Москва слезам не верит

После Стамбула у «А. Н. К. Л.» было еще несколько миссий. Как бы странно это ни было, но даже в, казалось бы, мирное время, то в одной, то в другой точке земного шара вдруг вспыхивал огонь, угрожающий мировой безопасности. Каждая новая поездка гарантировала агентам незабываемые приключения и, что более важно, бесценный опыт. Однако даже в политических гонках за власть и деньги бывает затишье. Спецотряд «А. Н. К. Л.», наконец, отправился в бессрочный отпуск. Наполеон Соло вернулся в Америку, пополняя свой гардероб роскошными костюмами, а послужной список — женщинами. Габи Теллер так и не решилась вернуться в Германию и удачно обустроилась на окраине Лондона, открыв свою автомастерскую. Илья Курякин вернулся на Родину в свою «сталинку». Жизнь агентов разделилась и больше никак не пересекалась. По крайней мере, Курякин действительно скрылся за железным занавесом. Вся работа лучшего агента КГБ свелась к обеспечению безопасности чиновников и борьбе с организованной преступностью внутри своей родной страны. Душа, конечно, требовала захватывающих миссий, но мир вдруг обратился в череду банальных событий, где порядок наводили и без помощи таких блистательных специалистов, как отряд «А. Н. К. Л.». Очередное затишье и отпуск Илья встретил в ноябре под сводку последних новостей по центральному каналу. В планах было посетить гастроном и, наконец, дать холодильнику работать по прямому назначению. После обеда мужчина, вооружившись парой чистых банок, все-таки вылез на улицу. 21-я Волга, щедрый подарок руководства, осталась стоять во дворе: Илья спокойно дождался троллейбуса и доехал до гастронома общественным транспортом. Советский ассортимент сильно разнился с ассортиментом Запада, но, не привыкший в чем-то нуждаться, Илья спокойно купил пару килограммов дефицитной гречки, подсолнечного масла, несколько видов консервов, творога и мяса. У хлебного отдела мужчина остановился, разглядывая «бесчисленное» количество баранок и бубликов, а также сладких булочек и пряников. — Да, чекист, выбор-то невелик, — вдруг раздался знакомый голос позади. Илья удивленно обернулся, врезавшись взглядом в улыбчивую физиономию американского напарника. — Соло? — нахмурился русский, даже не поверив своим глазам. — Что ты здесь делаешь? Посреди московского гастронома фигура Наполеона смотрелась так чужеродно, что хотелось выколоть себе глаза. Роскошный костюм-тройка, наполированные черные туфли и теплое шерстяное пальто выглядели до невозможности вызывающими. Американец явно рисковал попасть под 58 статью УК за антисоветскую пропаганду. — Решил тебя навестить, ты не рад? — обворожительно улыбнувшись, блистательный агент ЦРУ вдруг перевел взгляд за русского товарища, рассмотрев за прилавком хлебного отдела изумленную продавщицу. Женщина в равных долях осуждения и восторга рассматривала покупателя с заграничным акцентом. Уложенным волосам незнакомца могли позавидовать все женщины, находившиеся сейчас в гастрономе. Курякин на секунду отвел взгляд в сторону. Появление Наполеона в Москве было очень неожиданным, но приятным сюрпризом. Однако не было ни единого шанса не предположить, что Соло в своей излюбленной манере вдруг решил нажиться и немного обокрасть русские земли. — Как ты нашел меня? — все-таки спросил Курякин и развернулся к женщине за прилавком. — Буханку хлеба, пожалуйста. — Двадцать копеек, — сразу озвучила цену женщина, обменяв товар на деревянную валюту. Наполеон осмотрел гастроном, а после вернул внимание товарищу, нескромно заглянув в сумку с продуктами. Да, такая серость в рационе была явно не в его стиле. Гречке с консервами было очень далеко до ризотто с трюфелями. — Я остановился в гостинице «Националь», но я с удовольствием зайду к тебе в гости. — Я тебя не приглашал, — сразу ответил Курякин. — Тц, — прищурился Соло с хитрым