Drabble Trouble

Кенни снова вышел из комнаты спустя полчаса. Сожранное им и Маршем печенье вызвало новый приступ жажды и МакКормик самоотверженно предложил сгонять за еще одним стаканом. Поднимаясь по лестнице обратно, Кенни замер, вслушиваясь в шум из коридора. Кто-то ходил туда-сюда, потом промелькнула тень, но, оказалось, это был всего лишь Картман. Он мялся, стоя перед дверью Брофловски, протягивая руку к дверной ручке, чтобы повернуть, но снова убирал, заламывал себе пальцы и что-то бормотал под нос. Кенни ухмыльнулся: - Что? Не спится? Картман стоял, напряженно смотря в дверь, будто рассчитывая какую-то формулу, очень сосредоточенно и важно, даже не обращая особого внимания на Кенни. Он только кинул взгляд на МакКормика: - Ты всё же решился... Это был даже не вопрос, Картман просто вздохнул. Эрик знает, откуда и куда направляется МакКормик. И Кенни подходит ближе, отпивая из стакана и смотря на своего друга. Они редко говорят об этом, даже стараются совсем не говорить, но Кенни и Эрик - лучшие друзья. В это трудно верится, особенно на фоне суперлучших друзей Кайла и Стэна, с их приторно сладкими и нежными чувствами друг к другу. Но кто сказал, что дружба всегда должна отдавать пидораснёй? Больше всего на свете МакКормику хочется снова оказаться в темной комнате, у Стэна под боком, проводя последние часы до рассвета с Мистером Совершенство, целуясь, а может и ещё что-то... но Кенни видит, что его помощь нужна здесь. И Кенни знает, что другого шанса подтолкнуть друга к важному шагу у него уже не будет. А без него... Кенни не был уверен, что без него, Картман когда-нибудь на это решится. Дружба Картмана и МакКормика была не такой очевидной, но не менее особенной. Кенни всегда знал, что в крайнем случае может рассчитывать на Картмана, а Эрик, в свою очередь, был уверен в поддержке со стороны Кенни. Ну, только в том случае, если это была не та ситуация, которую заваривал сам Картман. А ещё Картман знал о чувствах своего друга к Стэну, но Эрик не из тех людей, кто будет напрасно вселять позитив, сея ложные надежды в голове. Он сразу тогда заявил открывшемуся МакКормику: "Кенни, старик, я всё понимаю, но вряд ли что получится. Есть Вэнди. Пока эта сучка перед носом, она всегда будет твоей главной помехой. Даже если Марш что-то и испытывает к тебе, она всё равно будет для него на первом месте". И Кенни знал, что это правда. И был благодарен Эрику. И даже когда "идеальная парочка" рассталась, а Тестабургер сошлась со Стивенс, они всё равно не обсуждали эту тему. Шансы на ответные чувства со стороны гетеросексуального Марша были слишком малы. Что касается чувств Картмана. Он их вообще никогда не обсуждал с Кенни, но МакКормик о них знал. Называйте это телепатией, "чувствованием" друг друга - как хотите, но Кенни считал, что каждый лучший друг обязан понимать без слов. Он видел чувства Картмана в его тяжелых взглядах, когда тот думал, что никто его не видит; в его глупых действиях; во всём, что он когда-либо начинал, во всех кашах, которые он заваривал, так или иначе, всему всегда виной были его чувства к Кайлу. Но Картман не любил об этом говорить. Поэтому они никогда это не обсуждали. Просто иногда Кенни сжимал его плечо, и Эрику становилось немного легче. Кенни протягивает стакан с водой, предлагая попить, но Эрик отказывается. Он снова поворачивается к двери, спрашивает: - И как прошло? - Лучше не бывает, старик. - Пфф... Даже не оттолкнул? - Картман, конечно же, не может изолироваться от своей напряженной ситуации, поэтому в его вопросе есть собственный страх: что сделал бы Кайл, явись к нему жиртрест. - Нет. Сперва я поцеловал его, потом он меня в ответ, а потом уже сам начал...