, — у нас есть два варианта: первый, я целую тебя и потом прохожу через тест «на истинную любовь». Фил резко подается вперед. У него на губах сыр и листочек базилика, но Дэна пугает не это, а то, с каким рвением Лестер целует его. Это длится больше десяти секунд, появляется маленькая надежда на то, что все обошлось. Нашлась лазейка в правиле или никто больше не следит за шалостями ведьм. Но как только Фил с улыбкой отстраняется, он резко уменьшается и становится маленьким и склизким. Первым этапом теста все еще остается викторина. Но с более современными вопросами. На трех крутящихся стульях сидят три Лестера. Они далеко не идентичны; Дэн сразу же отметает того, что в костюме, и того, что расстался с челкой. У последнего волосы покрашены в черный, ему очень идет этот цвет. Реальному Филу тоже стоит поэкспериментировать с цветом, но Дэн не против и тех русых, с рыжим отливом, волос, что у него сейчас. — Поприветствуем юную ведьму… — ведущий запинается, поправляет очки и исправляется: —…юного мага, Дэниэла Хауэлла! Закадровые аплодисменты звучат точь-в-точь как в телесериале «Друзья», Дэна пробирает на ностальгию, но тучный мужчина со списком вопросов в руках продолжает: — Вам, Даниэль, — Дэн кривится от полной формы своего имени, которая буквально режет слух, — необходимо выбрать того, чей ответ на вопрос будет ближе всего к правильному, — Дэн кивает, — первый вопрос к этим трем господам. Какие носки вы носите? — Черные. Бывают другие? — произносит тот, что в костюме. — Цветные. Голубые, как правило. — Разные. У меня их много, с рисунками. Дэн улыбается Филу-брюнету. — Вы готовы сделать выбор? — Брюнет. Он успешно проходит через огонь (над ним, по шаткому мостику, падая в руки Филу-голограмме) и воду (спасатель был горячим, флиртовал и восхвалял "нестандартный стиль", а его шоколадный торт, скорее всего, очень вкусным, но дома ждала пицца и базилик на губах Фила). Когда перед ним на столе сидит лягушка-Фил, Дэн морщится, но целует. — Я не сомневался в тебе. — Не сболтни Крису. — Все уже зовут тебя принцессой! Дэн целует его снова, уже без опаски. Сыр и базилик — это лучший повод сжечь мост в очень грустное место под названием «дружба с Филом». — Слюняво. — Две минуты назад ты был покрыт слизью. У меня, знаешь, не было возможности больше практиковаться. Фил снова высовывает кончик языка. И от этой улыбки становится намного спокойнее. Дальше поцелуев дело не заходит до самых каникул. Просто потому что это должно быть нечто особенное, а выходит как всегда. Все (а точнее – вечер в ресторане) идет насмарку, романтика идет к черту, из-за Криса, который договорился с другом-официантом о подмене шампанского на кое-что покрепче. Говоря таксисту свой адрес, Лестер радуется тому, что родители уехали гостить к бабушке. Дэн вносит Фила на руках, роняя подставку для зонтов; они оба смеются до слез, пока Дэн поднимается по лестнице, бурча что-то вроде «моя принцесса». Распахивая дверь, Хауэлл смотрит в глаза Мартина и понимает, что его идиотизм достиг размеров черной дыры, если следовать той теории, где черные дыры бесконечны и просто выкидывают вас на другой конец вселенной, прямо к ресторанчику с очень специфическим названием и контингентом. Рука Мартина лежит на бедре Корнелии, а на экране ноутбука очередная мелодрама. В Хауэлла летит подушка (он очень галантно прикрывается Филом, используя его в качестве щита): — Комната со звездами на дверях — соседняя! Дэн прикрывает дверь и, едва зайдя в нужную комнату, спотыкается обо что-то из разнообразного хлама, падая на кровать. — Ты расставлял ловушки так, чтобы каждый заходящий падал на кровать? — Это моя секретная тактика! Улыбка