Не отпускай мою руку

      Рейн забавно морщилась, когда её физической силы хоть и бойца, но женщины, было недостаточно для решения проблемы. Всё-таки в глубине души она могла оставаться ранимой, слабой девочкой, нуждающейся в защите и крепкой спине, которая бы прикрывала её нежный зад. Да, о-очень глубоко в душе Рейн и была такой. Настолько глубоко, что это не могло являться правдой.       Она скрипела зубами, вгоняла ногти под кожу, рычала до появления белой пены у рта, но продолжала прилагать немыслимые усилия, чтобы доказать свою исключительность, уникальность первоклассного солдата. Рейн готова была кусать язык от досады и напряжённости до густой крови, стекающей по подбородку, но она ни за что не остановится, пока не поравняется с мужчинами, мельком прерываясь на грызню с ними же.       Порой Джей Ди считал её просто сумасшедшей. Этот бурный темперамент сходу можно принять за одержимость. Даже за некую дикость. Она била с яростью бешеного животного, плевалась ядом, как китайская кобра, но потом была покладиста и безмятежна, напоминая больше избалованную кошку, свернувшуюся калачиком у огня.       Ещё в военном лагере, где новоиспечённых солдат готовили к служению могущественной корпорации, по казармам прошлась волна взрывного смеха при виде низкой, крепко сбитой «мулаточки» с маленьким камуфляжным рюкзаком за плечами. Она зло сопела, глядя исподлобья на веселившихся вокруг мужчин. Джей Ди готов был поставить на кон всё, что ему когда-либо принадлежало или будет принадлежать, но именно в то утро прибывший на базу боец Рейн Окампо поклялась разбить морды в тренировках всем, кто хоть как-то сомневался в её успехе в военном деле.       Впрочем, так и случилось. Первым пострадало его лицо: обезумевшей от обиды Рейн сразу стало предельно ясно, кто и когда больше всех смеялся над ней. Мучительно трогая сбитыми в кровь пальцами свёрнутую челюсть, Джей Ди мысленно пообещал себе, что без внимания эту полоумную машину для увечий теперь ни за что не оставит.       Каждый час тренировок был наполнен сексистскими шуточками под одобрительные ухмылки толпы. Рейн стойко выдерживала давление, пока однажды на коротко стриженные чёрные волосы Джей Ди не полилась тёплая молочная каша. Процедив что-то про ущербность сильного пола и его личную убогость, хмурая Рейн выскочила прочь из столовой.       Все в отряде были уверены — девчонка сломалась и проведёт сутки, а может, и больше, в стенах комнаты, глотая слёзы или в гневе сдирая серые обои, оставляя ногти в штукатурке.       Но Рейн спустя всего час уже стояла в полном обмундировании, дожидаясь сослуживцев для принятия поста. Ночной патруль им с Джей Ди, едва отмывшему голову от риса, пришлось отшагать рука об руку. Если бы не банальная выдержка, он бы превратился в пепел под ненавидящим взглядом больших карих глаз. Рейн при каждом его слове морщилась, словно её ударяли плечом об твёрдое, дёргалась, бурчала в ответ что-то не очень лестное. Но терпела. Терпела с выдержкой и честью, которых не могло быть у тупого солдафона или простой "крепко сбитой мулаточки".       К моменту их направления в одну разведгруппу отношения сложились достаточно тёплые, чтобы не поубивать друг друга, как только представится возможность. Наоборот, Джеймс Шэйд застал парочку в лучшем виде. Ознакомленные со всеми дисциплинами, которые могут пригодиться в работе на корпорацию, они сразу затмили других бойцов, служивших бок о бок с Джеймсом много месяцев. И тут же началось никому непонятное соревнование за звание самого безбашенного солдата. Они наравне лезли в любые дыры, стоило только командиру послать их в разведку. Подставляли головы под холодное железо, ловили глазами искры от сварки, до боли прижимали приклад оружия к груди. Запал мужеподобной Рейн, казалось, передался Джей Ди воздушно-капельным путём. Теперь они вместе работали на «Амбреллу» с видом страдающих бешенством тигров.       Так или иначе, от Джей Ди к Рейн тоже передалось несколько весьма важных качеств. Она научилась сдерживать свою рвущуюся наружу сущность отмороженной дикарки, всё чаще заменяя грубую силу на острый язык. Рейн теперь могла себе позволить стоять непринуждённо, не напрягаясь, как струна. А рядом тёрся плечом об плечо такой же расслабленный, уверенный в своей несокрушимости мужчина, в каком-то роде и прикрывая широкой спиной подтянутый зад Рейн.       Теперь она не боялась показаться слабой рядом с мужчинами. Но на смену этой фобии пришла другая, в которую вцепилась Рейн зубами не менее яростно и жадно.       Она страшилась показать свой испуг.       И Джей Ди всё чаще мог лицезреть, как пухлые губы подруги бледнеют от сдерживаемой паники, когда свет вдруг начинает мигать или кто-то подкрадывается сзади, пока она с тревогой осознаёт, что у неё отсутствует пушка за поясом.       — Испугалась? — скалится Джей Ди, вниз головой нависая над вздрогнувшей от неожиданности Рейн.       Он тогда ещё не понимал — все её потаённые страхи окажутся пылью и миражом в сравнении с тем, что ей предстоит перенести.       Жёлтые руки живых мертвецов цеплялись за спецодежду Джей Ди, утаскивали назад, прочь от захлёбывающейся ужасом и отчаянием Рейн. Её истерично подрагивающий голос тонул в стонах и мычании вонючих тварей, утягивающих его к себе. Она, трясясь, умудрилась нащупать смуглую крепкую руку.       — Держи меня! — вопил Джей Ди. — Не отпускай! Рейн! Держи мою руку!       — Джей Ди, нет!       Посиневшая от нестерпимого страха Рейн чувствовала бьющийся пульс мужчины, слышала, как кровь течёт по раскалённым венам.       Страшный вопль, который она сумела сдержать тогда, заглушил бы всю боль Джей Ди от впивающихся в плоть зубов заражённых.       Ненависть к этим адским созданиям пробудила в Рейн новое дыхание. Она не реагировала на укусы и царапины, несущие эту болезнь, просто мечтала разнести зомбические головы в месть за окровавленного сослуживца в кабине лифта. И даже когда знакомые чёрные глаза в подвалах голодным взглядом впились в мокрое от пота лицо, она не сомневалась — Джей Ди, её Джей Ди, уже давно на небесах, и от пули в лоб ему хуже не станет.