знаешь, он был таким заботливым... - Ещё бы, - закатывает глаза Картман, делая вид, что ему не понять эти сопли. Но потом поворачивается и притягивает Кенни к себе, крепко обнимая, - это хорошо, Кенни. - Да, спасибо... - Кенни хлопает куда-то по плечу Картмана, куда дотягивается свободной рукой, - а теперь иди сам. Сегодня всё получится, поверь мне... Картман вздыхает и отстраняется от Кенни. МакКормик счастливо улыбается. Он правда, будто знает, что сегодня тот самый день, когда даже у таких как он и Картман, сбываются мечты. Он возвращается к двери Стэна, открывая и снова оборачиваясь на Картмана: - Давай, бро. Сделай это...Сегодня можно всё. Картман выдыхает и кивает Кенни. Он берется за ручку и с каким-то новым притоком смелости, шагает в темноту комнаты. Дверь за ним закрывается и Картман оказывается в непроглядной темноте. Где-то там, впереди, он кое-как представляет себе силуэт спящего в кровати Брофловски и делает шаг, потом еще. Через пару шагов он останавливается, не зная, что делать дальше. Глаза все ещё привыкают, и Эрик медлит. Сейчас в голову лезут всякие тупые мысли. Логичные, с одной стороны, но такие трусливые, типа "нахрена я сюда пришел", "лучше мне свалить". Картман прикрывает глаза и вдыхает, считая до 10, потом равномерно выдыхает. И когда спокойствие, кажется, наполнило его изнутри, раздался голос: - И долго ты так будешь стоять? Сердце Картмана ухнуло куда-то в пятки и снова бешено застучало. Вся релаксация коту под хвост. Картман откашливается: - Ты чего не спишь, жид? - А ты чего стоишь надо мной, Жиртрест? - Просто... - И я просто... Картман хмурится, до чего же тупой вышел у них диалог. Вдруг его руки касается рука Кайла и тянет на кровать, и Эрик послушно опускается. Глаза различают присевшего еврея, который, видимо, хотел оказаться на одном уровне с Картманом. То что еврей так хорошо его видит с привыкшими к темноте глазами - раздражает Картмана. Он не хочет, чтобы у Кайла были какие-либо преимущества. - Так чего ты пришел? - Ничего, говорю же, - упрямо стоит на своём Картман. Кайл цокает языком. Эрик готов 5 баксов поставить на то, что Брофловски еще и глаза там, наверное, закатил. - Так хули сидишь тут? Пиздуй тогда отсюда... - Это ты меня сюда усадил. Зачем ты меня сюда посадил? - лучшая защита - это нападение, Картман всегда так считал. - Что? Ты обалдел? Я вообще-то думал, ты говорить мне будешь... - Говорить про что? - Ну блин! Про то, зачем пришел. - Я не приходил. - Ты больной, Картман? - Сам больной. - Блять, да Картман! Сделай уже то, зачем пришел? - Кайл бесится, переходя на громкий шепот, а сам всё ближе. - А зачем я пришел? - Ну за мной, наверное? нет? - Наверное... - Ну! Так давай. - Давать что? - Выкладывай, пиздюк такой! - Выкладывать что? Сам пиздюк... И бессмысленность этого разговора могла продолжаться вечно. Если Картман решает прибегнуть к тактике отрицания, от него ничего не добиться. В какой-то момент он и сам поверит своим словам. И Кайл это знает. Он бесится, закатывает глаза, но все упирается в тупую возведенную стену Картманом. Брофловски знает, это провокация, это Картман словно говорит Кайлу начать всё самому: разложить по полочкам, а потом и сделать, что надо. А вот и не дождется, пиздюк! Ничего Кайл ему разжевывать не будет. Брофловски тянет Картмана к себе за ворот и накрывает его губы своими. Тут весь напускной идиотизм Эрика растворяется и он притягивает еврея к себе, целуя в ответ. Кайл бесится. Он знает, что теперь Картман убедит себя, что