Лестера такая до невозможного милая, а волосы (он все еще думает над вариантом покраски) растрепались и закрывают глаза. Дэн лежит рядом, аккуратно сдувая пряди с лица Фила. У них обоих шальной взгляд с яркими искорками безумия. Взгляд на потолок заставляет Хауэлла громко ахнуть. — Звезды на потолке? Прекрасно. Фил приподнимается и перекатывается на Дэна. Теперь он практически лежит на нем, удерживаясь только на локтях. От ощущения близости всего Фила сразу – так хорошо и так много — становится дурно. — Посмотри на меня, — Дэну страшно до паники и до безумия хорошо одновременно. Он не знает, почему вдруг в горле встает ком. Смелость и язвительность, с которой он обычно стебал футболистов, исчезает. К страху примешивается стыд. И даже то, что Фил никогда не сделает больно, не оттолкнет и не вышвырнет прочь, не возвращает прежнего наваждения из желания. Он боится сфокусировать взгляд на Филе, увидеть во всегда таких родных и добрых глазах животное желание и похоть. Но в глазах Лестера просто (Дэн теряется в заезженных фразах и выражениях, потому что он не может найти слов, как описать то, что видит) бесконечный океан нежности. А все лицо в мелких-мелких веснушках. — Если ты не хочешь… — Поцелуй меня, — это звучит скорее как предсмертный хрип, но Фил повинуется. И он целует, начиная со щек, спускаясь вдоль дорожки из родинок, переходя к линии подбородка, и, наконец, к губам. Поцелуи все еще до нелепости детские, Фил слегка мажет губами (обнаруживая в этот момент дрожь во всем теле, а особенно – в руках), попадая сначала лишь в уголок губ. Все происходит медленно и нежно, пока Фил не проходится пальцами по животу и ребрам Дэна. Хауэлл вздрагивает всем телом и громко смеется. — Прости, просто это было очень щекотно, — от смеха у Дэна слезятся глаза. Он приобнимает Фила за плечи, роняя его на себя. Они катаются по кровати и смеются. Затем целуются почти двадцать минут, сплетаясь в комок из ног-рук. И Дэну становится просто уютно и хорошо. Странное тепло, которое идет сразу и изнутри (хочется верить, что от самого сердца), и от Фила, от мест, где он касался губами. Жарко становится, когда Дэн, отвечая на ласку, пробегается пальцами по шее Фила. А тот, в ответ, целует прямо под ухом, прикусывая кожу и зализывая ранку. И паники больше нет. И распрямленные волосы снова вьются, потому что жарко, душно, и вообще, не до волос сейчас, когда Фил так крепко прижимает к себе, когда Дэн в ответ царапает его спину и прикусывает плечо – больно, не может быть иначе, несмотря на подготовку. И вдыхает запах мускуса и почти выветрившуюся смесь из запахов шампуня и парфюма так жадно. Это было особенно, потому что это был Фил для Дэна, потому что впервые, со всей осторожностью, засосами на ключицах (небольшими и тоже неумелыми) и стонами, слишком громкими, которых Дэн стеснялся, краснея еще больше. Они засыпают, повернувшись друг к другу лицом. Дэн проводит по его плечу рукой, задевая укус. Лестер морщится, но улыбается, замечая виноватый взгляд Дэна. Хауэлл придвигается ближе, целуя в плечо. — У тебя так много веснушек. — Летом их становится еще больше. Фил просыпается первый, думая о том, что неплохо будет принять душ, но совместный душ будет слишком для Дэна. Хауэлл открывает глаза, смотря на уходящего Фила, у него на плечах – засосы, а на спине – синяки и царапины. Ему стыдно, и он прячется обратно под одеяло. Кофеварка наливает в чашку молоко, Фил ходит по кухне с тюрбаном из полотенца на голове, босыми ногами шлепая по полу, напевая что-то из старых песен Muse. Мартин выглядит куда менее радостным, нежели его младший брат. Фил ставит на стол две тарелки с яичницей (ее очень любит