-Рин-

«Больше не будет больно и плохо, Сегодня не кончится никогда…»*       Его голова лежит у неё на коленях.       — Всё закончилось. Тебе больше не нужно бороться. Теперь всё будет хорошо…       Её голос переходит в шёпот: наверное, Рин кажется, что Обито засыпает. Но он не спит.       Рин массирует ему голову, и Обито не понимает, как, когда он заслужил её руки. Её голос — то, чего ему не хватало много лет, — вот он, шурша, пробирается в подкорку, туда, где Обито бережно его хранил. «Это всего лишь я, — думает он. — Я не могу быть счастлив. Такой, как я…» Но вот Рин над ним склоняется и дышит ему в лицо: смеётся или шепчет… Обито оглушён своими мыслями, он не может разобрать её слов, но она говорит ему — и этого достаточно, чтобы ничто не казалось зря. У Обито больше нет сил, он истратил их, пока шёл к ней, он чувствует себя нищим: ему нечего ей подарить. Но она — и не нуждается, кажется… Она пытается подарить силы ему. Обито не заслужил, нет, это он должен, иначе — зачем он.       — Шшш… — Рин мокрым пальчиком гладит под его ресницами, и Обито запоздало понимает, почему тот мокрый. Ему стыдно. Он плакса, он размазня. Не таким он должен был найти Рин. Он не плакал много лет, да что же это… — Я с тобой. Тебе больше не нужно искать. Я всегда буду с тобой.       Вот оно. Обито знает, что это сон — иллюзия, всё что угодно, — так хорошо просто не бывает. Он не верит и какое-то время хочет разорвать безобразное гендзюцу и стереть в порошок того, кто такое посмел. Обито безотчётно скребёт воздух перед собой рукой, словно пробуя реальность на прочность. Реальность стоит, как прежде, нежит его руками Рин. Обито ещё не верит, но уже думает, что это, в конце концов, не так уж и плохо, это то, чего он всю жизнь хотел. Почему нет… Почему нет.       Можно просто попытаться.       — Рин… Присмотришь за мной? Я… без тебя… не справлюсь. Я больше никто без тебя. Прости мне это. Я постараюсь быть тебе нужным. Я старше, но я не умру раньше, я обещаю, и теперь я сдержу… Ты можешь мне верить. Ты знаешь?       — Тебе придётся постараться! — весело говорит Рин.       Обито доверяет ей, он всегда доверял, доверялся — только ей. Она, кажется, улыбается:       — Ты поправишься, всё заживёт. И мы будем вместе. Будем жить вместе, хочешь? Снимем квартиру. Или дом. Он будет маленький! Так уютнее, я всегда хотела… И ты будешь Хокаге. Или будешь сидеть дома! С нашими малышами, — она смеётся, но Обито кажется, что она серьёзно. — А я найду себе местечко, дадут же мне… Я буду спасать таких дураков, как ты. На тебя одного меня будет много! — она шутит. Наверное. — Обито, — Рин зарывается носом в его волосы, — я скучала. Я смотрела оттуда на тебя. Я же тоже обещала — присматривать. Тебе больше ничего не нужно добиваться, ты можешь позволить себе отдохнуть. Ты заслужил покой.       — Ты так говоришь, словно я умираю, — неуклюже смеётся Обито, совсем не чувствуя боли. — Но это неправда.       Ведь неправда?.. Он щупает там, где должны быть раны. Их нет.       Конечно, Рин вылечила. Она лучший медик!       Но что тогда Рин говорила про «заживёт»…       Мысли путаются.       — Я позабочусь о тебе… — её слова доносятся до него как сквозь толщу. Обито хватает её образ, притягивает к себе за грудки — не смей, не уходи. Верни мне Рин.       Она счастливо смеётся, но больше не обнимает его голову, а отдаляется и постепенно пропадает из виду, растворяется в дымке.       Обито просыпается. Рин не видно.       Она закопана под двумя одеялами — его и её. Спит. И хочется, и жалко будить.       Он поддаётся слабости и врывается руками в тёплое, нагретое ею пространство, обнимает, а после замирает, слушая дыхание. Рин дышит как спящая.       Ему хорошо.       И он никогда к этому не привыкнет.