bath bombs

lost frequencies feat. janieck devy - reality

Начиная с двадцать первого дня рождения (на котором он напился до чёртиков и оказался в сотнях километров от своего дома в Лондоне), Гарри кажется, что Вселенная его возненавидела. Он просто чертовски невезуч, будто сама Фортуна повернулась к нему своей шикарной древнеримской задницей и полностью отказалась участвовать в его жизни — иначе как это объяснить? Не прошло ни одного дня без совершенно нелепого происшествия с самого второго февраля (которое было сорок четыре дня назад), будь то невозможность побриться без порезов на лице — или без помощи Найла — или горячий кофе, неизменно оказывающийся на плотной ткани заношенных джинс. Поэтому у Гарри всегда есть влажные салфетки, запасная одежда в сумке и предвкушение очередной глупости, которая обязательно случится до наступления полуночи. К тому же, он до сих пор не нашёл свою родственную душу, несмотря на то, что большинство его друзей обрели вторые половинки гораздо раньше (Найл встретил Барби в пятнадцать), Стайлс остается единственным свободным от отношений. Но ему же всего двадцать один, правда? Времени очень много — и это никак не связано с отвернувшейся от него удачей. Гарри благодарит свою природную неуклюжесть вместе с обострившимся хроническим невезением за то, что он врезался в огромное количество людей — таким образом, ему гораздо проще отыскать своего (или свою?) единственного. Но тем не менее, он никогда не находил того самого — так, чтобы искры летели от первого прикосновения и дыхание перехватывало от одного взгляда в чужие — но уже родные — глаза. И теперь Гарри начинает задумываться над тем, что его жизнь является самым настоящим антонимом к слову «удача». Сегодня его первый рабочий день в косметическом магазине, а на его линии челюсти яркая длинная царапина, его шёлковая рубашка с фламинго лишилась верхней пуговицы еще в метро, и у Стайлса совершенно дерьмовое предчувствие того, что сегодня случится что-то крайне феерическое. И его опасения подтвердились с голосом Ника — его менеджера, — весело утверждающего прямо посреди дня, что ему буквально необходимо разобраться с документацией, и вместе с Г остается ответственность за весь торговый зал, божья помощь и желание работать. Гарри в полной заднице. Покупатель появляется ровно в тот момент, когда Стайлс, глупо хихикая, отвечает на найловское «удачи на работе! хах» сообщением, полным опечаток и оскорблений (но с сокращенным «спс» и двойным «х» в конце), и Г вздрагивает от звука открывающейся двери, конечно, спотыкаясь о свои ноги. На его лице появляется виноватая улыбка, стоит парню в яркой толстовке адидас кривовато ухмыльнуться, останавливаясь у одной из витрин: — Добрый день, — Гарри выпрямляется, убирая телефон в задний карман, — я могу чем-то помочь? Парень сосредоточенно кивает, бегло осматривая ассортимент на стеклянных полках — огромное количество разнообразного мыла немыслимых форм и запахов, вероятно, сотня баночек с гелями, скрабами, солями для ванн и прочими косметическими вещами на любой вкус, — и после продолжительной паузы выдает: — Мой друг тащится от своей новой джакузи и попросил меня купить ему что-нибудь, чтобы он мог тащиться еще больше, — парень закусывает губу, поворачиваясь к Г. — Если честно, я в замешательстве. Гарри тоже в замешательстве. Он очень сильно жалеет, что Ник оставил его одного в первый рабочий день в качестве продавца-консультанта, потому что консультант из него совершенно никудышный (как и продавец), и скорее всего сейчас тот самый момент, когда он облажается и снова останется без работы — в последней кофейне он вошел в историю из-за количества кофе, который он пролил на посетителей. Но Стайлс уверенно улыбается так, будто он — лучший работник месяца последние полгода: — Что насчет пены для ванн с запахом персиков? Или соли для ванн с малиной? Или, может быть, бомбочек с маракуйей? — Бомбочки? — парень хмурит брови. — Что за бомбочки? И Гарри выдыхает с облегчением, потому что он прекрасно знает, что такое бомбочки, и способен показать их в действии — в самом углу, рядом с витринами, стоит коробка с бракованными водяными бомбочками, забитая до верху: демонстрационный вариант, негодный для продажи. Стайлс, вообще-то, в абсолютном восторге вскидывает палец в воздух, кидая быстрое «сейчас покажу» прежде чем направляется в сторону коробки. Внутри неё, наверное, около тридцати бомбочек всевозможных цветов с разными запахами, и Гарри наклоняется к самой крайней, ярко-розовой, — кажется, это клубника — и с совершенно неподдельной радостью предвкушает реакцию потрясающего парня с острыми скулами на фантастическую вещицу со сладким запахом и небольшим