это он сам сделал первый шаг и не было всего этого долбоебизма с отрицанием очевидного. И Кайл вкладывает это раздражение в поцелуй, но стоит Картману дотронуться до его колена, как по коже бегут мурашки и Кайл плюёт на все. Брофловски не спал всю ночь, раздумывая, что завтра, кого-то из них может не стать. И Кайл сам не замечал, как его мысли вертелись вокруг Картмана. Кайл успокаивал себя, что уж кто-кто, а Жиртрест всегда сможет выкрутиться из любого дерьма, но сердце не успокаивалось. Хотелось придти к нему в комнату и умолять не тупить завтра. Безумно по-идиотски, стоило бы больше переживать за Марша или МакКормика, с их странным стремлением к геройству у одного и самопожертвованию у другого. Но за каким-то хреном, Кайл хотел просить именно Эрика быть осторожным, ведь если с этим мудаком что-то случится, Кайл не простит себе. Нет, не то, что допустил его смерть. Уж если Картман лажает, то во всем, всегда, целиком и полностью, виноват он сам. Но Кайл себе не простит, что не сказал...не сделал... Если подумать, Картман просто большой ребенок, у него проблемы, большие психологические, социально отталкивающие, проблемы. Но, возможно, а Кайл не знал, точно ли это или нет, но, может быть, Эрику просто не хватало любви. Ох, какой долбоебизм, но Кайл думал именно об этом. Это не давало ему спать, вместе с желанием придти к Картману и заорать на него "Хватит портить жизнь себе и другим! Я люблю тебя! Так что вытирай сопли, кончай ныть и поцелуй меня уже!". Но Кайла останавливали куча разумных и логичных доводов: "Картману плевать на меня. Картману плевать на чувства. Картману нужно меня только унижать. Картман пошлет меня, обзовет педиком и завтра, в решающий момент, еще всех и подставит. И в этом буду виноват я, и только я." Но потом дверь открылась и Брофловски увидел, как к нему зашел виновник его бессонницы. И сердце пустилось в бешеный пляс. Было два полностью противоположных друг другу варианта развития событий. Первый: Картман пришел сюда, чтобы сказать, что он, на самом деле, сожалеет о том времени, что издевался над Кайлом и, что лучше бы потратил его на горячие поцелуи и страстный секс. Второй: он пришел сюда, чтобы всё же убить еврея, мешающего ему завтра воплотить в жизнь планы очередной подставы своих друзей. Но чем дольше Кайл смотрел на темный силуэт, слепого как крот, Картмана, мнущегося перед его кроватью, тем сильнее собственные желания завладевали его сознанием. Он уже не думал, что Картман может делать это всё, лишь бы усыпить его бдительность. Кайлу нужен был Эрик, здесь и сейчас, желательно целующий и обнимающий его. Ведь так, мать вашу, страшно перед завтра. Почему Кайл не может позволить себе один день, точнее уже одну ночь, грязной, постыдной мечты? А потом случается тот диалог и после поцелуя, Кайл плюёт на всё и перекидывает ногу через Эрика, усаживаясь на его колени, и обвивает его шею, не отрываясь от губ. Он целует его самозабвенно, прижимаясь и ощущая тепло, исходящее от чужого тела и горячее учащающееся дыхание. Эрик сам прижимает Брофловски к себе ближе, сжимая в руках его задницу, к которой раньше прикасался лишь для того, чтобы "позлить" владельца. Сейчас же можно мять и щипать сколько угодно и получать в ответ только довольное мычание. Картман сам довольно сопит, не разрывая поцелуй, скользит рукой под футболку Кайла и едва ощутимыми дразнящими движениями обводит соски. Кайл сразу же запракидывает голову, не сдерживая тихого стона. Он жадно глотает воздух, ощущая как соски твердеют от таких садистских, по мнению Кайла, прикосновений. Картман тут же впивается