оскалом, — большевик, меня не нужно приглашать. Я в состоянии пригласить себя сам. — Так как ты нашел меня? — повторил свой вопрос Илья, когда они вышли из гастронома. — Думаешь, для специалиста вроде меня это проблема? Твою страшную кепку можно узнать из тысячи. Другой вопрос, что тут многие имеют вкус дурнее твоего. Но я настырный. — Габи тоже здесь? — улыбнулся мужчина, но Соло в этот момент неопределенно поджал губы. — Нет. Но разве это проблема? У нас будет чисто мужская компания, должно быть весело, — улыбнулся американец. — Не пойми меня неправильно, ковбой, — целомудренно начал русский, — я очень рад тебя видеть, но мне бы не хотелось, чтобы ты портил русских женщин. — Занавес приоткрыл не я, русские женщины все делают самостоятельно, — парировал тот. — У некоторых, кстати, весьма недурно выходит. Мне сказали, что в Метрополе сегодня вечером будет весело. Как насчет ужина? — Нет, спасибо. — Мы можем поужинать в Национале, я не против. — Предпочитаю ужинать дома. Мне не нужно светиться. — Как скучно, Илья! Я, конечно, осведомлен, что лучшее место пропустить пару стаканов — это кухня, но все-таки у меня более высокие ожидания. Мы давно не виделись. Неужели ты не скучал? — Илья на подобный вопрос лишь надломил бровь. — Совсем не думал обо мне? — все добивал Соло. — Думал. Иногда я думал, что слишком жесток с тобой, но через пять минут это проходило. — Пять минут тоже неплохо, — кивнул Соло. – Ну? Ты покажешь мне дорогу или мне показать ту, которую знаю я? — Давно ты в Москве? — Пару дней. — И уже был у меня дома? — Конечно, но не волнуйся. Я буду удивлен так же, когда войду в твою квартиру снова. Такая безвкусица не отпускает быстро, — подмигнул Наполеон и уверенно зашагал к остановке. Обещание американец все же сдержал, искренне расширив глаза, когда вошел в квартиру одного из лучших агентов КГБ. Наполеон был уверен, что руководство Ильи жило куда с большим размахом, да и сам большевик мог позволить себе некоторые изыски. Однако служебная квартира Курякина была самой обычной. Радовало уже то, что она была двухкомнатной, а не коммунальной. — Я вижу, ты ни капли не скрываешь своего визита, — заметил русский, аккуратно убрав обувь и повесив куртку. — Почему же? — Боюсь представить, что будут обсуждать бабушки у подъезда. В СССР, знаешь, принято обсуждать тех, кто выходит из подъезда и заходит в него. Своеобразная культура общения между женщинами. — Тебя это разве волнует? Дай старушкам почву для фантазии, — улыбнулся Соло, осматривая гостиную, словно не бывал тут ранее. — Ты выглядишь слишком вычурно, ковбой. Русские так не наряжаются, — пожал плечами Илья. — А я не русский, — сразу ответил тот и присел на диван. — Знаешь, что меня поразило, большевик? Ты живешь в таких условиях, что я действительно удивлен тем, что ты немного разбираешься в зарубежной моде. То, что ты выбираешь, ни черта не сочетается, однако ассортимент ваших магазинов просто поражает безвкусицей. Курякин решил промолчать. Вместо ответа он ушел с сумкой покупок на кухню и стал раскладывать все по местам. Соло вскоре к нему присоединился, по-хозяйски открыв холодильник. — Шаром покати, — вздохнул он. — Ты все еще против ужина в Национале? — Ты голоден? — поинтересовался Курякин. — Водка «Столичная», — хмыкнул Наполеон, вытащив из дверцы холодильника початую бутылку. — Выпьем за встречу? — Время два часа, ковбой, — выгнул бровь русский. — И что? — Сегодня вторник, — добавил тот. — Я не хочу. — Ох, — вздохнул Соло и убрал бутылку обратно в холодильник. — Честно сказать, большевик, я ждал более теплого приема. — С хлебом и солью? — слегка улыбнулся Курякин. — Да. Но ты абсолютно не гостеприимен и совершенно не умеешь веселиться. Работать с тобой было мучением, большевик. Ты совсем не умеешь снимать стресс. — То, какими способами ты предлагал его снимать, не