Вечность

До этого мгновения Кларк считала, что знает, что такое боль. Все началось много лет назад на Ковчеге, когда она и Уэллс, забравшись в технический отсек корабля, нечаянно задели какие-то ящики, и один из них упал прямо ей на руку, больно расцарапав запястье. Им было по одиннадцать лет, и дико напуганный Уэллс довел Кларк до медицинского отсека ее матери. Тогда рука болела просто ужасно, и, казалось, что хуже этого ничего не будет. Мать быстро остановила кровотечение, их родители устроили друзьям хорошую взбучку, а шрам со временем исчез. Это было первое знакомство Кларк Гриффин с болью. Кларк считает, что теперь знает, что такое боль. Когда с отстраненным выражением на лице наблюдает, как Финн, которого она целовала и обнимала несколько часов назад, которому дарила нежность и ласку, бросается к брюнетке, только что приземлившейся с неба. На лице той — счастье и облегчение, на лице Финна — недоумение, смешанное с радостью. Они вместе, они пара и они счастливы здесь и сейчас. А Кларк… Кларк действительно, просто попалась под руку. И сейчас кажется, что внутри все замерло, заледенело, и больно дышать, хочется побежать следом, схватить парня за руку и кричать на него, кричать, говорить как маленький ребенок «а как же я? Я же влюбилась в тебя? Я же поверила тебе?» Но она молча идет за ними следом, начиная решать насущные вопросы, важные дела, отодвигая свою душевную боль в сторону. Больнее точно быть не может. Знакомая мысль пробирается в сознание, когда Кларк идет с кровью Финна на своих руках обратно в лагерь Небесных людей. Она убила Финна, свою первую любовь, свою надежду в новом мире после приземления, своего друга. Она убила человека. Хладнокровно засунула нож прямо в его бьющееся и горячее сердце и чувствовала, как жизнь уходит из такого родного и знакомого тела. И никакие мысли о том, что она спасла Финна от долгих часов страданий и мучений, не помогают. Это была точка невозврата, грань, перешагнув которую, она больше не сможет вернуться. Знание боли в ее жизни, в ее сердце и чувствах усиливается до максимума, когда Кларк и Беллами видят тела всех этих людей. Это дети, женщины, старики, мужчины, которых они только что убили, хладнокровно убили, сделав выбор. И сейчас Кларк начинает чувствовать, что это был неправильный выбор. Смерть преследует ее, ее друзей, всех ребят с самого момента высадки Сотни на Землю, и лучше не становится. А сейчас Кларк трясет, трясет от ужаса и осознания того факта, что они только что натворили. Она чудовище. И ей не место здесь. Кларк понимает, что не сможет это пережить, когда Беллами просит ее пойти внутрь. Его глаза кричат о многом, о сожалении, о прощении, о мольбе и о том, что она давно хотела в них увидеть — о любви. О надежде, о вере, о будущем, которое, возможно, когда-то все-таки и наступит… Но она больше не может. Беллами сильный, он справится, а она нет. Будет только тянуть его на дно, не давая идти вперед и искупать свои грехи. Их грехи. Беллами точно справится… И Кларк уходит. Ей дико больно, но слова, которые она ему говорит на прощание… Она действительно в них верит, в эти слова, в новую встречу когда-нибудь в будущем. А сейчас ей просто нужно время и пространство. В этот раз она ловит себя на мысли, что уже привыкла к боли. Но есть еще один вид боли… Которую она может испытать сейчас, наблюдая за тем, как Беллами и Онтари целуются в сторонке от праздника в лагере Небесных людей. История, которая привела их сюда, началась несколько недель назад. Месяцы Кларк бродила по лесам, затем оказалась в плену у Ледяной нации, с помощью Лексы вернулась в Полис, но в столице произошел переворот, и Командующую убили. На ее место был назначен неизвестный мужчина, а его дочь — Онтари — первым делом отправилась с делегацией к Небесному народу с целью заключения долгосрочного мирного союза. Беллами и Онтари. Оба такие красивые, сильные, умные. Два новых лидера, взявшие судьбу своих народов в свои руки, и ведущие тех вперед к новой жизни. По возвращении к ее народу Кларк сначала казалось, что все нормально. Что Беллами простил, понял ее поступок, ее чувства, эмоции и мотивы, понял, почему она ушла. И понял, почему она вернулась. Потому что теперь готова быть с ним, потому что справилась с болью самостоятельно, и теперь могла давать ему и всем остальным только хорошие и светлые чувства, эмоции. И теперь могла дать ему любовь. Как же она ошибалась… В первое время все было довольно хаотичным, так как нужно было избавиться от новой возможной ядерной войны и последующей за ней катастрофы. Все работали, объединившись в единое целое, позабыв распри и проблемы, ища общее решение. Кларк стало казаться, что все позади, она вернулась — и люди приняли ее обратно, Беллами ее простил и теперь все будет по-другому. Все и стало по-другому. На общем с Землянами празднике после победы над Айли и возвращением домой Мерфи со всей спасательной миссией, Кларк чувствовала себя маленькой девочкой. Она хотела подойти к Беллами, сказать о своих