губами в шею, всасывая нежную кожу, даже делая слегка больно зубами. Но Кайлу нравится, безумно нравится. Он ерзает на бедрах Картмана, желая оказаться еще ближе. Брофловски запускает пальцы в спутанные волосы Картмана и сжимает их в кулак. Он снова тянет Эрика к губам и снова целует, толкая языком, развратно хозяйничая во рту, сталкиваясь с языком Эрика, который не собирается сдаваться, прижимает язык Кайла, чтобы одержать победу. Брофловски чувствует как Картман заваливает его обратно на подушки, нависая сверху и задирая футболку выше. Оторвавшись, наконец, от губ, капитулируя с поля битвы, где Кайл никак не хотел ему уступать, Эрик спускается ниже. Снова проходясь по шее, прижимаясь горячими влажными губами к ключицам и спускаясь дальше к груди. Картман замирает, поднимая взгляд на Брофловски, который жадно сладит за ним. Эрик ухмыляется и так же, едва ощутимо, как и до этого, проводит языком по соску. Кайл прикусывает нижнюю губу, чувствуя как по всему телу опять бегут мурашки. Он снова сжимает волосы Эрика, стараясь прижать его ближе, заставить сделать что-то не так мучительно легко и невесомо. Картман ухмыляется, упираясь и снова поднимаясь к губам, но не чтобы поцеловать, а чтобы жарко выдохнуть в них: - Нравится, Каайял? - тянет насмешливо Картман, снова обводя пальцем теперь уже слегка влажный сосок, отчего появляется прохладное, тянущее ощущение, что Кайлу приходиться сжать кулаки, чтобы как-то сдержать себя в руках. Кайл молчит, тяжело дыша и смотря на Картмана ,а Эрик не сдается, он проводит языком по губам Брофловски, и когда тот тянется, чтобы поцеловать, Эрик не дает, насмешливо улыбаясь и продолжая водить пальцем по соску, - ну же. Попроси меня, Кайл... - Попросить о чем? - прикидывается дураком Брофловски, но это бесполезно, он уже давно самозабвенно трется стояком о бедро Эрика. - О том, что ты хочешь, Кайл... - все так же тянет Эрик, не скрывая своей довольной ухмылки. Слишком ему нравится издеваться над евреем. В любом раскладе. Картман снова наклоняется и проводит языком, а потом, садист такой, еще дует на него - Блять. Картман...пожалуйста, я тебя прошу... - Кайл сводит ноги и готов уже чуть ли не рыдать. - О? Просишь? А...А...подожди, о чем именно ты меня просишь, Кайл? - Эрик бы заржал от выражения на лице Кайла, если бы сам не сходил с ума от отчаянно требующего внимания стояка. - БЛЯТЬ, КАРТМАН! ТРАХНИ МЕНЯ, ЕБАННЫЙ ПИДОР! ВЫЕБИ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ, ТВОЮ Ж МАТЬ! - Кайл, кажется, сам охуел от того, что только что произошло. Он бледнеет, потом краснеет, не понимая, как так получилось. Картман хлопает глазами, но в секунду перебарывает удивление и расплывается в гаденькой ухмылочке. - Вот как мы запели! Слышала бы тебя твоя дорогая мамочка... - Картман цокает языком, но опускает руку на пах еврея, сжимая, - Она бы в жизни не поверила, что её дорогой сыночек - такая грязная шлюха, Кайл... - продолжает глумиться Картман и тут замирает, понимая одну вещь, - О блять, Кайл. Ты что? Как и все плохие девочки, не носишь трусики под пижамкой? - Что? - У Кайла перехватило дыхание, когда Картман, наконец, обхватил его. Хоть и через тонкую ткань пижамы, но ощущений было слишком много и Кайл чуть не прослушал вопрос, - Блять, Картман! В отличие от некоторых я привык следить за чистотой нижнего белья, поэтому стираю его на ночь, а не жду, пока мне мамочка его постирает. Картман закатил глаза: - Ой да завались, Золушка, тоже мне... - фыркнул Картман, надавливая большим пальцем на головку, чтобы перевести разговор в то русло, где Картман издевается над