настоящие

Вся излишняя сдержанность Юнги идет куда подальше, когда пухлые губы касаются его шеи, а руки держат цепко. Мысли улетучиваются, остаётся только ощущение тяжёлого дыхания чуть ниже уха, разносящего разряды по телу и приглушенное «Шуга — хен…» Чимин зажимает его везде, где может. Он сильнее, он ловчее, а Юнги не против. Он поддаётся. Ему тоже хочется. Хочется быть центром вселенной. Чимин всегда делает так, чтоб все установки по отношению к нему были аннулированы. Он знает на что надавить, чтоб все «нет» превратились в «да», а скрывающие настоящую сущность Юнги эмоции — стерлись. У Шуги, кажется, тахикардия раз за разом, и это почти нереально, он слышит удары своего сердца где-то в черепной коробке; Чимин касается его везде, он, госпадибоже, невозможный, от него слишком сложно отказаться. Чимин, точно зверь, держит так крепко, и у Юнги складывается впечатление, что он сломается в его руках. Но он зависим, от всего этого и от тягучего «ты мой» на ушко. И Шуга понимает его собственнические чувства, потому что они ровно такие же и у него самого. Он шипит и вцепляется в волосы на затылке Чимина, приближая его лицо к себе, и чуть ли не рычит в его губы. А после изучает его рот языком, прижимая неимоверно близко. Юнги нравятся горячие поцелуи обалденных губ, он кайфует и может даже отпустить парочку комментариев по заданной теме: «обожаю твои блядские губы, твоюмать», а Чимин пользуется этим сполна, он слишком не управляем, и что немаловажно — сообразителен. Упивается тем, что может предоставить своему хену и знает, что тот в долгу не останется. Ему нравится смотреть, нравится покрывать чувствительную кожу поцелуями, нравятся пальцы в волосах, нравятся места, где они могут быть вместе. Ему нравится Юнги. Шуга откровенно млеет от пальцев под футболкой, от шепота каких-то сбивчивых словосочетаний, слетающих с чиминовых губ, от близости. Ему хочется больше, насыщенней и совсем потонуть в этом вот всем. У Чимина свои причуды. И его «пожалуйста, хен», которое он судорожно шепчет, умоляя, потому что стоит так, что уже почти больно, Мин понимает. Чимин тащится от пальцев Юнги на своём члене. Он чуть ли не кончает, потому что ладони, да и в общем-то его руки, как смысл жизни. Его действительно кроет, а обладатель этих рук так потрясно надрачивает ему, кажется, лучше быть не может, и он толкается в кулак, выстанывая красивое «хёёон…», и все — таки изливается. Разгоряченный, похотливый, возбуждённый это все — Пак Чимин. Юнги скользит большим пальцем по головке красивого чиминовского члена, а после слизывает с пальцев белесую субстанцию. Чимин облизывается, ему хочется съесть всего Шугу, чтоб запомнить его таким. Но он лишь целует глубоко и чувствует свой собственный вкус, и это совсем охуенно. Целовать так, чтоб на подкорке отпечаталось, кусать губы, совсем слетать с катушек, именно то, что может их описать. Чимин чувствует чужой член, упирающийся ему в бедро и искренне недоумевает, как он все ещё держится, чтоб не порвать к чертям и так драные джинсы Юнги, и его ведёт от того, как долго Юнги может терпеть. А Мин на грани, и он считает чиминовы доли секунды, до того, как опустит его на колени. Но тот, чувствуя, опускается сам. Перед глазами все плывет, потому что это запредельно. Язык, губы и мокрый, горячий рот это слишком хорошо. Чимин всегда делает все так, чтоб в следующие разы хотелось больше. Его язык везде. Скользит, проходится по уздечке, головке и хочется орать от того, как это офигительно. Ладонь ложится на макушку, а пальцы зарываются в волосы. Юнги не знает, сколько в нем еще терпимости, когда Чимин берёт полностью, заглатывает, и головка упирается в заднюю стенку его горла. Рука Юнги не смеет даже направлять, потому что Чимин знает как. И его губы делают так чертовски невозможно и крышесносно, что в этом совсем нет необходимости. Шуга кончает и это оглушительный его оргазм. А Чимин вылизывает его до последней капли. И это вообще, блять. Сил никаких, а улыбки бешеные. Это подстегивает. Чимин поднимается, почти даже приводит их обоих в порядок, если можно это так назвать, и целует, совсем уж как он не умеет. Больно сладко и томительно, как впервые. Юнги понимает, почему с ним хочется не сдерживаться… чтобы после ловить взгляд прищуренных глаз и получать эти благодарственные поцелуи.