чувствах, поговорить и наконец-то, позволить себе быть счастливой. Но вместо этого она наблюдает, как Беллами и Онтари делают совместное заявление. Заявление о союзе, который нужно скрепить браком. Браком двух лидеров. И уже давно решено, кто это будет. И Беллами выглядит счастливым, когда улыбается своей будущей жене, целуя ту в щеку и объявляя о дате церемонии. А Кларк кажется, что она умерла. Вот, что такое настоящая боль — когда не хочется дышать. Когда не хочется делать следующий вдох, чтобы жить дальше ради кого-то или ради чего-то. И наблюдать как счастье, о котором ты всегда мечтала и к которому почти уже смогла прикоснуться, исчезает, выскальзывает из твоих рук. Это конец. Позже она подкарауливает Беллами одного в палатке. Он оборачивается и смотрит на нее с интересом. Не более того. — Кларк? Все нормально? Что-то случилось? — озабоченно спрашивает он, стаскивая с себя плащ. — Да. Нет. То есть… Я просто хотела поговорить с тобой. — Конечно, — жестом предлагает ей присесть на стул, а сам подходит к столу напротив, — что случилось? Впервые в жизни страх сковал ей язык и Кларк Гриффин не знает, что сказать дальше. И она решает сказать правду: — Я люблю тебя. И молчит. Ловит его потрясенный взгляд, которым он уставился на девушку, стоящую напротив. Молчание длится около пяти минут. — Ты опоздала. Это звучит не жестко, не обидно, не больно. Это звучит равнодушно. Фраза Беллами, которую он только что сказал, уничтожила все то, ради чего она и возвращалась, ради чего все это и было задумано. — Беллами, я… — начинает она, и сама останавливается, потому что не знает, что теперь говорить. Попросить прощение? Рассказать, как и когда это поняла? Попросить выслушать ее жалкие оправдания? — Ты думаешь, я не любил тебя? — вдруг тихим голосом начинает Беллами, стоя прямо напротив нее, — не хотел любить тебя? Оберегать, заботиться, переживать все то, что мы сделали — вместе? Я бы пошел в ад за тобой, и я пошел, когда ты мне сказала пойти на эту проклятую гору! Я рисковал своей жизнью, я доверял тебе. А ты ушла. Я думал, что когда все это закончится, то скажу тебе все, что чувствую, и ты поймешь. И мы… Что у нас будет будущее. — А теперь? — Кларк ненавидит то, каким жалким звучит ее голос, но ей просто надо знать. — А теперь уже ничего. Я ждал тебя, думал, что ты вот-вот вернешься. — Ты простил меня? — Да. И вот теперь точно это конец. Потому что прощение от него означает высшую степень равнодушия. Это значит, что он полностью отпустил ситуацию и пошел дальше. Смотрит в будущее, где больше нет ее. Кларк ведь знала, что Беллами сильный, что он справится. Так и случилось. Она встает, чуть дыша, и задает еще один вопрос: — Ты любишь ее? — Лучше тебе не знать ответ на этот вопрос, Кларк, — тихо говорит Беллами и смотрит ей прямо в глаза. Значит «да». Все. — Я рада за вас, — лжет она и еще на одну долю секунды вглядывается в его лицо, такое родное и знакомое. Нужно постараться запомнить эти чудесные веснушки, эти интенсивно смотрящие карие глаза, эти спадающие на лоб кудри и плотно сжатые губы. А потом Кларк резко разворачивается и идет из палатки. Слезы застилают дорогу, и она начинает бежать. Бежит на другой конец лагеря и падает на землю, задыхаясь от рыданий. Сквозь шум праздника, радостные крики людей никто не слышит, как она умирает здесь заживо. Опоздала, она опоздала! Как? Зачем? Почему? И самое страшное, что Кларк понимает, что сама виновата. Лежа здесь, на траве возле ограды, она знает, что это только ее ошибка. Дикая боль заполняет все внутренности от мыслей, что Беллами будет целовать Онтари по вечерам, любить ее, заведет с ней ребенка… Она лежит там несколько часов, глядя на ночное небо, усыпанное звездами. Такое красивое, мрачное и неизвестное. Когда они жили среди этих звезд, то все казалось таким простым и понятным. А теперь она лежит на той самой земле, о которой все так долго мечтали, и мечтает вернуться в Небо. Глубоко ночью Кларк встает с земли и идет в свою палатку. Переодевается, собирает рюкзак. Быть здесь и смотреть на его счастье — невыносимо. Затем пробирается в медицинский отсек, пишет матери прощальное письмо, не объясняя причины своего ухода. Прощаться нет сил, нужно бежать прямо сейчас, пока она может еще дышать. Возможно, это судьба, вдруг приходит Кларк в голову, когда она ранним-ранним утром покидает лагерь Джаха во второй раз. Это была ее судьба — спуститься на землю с небес, но затем покинуть свой народ и стать кем-то другим. Так было предначертано именно ей и сейчас она следует своей судьбе. Она уговаривает себя, что Беллами будет счастлив, и она будет радоваться за него. И это была его судьба — спуститься с Небес, стать истинным лидером своего народа и жениться на красивой землянке, заключив самый важный союз в истории своих народов. Их собственные судьбы просто коснулись друг друга на короткое время, но так и не переплелись. И Кларк осталось только найти свое место в этом мире, держа боль от потери Беллами в глубине своего сердца целую вечность.