евреем,а не наоборот. - Ты сделаешь это? - уже совсем другим тоном спрашивает Брофловски. - Да сделаю-сделаю... - ворчит Эрик и прижимается губами к шее, вновь целуя со всей силы, чтобы остался засос. Кайл тут же одобрительно стонет и разводит ноги в стороны. И тут Картман слегка тормозит, мешкаясь. Он не хочет показать это еврею, но, его одолевает совсем не свойственный ему страх. Картман волнуется, потому что до этого еще ни разу не спал. Ни с кем. Картман знал, что Кайл тоже, и это его успокаивало, пока дело не дошло до главного. И...еще Картман волнуется, что...ну, что еврей выставит его на смех, потому что... короче,проблема детства никуда не исчезла. Картман был обладателем не такого уж огромного члена, которым привык хвастаться направо и налево. Да, он был толстым, реагировал как надо, даже с эстетической стороны был ничего так, но в порнухе у мужиков всегда такие огромные члены, что Эрик понял, кроме как на словах, ему этим не похвастаться. Кайл не замечает этой заминки, потому что запрокинув голову и елозя руками по спине Картмана, был сосредоточен только на пальцах на своем собственном члене. Картман тянет, как бы самоуверен он ни был на словах, нашептывая разные грязные словечки еврею, которому, слава Богу, нравятся такие игры, он все больше зажимался от неизвестности и неопределенности. Первым делом Картман решил действовать определенно по старой схеме. А именно высмеять обрезанный еврейский член первым. Поэтому когда руки Кайла опустились на резинку штанов, Картман не позволил ему их стянуть: - Ну уж нет. Сперва Господин раздевает свою сучку, чтобы она знала своё место, - хрипло выдает Картман. И если бы не этот взгляд или тон, Кайл бы непременно бы взбунтовался, либо словами, либо просто бы врезал по наглой харе. Но Брофловски сам не понял, почему промолчал, убрав руки. Хотя, вскоре, чтобы не так остро чувствовать своё уязвленное достоинство, прошипел сквозь зубы: - Не заигрывайся с этим, - но, возможно, Кайл это сказал и еще по одной причине. Он знал, что Картман наградит его увесистым шлепком...и да, Кайлу нравилось, как Картман его шлепает. Брофловски прикусил губу и шумно втянул воздух. Внутри бурлило что-то невообразимое. Его бесконечно заводило то, как Картман ведет себя, каким уверенным себя ощущает над распластанным под ним евреем, говорит тем самым тоном и как раз то, что нужно, прикасается там, где надо и как надо. Но Кайл не мог просто так взять и признать, насколько он тут уже потёк от доминирующего жиртреста. С губ срываются и срываются обзывательства, несогласия, протесты и (святой Моисей, как же Брофловски это нравятся), после каждого его высказанного недовольства, следует "наказание". Картман шлепает, щипает, кусает, при этом приговаривая, как вытрахает всю дурь из еврейской непослушной строптивой сучки. Когда оттягивать уже остается невмоготу, а еврей уже чуть ли не молит о продолжении, Картман отстраняется, еще раз погладив по паху, выписывающего восьмерку бедрами, еврея. Картман почувствовал как смог расслабить вечно зажатого Кайла, заставить забыться в животной страсти, которая заволакивает все перед глазами и позволяет отдаться инстинктам, но чувствовал, как сам напрягается все сильней. Эрик смотрит на еврея сверху вниз и подцепив пальцами резинку пижамных штанов, стаскивает их разом, оставляя еврея голым ниже пояса. Картман опускает взгляд на член,и по плану, должен засмеяться, но Эрик просто теряет дар речи. Нельзя сказать, что перед ним тот самый огромный хер из порнухи, но какой же, блять, красивый. Интересно, все обрезанные члены такие красивые или только