"Детка, прости!"

Услышав с улицы шум мотора, Дин Винчестер мигом вскочил с видавшего виды кресла. Признаться, сердце его пропустило удар, а во рту пересохло. Пришлось нервно облизать губы и с трудом удержаться от того, чтобы не ринуться за дверь. Нет, нужно себя контролировать. Последние события и так здорово подкосили его выдержку и истрепали многострадальные нервы. Он наболтал больше положенного, чтобы спасти одного ангела от беды, в которую пернатый вляпался. Все его далеко нетипичные диновинчестеровские «кончай нести этот бред, ты мне нужен, Кас», «мы семья, ты, придурок», и финальное объятие на десерт видели как Сэмми, так и Бобби. И так косятся с сочувствующим видом, а то и как-то... не так. Подозрительно, в общем. Кастиэль, слава Богу, и причём в самом буквальном смысле, больше не вместилище для монстрячих душ. Добрый папочка вернулся, очень вовремя, надрал зарвавшемуся сынку уши и забрал домой – на Небеса со всеми потрохами. Даже вессель не оставил. Кастиэль только и успел пробормотать извинения куда-то в шею охотнику, осторожно тронуть за плечи своими изящными ладонями, глянуть пронзительно и виновато - как растаял в воздухе. И даже крылышками не прошелестел. Был и нету. И с тех пор прошло уже больше недели. О Касе ничего не было слышно, и это злило. Неужели трудно сообщить, что его пернатая задница находится в добром здравии? Между прочим, мог бы и о здоровье тех, кто его спасти пытался побеспокоиться. Если ангела самого, конечно, не посадили под домашний арест... Дину было тошно ничего не делать. После того, как Чистилище закрыли, стало как-то очень уж тихо. Никаких тебе дел, неприятностей, звонков ни на один из телефонов Сингера. Даже Кроули не почтил визитом, а мог бы. Короче, тоска зелёная. Вдобавок, его любимая была больше не с ним. Нет, какая ещё Лиза? О женщине, с которой он прожил целый год, Дин регулярно вспоминал, но чувствовал скорее вину, чем нежность. Любимицей и верной подругой всегда была Импала. Его единственная женщина, которая была всегда верна, и ни разу не предавала, сейчас проходила капитальный ремонт. Падение колесами кверху очень помяло Шевроле. Слава яйцам, знакомыми всё того же Бобби Боженька не обделил, и один «толковый мужик, мастер своего дела» взялся за реставрацию убитой тачки. По настоянию старого охотника, к оному процессу сам Дин не имел никакого отношения. «Будет как новенькая. Если ты, герой хренов, не будешь лезть. Понятно? Не то самого на капремонт отправлю». По мнению Бобби, Дина стоило запереть на недельку в многострадальном бункере, чтобы перестал бурчать и кидаться на всех, кто пытался быть с ним дружелюбным. Старший из братьев Винчестеров просто кис в Южной Дакоте, слонялся по домику Сингера и злился. На старого хозяина этого самого домика, потому что он во всём был прав; на Сэмми, который умотал к какой-то (наверняка!) симпатичной женщине-медиуму, обещавшей помочь с восстановлением целостности рассудка. На себя, за безделье. И ещё на Кастиэля. За всё хорошее. Стоит ли говорить, что столь знакомый шум двигателя старого форда Бобби, мигом привёл мрачного мужчину в трепетно-взволнованное состояние? Он переменно ждал услышать то этот самый шум, то шелест невидимых крыльев, но о последнем забыл, едва услышал-таки первое. Но не всё сразу. Дин мялся на пороге, когда входная дверь открылась, и оценивший «мальчишеское нетерпение» Сингер, бросил ему звякнувшие ключи, и ворчливо сообщил, что «всё пучком». Старый охотник что-то ещё говорил ему вслед, но Дин почти не слушал, спеша к своей детке, поэтому когда он оказался за пределами дома, то немногое, что влетело в уши, успело оттуда благополучно вылететь. Вот она. Его малышка. Стоит себе целая и невредимая, будто ничего с ней и не случалось. Дин замер в нескольких шагах, взволновано вздохнул и пробормотал почти с благоговением: - Наконец ты здесь. Я соскучился. Детка, прости меня, просто прости меня, пожалуйста! Импала ответила звенящей тишиной, в которой можно было просто любоваться её черными боками, чистыми окнами в которых сейчас отражались бегущие по небу облака, отчего прозрачное стекло казалось тонированным. Да, говорить с собственной машиной, пока никто не видит, может, привычка не самая нормальная, но кому какое дело? Кто не знает, тот отдыхает, как говорится. Бобби вот знает, что Дину нужно время побыть с ней наедине, а Сэмми так вообще не в этом штате. Можно просто насладиться сладким моментом встречи после долгой разлуки. Ведь его детка была с ним всегда. С самого детства. Он научился водить очень рано, он любил её, с трепетом сжимал руль обеими руками, гладил приборную панель кончиками пальцев, пока отец был занят разговором через открытое окно. А потом получил её в полное и безраздельное пользование. Она принадлежала ему, а он любил её, как любят отчий дом, как любят звуки родного голоса, зовущего тебя по имени. - Ты не отвечай, - ворчливо добавил