количеством ароматной пены. Но звук пришедшего сообщения заставляет его нервно дёрнуться. Вот она, сегодняшняя неудача. Просто, блять, феерическая неудача, на самом деле. Чаша с водой, в которую Гарри, вообще-то, должен был кинуть ту потрясающую розовую бомбочку, начинает опасно раскачиваться - Г издает громкий звук, больше похожий на отчаянный стон, — и Стайлс хватается за её края, делая всё еще хуже: вся вода стремительно выливается прямо в коробку. Гарри уверен, что это — полный пиздец. Самое худшее, что случалось с ним за всю жизнь — это косметический магазин, почти на одну вторую наполненный разноцветной пеной от бомбочек для ванн. Совершенно точно. — Блять, — шипит Гарри, испуганно озираясь по сторонам. — Боже мой! Парень издает удивленный звук, беспомощно взмахивая руками, пока Гарри, полностью охваченный паникой, мечется по помещению в поисках полотенец или салфеток, да хоть чего-нибудь, что могло бы хоть как-то остановить этот стремительный поток пены, заполняющий кафельный пол; к сожалению, его попытки безрезультатны. — Крутые бомбочки, пробей мне одну? — парень достает из своего рюкзака простую чёрную футболку, и Г готов расплакаться от счастья. — Или лучше несколько. Пусть у Зейна в ванной будет такая же пенная вечеринка. Гарри бесцеремонно выхватывает футболку из его рук, тут же накрывая ею весь этот блестящий хаос; парень достает из того же рюкзака спортивные штаны, накидывая их сверху, но ничего из этого совсем не способствует ситуации, и чёртовы бомбочки просто продолжают тихо шипеть и пениться, вызывая у парня смех, а у Гарри — страх. — Ник! — голос Гарри хриплый и непривычно громкий. — Ник, у меня проблема! Парень продолжает тихо посмеиваться и оказывается гораздо умнее Гарри — он просто начинает вылавливать полурастворившиеся бомбочки из воды, аккуратно складывая их рядом, в лужу, образовавшуюся из-за пены. Стайлс благодарно ему улыбается и садится на корточки рядом, вытирая пену — все еще стремительно увеличивающуюся — чужой одеждой. Громкий свист заставляет обоих вздрогнуть — Ник, стоящий в дверях подсобки, шумно фыркает и начинает громко, почти надрывно смеяться, опираясь рукой о дверной проём. — Ты не хочешь нам помочь? — шипит Гарри, падая коленями прямо в голубую пену. — Принести тряпку или еще что-нибудь? — Неа, — отвечает Гримшоу почти сквозь слёзы, не прекращая смеяться, — ты развел этот бардак — тебе и убирать, юный Гарольд. И Гарри собирается ответить чем-нибудь обиженно-умоляющим, но случается это. Прямо из огромных комков разноцветной блестящей пены — в которой перепачкались как Гарри, так и парень, — там, где пальцы парня случайно соприкоснулись с запястьем Стайлса, виднеются яркие-яркие жёлтые искры. Стайлс вскакивает, как ошпаренный, и смотрит на резко замолчавшего незнакомца (мою родственную душу — поправляет себя Г) совершенно растерянно, с толикой непонимания, а после — абсолютной и неподдельной радости. — Упс? — Привет, — парень улыбается в ответ, сжимая в руке зелёную бомбочку. И нет ничего из того, о чём ему рассказывали — нет чувства, будто Гарри задыхается от одного неосторожно брошенного взгляда на чужое лицо; нет роя бабочек, рвущихся наружу беспокойным буйством, заставляя ноги подкашиваться и покрывая всё тело мурашками; но есть обволакивающее с ног до головы чувство теплоты и наполненности. Будто с этими искрами Гарри отыскал недостающую частичку себя — так и есть, на самом деле, — а теперь, видя улыбку этого мальчика, он чувствует себя целым. — Меня зовут Луи, — Луи трясет головой, откидывая чёлку со лба, — и у наших детей будет самая весёлая история знакомства их родителей. Гарри улыбается — широко и до самых ямочек, — садится обратно, в кучу густой ароматной пены, и берёт руку Луи в свою, мягко переплетая их пальцы, удивительно сочетающиеся в своих размерах. И Вселенная не кажется Гарри такой уж несправедливой дамой, когда он представляет, что все эти неудачи всего лишь подготавливали его к этой, самой судьбоносной. — Меня зовут Гарри — не Гарольд, а Гарри, и я думаю, что мы будем обязаны наполнять нашим детям ванную с этими бомбочками. — Ага, точно. И наверное, они могли смотреть друг другу в глаза — нефритовый против стального — на протяжении вечности, если бы голос Ника не прервал их идиллию: — На вашу свадьбу я притащу коробку чёртовых бомбочек для ванн, я обещаю. ~ И Ник сдержал своё обещание, оставляя на столе для подарков ящик с сотней всевозможных бомбочек для ванн и запиской, в которой он настоятельно рекомендовал не использовать их одновременно — Гарри с Луи поблагодарили его с плохо скрываемым восторгом в счастливых улыбках. (Стоит ли уточнять, что Гарри споткнулся прямо по дороге к алтарю?)