у его Кайла? Картман сглатывает и поглаживает по бедру застонавшего еврея. Тот стонет уже от чистого контакта кожа о кожу, на обнаженной головке влажно, очевидно Кайл изрядно намочил свои пижамные штанишки. Картман прижимает кулак к губам, лишь бы с них не сорвался стон. Эрик чувствует, как желание потрогать заволакивает его, но в то же время, нетипично для себя, медлит. Он привык делать то, что хочет сразу, но тут его окутывает какой-то чуть ли не благоговейный ступор. Картман просто гладит бедро, едва подбираясь пальцами к рыжим волосам на лобке, и снова скользя обратно. Кайл кусает губы, он считает это еще одной пыткой, считает, что Картман лишь дразнит его, поэтому старается, чтобы едва слышные стоны не переросли в скулеж. Смахнув наваждение, Картман решает промолчать, потому что, слишком очевидно, что Кайл даже тут, бездушно красив, как впрочем и всегда. Пальцы проходятся по жестким волосам и вскоре крепко обхватывают еврея у основания. Кайл дергается, выгибается, шипит, чуть скулит и развратно разводит ноги. Эрик ухмыляется, довольный тем, что догадался сжать еврея у основания, а то тот, кажется, был готов уже кончить. - Ну-ну, тише, - грозит Картман и неожиданно для себя, склоняется над членом, проводя языком от основания к головке. Изначально Эрик и не планировал брать в рот у еврея. План был такой: заставить сосать себе, вылизывать яйца, а потом вытрахать. Разве тот кто доминирует берет в рот? Картман видел, конечно, такое в порнушке, но для себя уяснил - его доминирование будет полным - все лизания и обсасывания - для течных сучек вроде Кайла. Но мало ли что там в плане, Эрик делает как хочет. А сейчас ему до беспамятства хочется облизать еврейский член. Чтобы услышать, наконец, этот жалобный скулёж, чтобы Брофловски вот так вот задергался, завертелся, начал бесстыдно толкаться бедрами, в то время как сам Картман намертво пригвоздил запястья Кайла своими руками к кровати. - Картман...Картман...пожалуйста... - изнывал Брофловски. Он и правда чуть не кончил, почувствовав прикосновение к себе, а тут еще и эта пытка. Нет, всё же Картман ебанный садист. Кайл всегда это говорил - педик и садист. - О чем меня просит моя шлюшка? - грубым голосом отозвался Картман, решив показать еще раз, что то, что Эрику нравится водить языком по еврейскому нежному обрезанному члену, не делает его менее доминирующим. - Ну возьми... - тянет Кайл, дергая руками. Он бы тут же схватил Картмана за волосы, вжимая в свой пах, если бы не эта мертвая хватка на запястьях. - А ты заслужил это, грязный еврей? Разве плохие сучки получают подарки от папочки? - продолжал уверенно говорить Картман. Кажется на этот миг забыв все проблемы. Слишком прекрасно выглядел сейчас растрепанный запыхавшийся Кайл. - Я буду хорошим... - пытается заверить Брофловски и это первый раз, когда Кайл не только не возражает против обращений "сучка" и "шлюшка", а даже соглашается. - Я должен тебе поверить? - непреклонно гнёт своё Картман. - Я...правда. Обещаю. Картман, я обещаю, - дергается еврей, капризно хмуря брови и от одного этого вида Картман чувствует, как его собственный член дергается, совсем туго натягивая штаны. - Скажи это Кайл. Какой сучкой ты будешь? Что ты сделаешь для своего Хозяина? Как отблагодаришь за его щедрость? - хрипло нашептывает Картман, не в силах сдержать признаки настолько явного перевозбуждения. - Я...я буду...блять...