Часть 1
19 ноября 2015 г. в 01:56
Я не знаю, как тебе помочь. Я не врач. Не медбрат. Даже на уроках я ничего не узнал об оказании первой помощи, потому что всё время спал на них или непрерывно трепался. С тобой.
Мои руки дрожат не потому, что мне тяжело держать тебя. Даже не потому, что на улице сейчас перевалило за -10, а я укутал тебя в свой пуховик. Ты и сам понимаешь не хуже меня, почему мы трясёмся на пару. Мне страшно.
Ты не улыбаешься тоскливо и не произносишь длинные прощальные речи. Не просишь отомстить за тебя. Не пытаешься утешить. Просто держишь меня за руку, сжимаешь её так, будто только благодаря ей твоё сердце ещё бьётся. Бьётся в унисон с моим. Я не слышу его. Я просто хочу в это верить.
Ты не можешь об этом сказать, но тебе безумно больно, и я знаю, знаю, но ничего не могу сделать. Хоть я и пытаюсь не плакать, стирая слёзы с твоего лица, но даже это не подвластно моей воле. Ведь я просто человек.
Я говорил тебе, я предупреждал, что это бессмысленно. Что никакие споры не стоят того, чтобы калечиться из-за них. Но ты назвал меня слабаком и трусом. Скажи, что мы могли - безоружные и глупые, - вдвоём против семерых? Конечно же, ты знал. Ничего.
Ты знал, но пришел. Пришел туда, куда они сказали, когда они сказали, но не один - ты привёл меня, чтобы я мог видеть твой невозможный триумф. И чтобы я видел теперь, как ты, истекая кровью, пытаешься взглядом извиниться передо мной за то, что облажался. Успокойся. Я повторил это слово уже, наверное, тысячу раз. Успокойся, пожалуйста. Не трать оставшееся время на страх, которого не было раньше. Для меня ты всё равно самый лучший.
Я вызвал скорую. Вызвал полицию. Успел до того, как разрядился мой долбанный сотовый. Я не из тех, кто впадает в ступор в экстренных ситуациях. Но наша ситуация не экстренная. Она безвыходная. Безвыходная! Я всегда боялся этого слова. Боюсь и сейчас, потому что, прижимая тебя к своей груди, я знаю - скорая не успеет. Поблизости нет больниц. На просёлочной дороге пусто. У меня нет никакого транспорта. Поэтому я не успею тоже.
Я зажимаю твою сонную артерию пальцами, пытаясь хоть что-то исправить. Питаю эту бессмысленную надежду на то, что кто-нибудь всё-таки услышит мои вопли. Кто-нибудь придёт на помощь. Но никого нет, а ты потерял слишком много крови. Я ведь говорил тебе беречь шею. Идиот.
Ты всегда был вспыльчивым, даже если дело касалось сущей ерунды. На этот раз тоже. Умереть ради защиты оскорблённой чести своего лучшего друга. И именно на моих руках. Как банально. Как глупо. Как прозаично.
Я не помню, сколько лет мы уже знакомы. Я сейчас не вспомнил бы и своего имени, если бы это хоть каплю волновало меня. Вся моя вселенная сжалась до размеров нас с тобой. До твоего слабеющего дыхания. До моего нарастающего отчаяния. До наших сцепленных рук.
Мне холодно рядом с тобой, но этот холод будет последним что-то значащим моментом во всей моей жизни. Я наклоняюсь к твоему лицу и целую тебя в лоб. Прошло уже пять минут. Невероятно много в твоём состоянии. Я не хочу знать, но этот вопрос висит над нами сухой и неумолимой неизбежностью. Сколько у нас осталось?
Ты не закрываешь глаза, и я не отвожу от них взгляд. Я нужен, и я буду рядом. Кроме меня никого нет вокруг. Тот, кто всадил нож в твоё горло, уже успел смыться вместе с остальными. Я постараюсь сделать так, чтобы их нашли. Так, чтобы они ответили за всё. Не ради тебя. Ради себя. А тебе будет уже совершенно всё равно, потому что ни ты, ни я не верим в Рай. Теперь я точно знаю. Убиенных не щадят.