Корнелия, всегда прося Кэтрин приготовить лучше яичницу, нежели панкейки): — Прости за вчерашнее. — Ты извиняешься за начало или за продолжение? Фил краснеет, с трудом удерживая в руке бутылку с молоком, которое он наливает в миску. — Это было так громко? — Наши комнаты разделяет гипсокартонная перегородка. На моменте, когда Дэн простонал-прокричал «Фил, я блять так сильно люблю тебя», Корнелия сначала предложила выключить мелодраму, потому что хотела узнать больше о ваших отношениях. А потом спросила, так же сильно люблю ли я ее. Я, конечно, сказал «да». — Если тебя волнует, вы тоже были громкими. Дэн в футболке Фила и домашних штанах. Он смущен, а его шея вся в засосах. Фил вздрагивает от мысли, что сам выглядит не лучше. Но ему льстит то, что засосы на Дэне – именно его губ дело. — Этот разговор звучит чертовски неловко. Филли, передай мне хлопья, — Дэн берет в руки миску с молоком. — Я не знаю, какие ты любишь. — Твои любимые подойдут. Я и утренние мультфильмы ждем тебя в гостиной. Лестеры смеются, а Фил в очередной раз думает о том, что его семья – лучшая в мире. У Корнелии заспанный вид и взъерошенные волосы. Она с любопытством оглядывает смеющихся парней. — Что я пропустила? — Ничего, любимая, — Мартин целует свою девушку в щеку, — доброе утро. Фил приготовил тебе яичницу. — Когда-нибудь ты тоже будешь готовить мне завтраки. Мартин отвечал что-то про «ревную тебя к брату», но Филу не было дела до этого. Они спорили о том, стоит ли потратить день на пересмотр чего-то вроде «Куско» или «Чародеек». — К! — У! — С! — К! — О! — Куско! Куско! Вперед! — Дэн и Фил кричат, повторяя за заставкой. Остаток дня уходит на телеканал Дисней. Дэн находит еще одно применение своей силе, и Корнелия разбивает тарелку, наблюдая за тем, как две тарелки, ложки и кружка летят в раковину. Мыть посуду пришлось самостоятельно, но вот чай с доставкой определенно стоил того, чтобы по утрам распрямлять появившуюся на волосах Статую Свободы. Учебный год идет своим чередом. Разве что поцелуев становится больше, а вместо Рождества все ждут лета. Дэну не хочется думать о том, что придется отпустить Фила куда-то далеко, в колледж, на учебу. Но время неумолимо, и у Лестера уже есть фотография в смешной четырехуголке-конфедератке с кисточкой и длинной, темно-синей, мантии, в которой очень жарко июньским днем. На день рождения Дэна выпадает пятница, и Фил (упорно отказываясь говорить, чего ему это стоило) уговаривает Мартина отвезти их к океану. Когда океан вокруг них двоих вдруг засветится, а после распустится кораллами, вырастающими стремительно прямо из песка, Дэн только улыбнется: — Кальций. Фил привык к высокой концентрации магии, как и Дэн когда-то. В конце концов, кто может похвастаться тем, что буквально взлетел к небесам от любви? Если опустить то, что за ними гналась полиция из-за полного пыли мешка волшебного пылесоса, то это было действительно романтично. И до самого конца августа Дэн еще успеет поверить в то, что да, веснушек у Фила и правда может быть в разы больше. — Ты как новый супергерой! Человек-веснушка! — И как я буду бороться со злом? — Испепелять их взглядом, конечно же. В тебе будет сосредоточенна вся сила солнца. И даже без всей силы солнца (но с большей ее частью) Фил будет держать слово, данное Дэну на берегу, каждый раз возвращаясь на каникулы. На встречу выпускников они придут вместе. Одноклассники Дэна будут ворчать: — Вон те двое стоили почти всей цены билета! — Даже на выпивку не оставили… И Джессика осадит своего мужа: — Джейк, веди себя прилично. Тут же дети! И мистер МакМилан снова объявит со сцены: — Наши знаменитые выпускники, иллюзионисты Дэн Хауэлл и Фил Лестер!