Я буду самой послушной шлюшкой, Картман. Я сделаю все, что попросишь, - уже по одной этой фразе было ясно, насколько отключился у еврея мозг и теперь он думал одним лишь членом. Это должно было быть табу под номером один: никогда не говори Картману "всё что попросишь". - Как ты меня назвал? Кайл теряется на минуту, пытаясь вспомнить свои слова: - Ка... - Брофловски затихает, - Мой Господин... - шепотом выдает Кайл. - Так-то лучше, сучка. Картман, поцеловав низ живота еврея, опускается и вбирает в рот его член. Он перехватывает в кольцо яйца Кайла, не позволяя тому сойти с дистанции так быстро. Он делает пару движений головой, но чувствует, как собственный член уже чуть ли не сгорает от нетерпения. Картман отрывается. Кайл всхлипывает и стонет: - Картман! Блять, ну Картман! Кайл получает шлепок по уже покрасневшей ягодице и всхлипывает: - Мой Господин. - Так-то лучше, шлюха. Картман возвращается к губам Кайла и прикусывает нижнюю. Руки Кайла снова стремятся к паху Картмана, но Эрик не дает. - Ну почему? - капризно выдает Брофловски и Картман понимает, что Брофловски до безумия жаждет увидеть его член, почувствовать его. Он распрямляется, тянет еврея за руку на себя и подцепляет футболку, которая уже была задрана к самому подбородку, но меняется в лице и хмыкает: - Вставай... - он поднимает еврея с кровати и свободная футболка тут же опускается вниз, скрывая Кайла до бедер. - Встань на колени и сними её. Для своего Господина, - командует Эрик и Кайл, встретившись с этим уверенным взглядом, во второй раз за эту ночь не решается дерзить. Он послушно опускается и легким движением снимает последнюю, скрывающую его ткань. Теперь Эрик смотрит сверху вниз. Такую сцену он представлял себе не раз и аж дыхание перехватывает, когда в глазах покоренного еврея все еще блестят нотки неповиновения. - Хорошая девочка... Кайл скрипит зубами, в одно мгновение застыдившись своего положения, своего беспрекословного повиновения и такого обращения к себе. - Ну-ну. Кто-то минуту назад уверял меня, что сделает всё правильно. Ты же не хочешь, чтобы твой первый раз был очень болезненным? - С чего ты взял, что это мой первый раз? - бравадится Кайл, но не поднимает взгляда, сразу же перечеркивая свои слова. Картман ухмыляется и поднимает его за подбородок: - Уж я-то знаю, дорогой мой Кайл. Я слежу за каждым твоим шагом, за каждым взглядом, ты мой маленький девственник, - так, возможно, Картман перегнул палку, выставив себя каким-то крипи-маньяком, но Брофловски, кажется, и ухом не повел. Как сидел, уткнувшись взглядом в пол, так и сидит, кусая свои блядские губы. Картман поглаживает его по щеке и тот, видимо собрав все своими силы, поднимает свой дерзкий взгляд в ответ. То, что происходит дальше, выбивает весь воздух из легких Эрика. - Я хочу обсосать твои яйца, - дерзко выплевывает Кайл и его щеки заливает стыдливый румянец. Что, Кайл? Дерзости до конца не хватило? Однако Брофловски держится и не отводит взгляд. Картман стоит, ошарашенный рвением Кайла и на секунду выходит из роли самоуверенного доминанта, позволяя девятилетнему Эрику внутри себя взять верх над собой на пару мгновений и издает стон блаженства: - Ты хочешь обсосать мои яйца, Кхааайл? - Да. Я хочу взять их в рот и сосать, - в том же тоне, что и до этого отвечает Брофловски и в довершение всего, еще медленно скользит языком по своим губам. Картман плюёт на всё. Точнее, он просто забывается. Он проводит ладонью по щеке Кайла и отвечает: - Папочка тебе разрешает... Кайла не стоит просить дважды. Он подхватывает слегка подрагивающими от возбуждения пальцами резинку от штанов, от трусов и резко дергает вниз, спуская их до ступней. Картман даже сейчас не забывает о своей маленькой проблеме, но заносчиво задирает подбородок, собираясь в любое время накинуться