Я знаю, ты думаешь, что умираешь на руках у своего лучшего друга, словно герой одного из этих дурацких мифов или глупых легенд, которые ты просто обожаешь. Уверен, ты даже счастлив, что здесь, сейчас, рядом с тобой именно я, а не кто-либо ещё. Ты всегда выбирал дружбу. Ты избаловал меня. И теперь ты сам виноват в том, что делаешь последние вдохи на руках у человека, давно переставшего быть твоим другом.
Я не скажу тебе этого. Не посмею отнять у тебя твою сладкую иллюзию ради своего эгоизма в любых его проявлениях: тяге ли к правде, желанию ли успеть сказать то, что годами мечтал. Не должен, поэтому не стану. Ты ещё дышишь, и сейчас я чувствую это настолько сильно, насколько многим не удастся почувствовать никогда. Так сильно это я смог почувствовать это только теперь, заглядывая в глаза твоей смерти. Твоя жизнь - это всё, что когда-либо было у меня.
Ты зажмуриваешься и что-то пытаешься сказать мне, но из твоего горла выходят только булькающие хрипы. Я отпускаю твою руку и зажимаю тебе рот. Молчи. Ты не должен говорить. Не должен оставить меня раньше, чем возможно.
Твоя холодеющая рука безвольно свешивается вниз, и я убираю ладонь от твоих окровавленных губ, чтобы снова сжать её. Не нужно. Ты сам поднимаешь руку и с трудом закидываешь на мой затылок, до боли сжимая мои волосы. Если бы я мог сделать это сейчас, я бы непременно разозлился. Отругал бы тебя за такую напрасную трату сил. Но я смотрю в твои всё ещё живые карие глаза, чувствую пульс под своими окровавленными пальцами, и не смею позволить другим чувствам испортить самое чистое, что я когда-либо испытывал.
Зачем ты тянешь мою голову на себя? Дурак, если ты хочешь прошептать что-то мне на ухо, не старайся. Я всё равно не разрешу тебе говорить. Слова - лишние. Слова убивают тебя. Но ты настойчивый, всегда таким был. Упёртый баран.
Прилагая все усилия, дёргаешь меня на себя, сжимая зубы от боли, издав протяжный стон. Я чувствую кровь на твоих губах своими. Чувствую, что твои губы всё ещё тёплые. Ужасно солёные. Дурманящие, мягкие, на нулевом расстоянии от моих. А в моей груди взрыв. Я и так был привязан к тебе всем своим существом. Скажи, зачем ты решил сделать нас одним целым?
Ты целуешь меня неуверенно, и я не пытаюсь напирать, чтобы не сделать самый сладкий и самый горький момент в моей жизни ещё более болезненным для тебя. Но почему? Почему ты такой дурак? Почему ты углубляешь поцелуй, отнимающий у тебя последние силы, почему нам не хватило взгляда глаза в глаза и руки сжатой в руке, как и положено лучшим друзьям?
Прошло уже семь минут. Я отсчитываю их. Считаю каждую секунду, перестаю быть человеком, меня больше нет, нет никакого существа. Есть только чистейшее чувство, существующее во времени. В каждой уходящей секунде. Я постепенно ухожу в прошлое, чтобы остаться в нём навсегда. С тобой.
В висках клокочет одно и тоже. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
- Я люблю тебя.
Не сразу понимаю, что это была не моя мысль. Ты сказал это одними губами, и я ответил тебе тем же, не отрываясь, не в силах отпустить.
Но я всего лишь человек, как и ты. Мы навсегда останемся в нашем прошлом, несмотря ни на что. Ни ты, ни я не верим в Рай. Мы верим друг в друга. Но сейчас ты даже не осознаёшь, что, взглянув твоей смерти в лицо, я умираю вместе с тобой.
Ты не дышишь. Твой пульс сошёл на нет. Я понимаю это. Но не могу принять. Сижу, сжав твоё тело в руках. Наконец понимаю, насколько на самом деле замёрз. Не чувствую пальцев на ногах. Тебя больше нет, а меня вместе с тобой.