по-русски. — Конечно. Все, что касается жизни, не по-русски. Удивительно, что дышать можно в разном ритме, хоть какое-то разнообразие, верно? Наполеон без улыбки глянул на Илью и чуть поник плечами, когда тот поставил чайник на газ. Курякин был не столько сдержан в своих желаниях, сколько замкнут. Порой казалось, что у русского мужчины с широкой душой желаний не было в принципе. Все, что ему требовалось, выполнялось по госпрограмме за пятилетку. Это даже касалось женщин. За столько времени он так и не решился на поцелуй с Габи, хотя для этого были все предпосылки. Илья, имея такие физические данные и возможность спекулировать, мог быть заядлым бабником, однако он был в гордом одиночестве. Возможно, распутная жизнь покойной мамаши осталась детской психологической травмой. Но если Илья так холоден к женщинам, что уж говорить о мужчинах? Американец был невозможно влюблен в силу русского мужчины, в его сдержанность и черствость. Сначала эта любовь имела под собой дружеские нотки, но со временем все слишком запуталось. Признаться, Наполеон имел некие подозрения по поводу Ильи: он слишком сильно тянул с Теллер, да и был слишком привязан к своему отцу. Подробностей тяжелого детства он, конечно, не знал: Илья никогда не поднимал тему прошлого. Соло, естественно, пару раз провоцировал подобные разговоры, но все, чего он добивался — это звон в ушах русского агента и абсолютный яростный взгляд. Фокус с перевернутым столом больше не повторялся, но тема о семье Курякина была под запретом. Это только подогревало подозрения, но после долгих словесных прелюдий Наполеон услышал четкое «нет» и номер статьи уголовного кодекса Советского Союза за мужеложство. Так официально его никогда не отшивали. Его в принципе никогда не отшивали. — Ну? — все-таки начал Курякин, присев за стол у стены напротив американца. — Какими судьбами? — Просто путешествую, — легко ответил Соло. — Слишком неправдоподобно. Надеюсь, я не попаду из-за тебя в неприятности, в ходе которых выяснится, что я как-то причастен к государственной измене? — Так вот какого ты мнения обо мне? — с улыбкой вскинул брови тот. — Мои инструкции никто не отменял, Соло. Убить, если будет такая необходимость. — Мои тоже, — пожал плечами брюнет. — Большевик, сбавь оборону. Я прилетел повеселиться. Ты не представляешь, как приятно находить веселье там, где о нем даже не слышали. Чайник засвистел на плите и вскоре перед американским другом остывал чай, по цвету слегка напоминающий скотч. С небольшим трудом Наполеону все же удалось разговорить русского недотрогу. Илья предпочитал больше слушать, а Соло имел целый набор интересных историй, которые приключились с ним после последней миссии. — Твой босс-недомерок все еще держит тебя за яйца? — усмехнулся Курякин. — Странно, что тебя так интересует судьба моих яиц, — парировал американец. Илья заметно смутился и прочистил горло, проглотив все лишние слова вместе с чаем. — Ладно. В гостях хорошо, но мне пора. Соло быстро стал собираться. Первым делом он накинул пиджак, после ушел в прихожую и надел туфли. Накинув на плечи пальто, он уже почти покинул квартиру русского друга, как вдруг обернулся. — В восемь в Национале? — Что мне там делать с тобой? — вымученно спросил Илья. — Уговорил, с нами будут женщины. — Я же сказал, — начал русский. — Не волнуйся. Мы закажем проституток, — невинно выдохнул американец. Илья изумленно уставился на напарника и даже приоткрыл губы. В этот момент дверь напротив слегка приоткрылась, и любознательная Любовь Витальевна, пенсионерка, выглянула из щели. Курякин успел только принять скандальную позу негритянки (выставить палец и упереться рукой в дверной проем), но Соло уже со смехом быстро спускался по лестнице вниз. Глянув на соседку, которая осуждающе качала головой, Илья просто захлопнул дверь и уткнулся в нее лбом. — Сука.