в ответ. Но ничего не происходит. Кайл спешит так, будто сейчас у него отнимут то, что он так долго просил и тут же опускает руку на член, прижимается к нему щекой и ластится к нему с каким-то животным желанием. Он обтирается о весь пах Эрика, потом отстраняется и начинает с интересом изучать непривычный для него член. Он проводит рукой, смотря как крайняя плоть скрывает головку, затем опускает вниз, поднимая взгляд на напряженного Картмана: - Никогда не трогал необрезанных, - поясняет Кайл, и Картман облегченно вздыхает. Картману с какой-то параноидальной маньячностью надо было знать, что его Кайл чист. Единственное опасение вызывал Марш. Ну вдруг было что-то? Но то, как изучает его Кайл вселяло уверенность. Это самый первый его раз. - Еще будет время насмотреться, - хрипит Картман, - а сейчас, Кайл... соси мои яйца, - выдыхает Картман до боли знакомую фразу, которая слетает с языка чуть ли не каждый день. Сейчас наступит конец света, начнётся новое время, сейчас настанет тот момент, от которого начнут считать потомки. Точка не возврата. Кайл приоткрывает рот, его язык слегка впереди, прикрывает нижний ряд зубов, и Кайл прикасается к одному из яичек языком, затем верхней губой и потом вбирает в рот. Картман запракидывает голову и стонет. Сейчас он увидел то, о чем мечтал всю свою жизнь, с гребанных младших классов. Брофловски сам стонет и Картман ощущает яйцами легкую вибрацию: - Кххааааайййаааалл... - Картман сам сжимает себя у основания, лишь бы не выйти из игры так быстро. Брофловски обхватывает губами оба и сосёт - сосёт - сосёт. Эти моменты кажутся бесконечностью, Картман сам не заметил, как схватил еврея за его рыжие кудри, заставляя заглотнуть еще больше. Кайл опускает руку на свой член и сжимает себя, оглаживая влажную чувствительную головку. Картман забывается, он сейчас на седьмом небе от счастья: - Кхааайл...Кхххаааял... - Картман скользит рукой по члену. Брофловски стонет. Это ни с чем не сравнимые, захватывающие ощущения, и Картман понимает, что не может просто остановиться. Он уже на краю. Кайл губами чувствует, как яйца Картмана поджимаются и тот кончает, выдрачивая себя. Сперма попадает ему на живот, руку и немного на Кайла и тот, даже не заботясь, чтобы вытереться, продолжает остервенело работать рукой, доводя до разрядки себя. Через пару движений кончает и Кайл, прикрывая головку рукой, чтобы не брызнуть спермой куда-то еще. Кайл упирается спиной о кровать и смотрит на руку, думая, чем бы вытереться. Потом, забив на все, берет скинутую им же самим футболку и вытирает об неё. Он переводит дух, совсем забыв, что на щеке и возле уголка губ он все еще в сперме Картмана. Картман стоит, осматривая еврея. Тот был слишком красивым, когда кончал. Такого быть не может, будто картинка из журнала, будто постановочный порно-фильм. Эрик садится напротив еврея и перехватывает его взгляд. Надо понять какие эмоции сейчас у них преобладают. Кайл расслабленно улыбается и облизывает губы, тут же мазнув кончиком языка по капле спермы. Кайл смеётся и Картман ухмыляется. Он берет многострадальную футболку Кайла и чистым концом, заботливо обтирает лицо еврея, потом и себя. - Кхм... - Эрик комкает ткань и отбрасывает, за ухмылкой, скрывая своё смущение, - тебе понравилось? - Да, - выдыхает Кайл и прикрывает глаза, запрокинув голову. Некоторое время длится тишина, но Кайл поднимает руку и двумя пальцами стучит себя по шее, показывая куда, и Картман довольно наклоняется, опираясь руками о край кровати, по бокам от головы Брофловски и страстно целует чувствительное местечко на шее довольного еврея.