Винчестер, и облизнул губы, слушая, как шумит ветер в тишине, как омывает блестящие бока Импалы, как солнце отражается в полированных дисках, и запах машинного масла – свежего, как говорится, только-только со сковороды, щекочет ноздри, отвыкшие вдыхать этот дивный коктейль ароматов. Резина. Железо, нагретое солнцем. Масло и бензин. А внутри... Кожаные сидения, на которых – Бобби обещал – поменяли истрепанную обивку. Тонкий аромат салона хотелось вдохнуть полной грудью, повернуть ключ зажигания, вдавить в пол педаль, вывернуть ручку проигрывателя на полную мощь, и укатить в никуда, оставив после них двоих только облако пыли, поднятой колесами. Только дорога, грохочущая музыка и ветер в открытое окно, треплющий ёжик коротких волос. Дин сглотнул, подходя ближе и улыбаясь. Уверенная рука коснулась капота, провела по теплому железу почти нежно. Ничто не могло испортить момент, даже ехидное сэмово «Может, оставить вас наедине?» Шлёпнув ладонью по блестящей в солнечных лучах фаре, Дин снова заговорил потеплевшим голосом: – Вот он, мой личный рай. Ты снова со мной. Никто нас не разлучит, слышишь? Никогда. Обещаю. Никакой долбанный Бог, никакие долбанные демоны, хоть вместе взятые. Теперь мы будем вместе... Ты ведь знаешь, что я люблю тебя... Столь пылкое признание было прервано удивленным вдохом. Дин вздрогнул и поднял глаза. Окно Импалы было открыто наполовину, и из-за стекла на него взирали изумленные, широко распахнутые глазища цвета весеннего ясного неба. Винчестер замер. - Кас... Даже не вопрос. Даже не удивление. Просто имя, произнесённое на выдохе. Лицо Дина ещё не успело утратить нежное выражение, с которым он вёл монолог с молчаливой собеседницей. Кто же знал, что слушателей тут оказалось двое? - Дин... Тепло. Неверие. А потом немного неуверенное, но очень нежное: - Я... тоже это чувствую, Дин. - Ты... чё? Чувак... это... «Очешуеть...» Ангел почти никогда не понимает, что к чему. Он не знает, что Дин способен вести монологи с машиной и признаваться ей в любви. Он слышит то, что хочет слышать. Но – чёрт возьми! – слова брать назад совсем не хотелось. И объяснять комизм ситуации тоже. Потому что Дину не смешно. Дину легко, будто только что перестала ныть давняя рана. Будто занозу достали из пальца, и она перестала колоться и вынуждать его быть резким. Если разобраться, Кас – та ещё заноза... А в голове, после тихого признания, звенит полная, абсолютная тишина. Будто он оглох. Будто ему просто померещилось, или он спит. А сейчас произошло что-то настолько нереальное, что пора бы и проснуться, ведь сознание столкнулось с тем, чего быть просто не может. Исповедь Дина Винчестера удалась на славу! Охотник облизнул снова пересохшие губы, открыл рот, но не нашёл что сказать. Вот он, Кастиэль. В своём расхристанном бежевом тренче, со сбитым набок идиотским синим галстуком. И с тем самым, прежним выражением в горящих глазах. Смотрит ласково. Чувствует. Он тоже чувствует... погодите-ка! Что значит, «тоже»?! Что он там сказал? Будем вместе. Обещаю. Вместе. Люблю... Что ж, хлопанья крыльев, может, и не было, но зато повторять два раза не придётся, уже для ангела. Хотя нет, ангелу бы он ни за что не признался вот так, в лоб. И такими сопливыми словами. Фу, подумать противно! Ну ладно, не совсем противно, ведь Кас... Кас всё поймёт как надо, так? То ничего, то всё и сразу. Смотри, Винчестер, не лопни... - Ядрен батон! – раздалось сзади, и оба – Дин и Кастиэль вздрогнули, разрывая дрожащую нить взаимного взгляда, что сейчас накалилась как никогда раньше. - Ты хоть бы дослушал, твою дивизию! Бобби остановился в паре шагов, глядя, как Дин срывается с места, резко открывает дверцу Импалы и велит ангелу вылезать. Зоркие глаза прищурились под неизменным козырьком засаленной кепки. На секунду, всего на секунду Дину хотелось спросить, не о Касе ли хотел Сингер предупредить его, но он промолчал, глядя в растерянные синие глаза напротив. Бобби же задал вопрос, из которого стало ясно – старик понятия не имел о появлении ангела: – Кас? Ты-то тут откуда? - Я поговорить пришёл, - пробормотал тот, даже не поворачиваясь к Сингеру. И смотрел, смотрел, прямо в душу. - Явился, значит. Ну, ждали. Рады. Хоть и треснуть тебе очень хочется... Сынок, тебе новый двигатель поставили, - через паузу сообщил Бобби, переводя внимательный взгляд с одного на другого, и Дин ожил. Подмигнул Кастиэлю, обошёл Импалу, плюхнулся на водительское сидение и велел пернатому: - Прыгай! Дважды повторять не пришлось. Ангел оказался на переднем сидении раньше, чем Бобби открыл рот, чтобы возмутиться отсутствием манер у обоих. - Мы... поговорить, - сообщил голос Дина через открытое окно. Потом - короткий взмах руки над крышей. Зарычал новенький двигатель. Импала, поднимая колёсами облако пыли, выкатила со двора. Бобби постоял какое-то время, глядя им вслед, потом хмыкнул, покачал головой, и глубокомысленно произнёс: - Придурки.