Кажется, я в тебя влюбился

Кагеяма никогда не был терпеливым. Иной раз это создавало свои маленькие проблемки, которые приходилось прятать за высоко поставленными воротниками, темными футболками и длинными рукавами толстовок. Через некоторое время предательские метки сходили. Но тут же появлялись новые, еще более заметные и вызывающие. Хината стоял у зеркала в ванной и рассматривал очередное багровое пятнышко на шее, которое потемнело со времени вчерашней тренировки и приобрело за ночь оттенок спелого граната. Немного саднило, если провести пальцами. Отчего подросток слегка нахмурился и смиренно вздохнул, надевая школьную форму и уже столь привычным и отточенным жестом поднимая выутюженный воротничок. Каждый раз при их приватной встрече хотелось высказать все претензии Кагеяме лично. Но, как правило, до этого редко доходило. Стоило им остаться наедине, как рот уже был занят немного другим делом, нежели спорами о том, что и как лучше делать. Кагеяма никогда не был терпеливым. Его движения были беспорядочными, но точными и уверенными. В порыве особой страсти он мог случайно оторвать чужую пуговицу, сломать молнию, поцарапать… но чаще царапали именно его самого. Хотя безумно нравилось Тобио это по-мазохистски приятное саднящее ощущение на его спине, руках и груди, когда непослушные пальцы в панике скатывались вниз, метались, в надежде хоть за что-нибудь уцепиться, удержаться. А их хозяин лишь недовольно и болезненно шипел, когда Кагеяма давал сдачи, чуть сильнее кусая, наваливаясь всем телом вперед и окончательно придавливая Хинату к земле. В такие моменты тот, полностью распластанный лежал перед ним, обездвиженный и беззащитный. Вызывая лишь еще большее желание любить его с новой силой, да так, чтоб он начал умолять остановиться. А вместо этого тот лишь просил продолжать. Склад инвентаря в спортзале. Самая дальняя душевая кабинка. Мужской туалет, с приклеенным «Ремонт» на двери. Заброшенная детская площадка в дальнем углу вечернего парка. Школьная крыша в лучах заходящего солнца. Опустевший после занятий класс… Мест было много. Места были разные. И ощущения везде были тоже разными. Но особую пикантность во все добавлял неизменный страх быть раскрытыми, пойманными, обнаруженными. Поэтому парням приходилось быть осторожными и не подавать никакого вида, что между ними может происходить нечто весьма неприличное каждый раз, стоило им оказаться наедине. Вот и сегодня, после очередной тренировки, оставшись убирать спортзал и специально задержавшись до того времени, пока остальные ребята пойдут по домам, под предлогом сложить оставшийся инвентарь на небольшом складе за раздвижными дверьми, Кагеяма и Хината предвкушали уже такой привычный для них сценарий. Времени у них было немного, ведь скоро зал должны были закрыть, а их – также отправить на заслуженный отдых. В напряженной тишине и каком-то нервном молчании ребята поспешно собирали разбросанные мячи и закидывали их в корзину: остались лишь мелочи уборки, перед тем как полностью перейти к столь долгожданному для обоих завершению учебного дня. Хината не рассчитал силы и чуть не перевернул корзину, зацепившись ее колесиком за угол сложенных на полу матов. На складе царил полумрак, и свет из зала освещал сложенный инвентарь очень тускло. Не успел паренек развернуться и направиться к выходу, как небольшое помещение погрузилось в полную темноту. Единственное, что Шоё успел разглядеть перед тем, как двери с характерным шуршанием съехались – высокая тень, что загородила ему проход. - Кагея… - закончить, а точнее, даже начать ему не дал резкий, болезненный поцелуй, влажный и твердый, который, скорее, приносил больше неудобства, чем наслаждения. Тобио сжал его плечи руками, толкая, направляя куда-то назад, вскоре, свалившись с Хинатой на те самые злосчастные маты. От падения и глухого удара спиной воздух вышибло из легких, но не прекращающаяся ласка, если ее можно было так назвать, преследовала его губы, настойчивые руки прорывались под ткань взмокшей футболки, а темнота не позволяла нормально сориентироваться. Скоро этот резкий старт должен был стать менее порывистым, Хината знал это. Так всегда случалось, но в этот раз Тобио был особенно настойчив и, кажется, не собирался сбавлять темп. Когда Шоё понял, что сейчас просто задохнется, он сильно, чуть ли не до крови укусил Кагеяму, рассчитывая, что хотя бы это сможет того отвлечь. И действительно, помогло: Тобио резко поднялся над ним, прикоснувшись рукой к укушенной губе, и испепеляющим взглядом уставился на мальчика, который безуспешно пытался восстановить дыхание. Грудь Кагеямы тоже часто вздымалась, в глазах сверкало пламя гнева и страсти, а выглядел он настолько величественным в данный миг, что Хината с досадой оценил свою глупую идею прервать его. - Ты... чего… кусаешься?! – вдыхая после каждого слова, разгневанно проговорил Кагеяма, - получить захотел? - А с…сам-то… - Хинате удалось немного восстановить дыхание. - Чего? Я думал тебя все устраивает! – Тобио чуть повысил голос, но потом осекся и чуть тише добавил, - тебе же всегда все нравилось. - С чего ты решил? – лежащий под ним Хината, гневно сжимающий кулаки, выглядел весьма комично, но не менее убедительно, - ты даже не спрашивал! Брюнет запнулся, закусив губу, подыскивая, чего бы пообидней сказать этому наглому мальчишке, но не мог придумать что. Ведь в принципе, тот был прав. Кагеяма никогда не задумывался над тем, все ли то, что он проделывает с Хинатой, действительно ему нравится. Ведь не раз тот просил его не кусаться и не оставлять засосов, не портить одежду и не слишком резко заламывать руки. Но откуда Тобио мог знать как правильно это делать? Каждый раз он просто отдавался безграничному желанию, увлекая несчастного Шоё с собой, не особо заботясь о том, насколько с ним хорошо последнему. Но, с другой стороны, зачем в таком случае тот позволял с собой вытворять подобные вещи? В воздухе повисла тишина. Еще некоторое время в ней были слышны два приглушенных дыхания. Из спортзала в подсобку через тонкую щель между дверьми сочилась тоненькая полоска желтого света. Что-то прикидывая в голове, Тобио смотрел на Хинату, который понятия не имел о том, что с ним собираются делать дальше. Растянутая в горле футболка съехала вниз и теперь Кагеяма мог видеть тот самый засос, который он оставил вчера. Внезапно ему стало немного стыдно за то, что он до сих пор, даже сейчас продолжает быть эгоистом. - И… извини, - еле разборчиво буркнул он, отворачивая голову в сторону. - Угу, - так же тихо ответил Хината, не менее смущенно отводя взгляд. Наступило еще более угнетающее молчание. Тобио вновь посмотрел на паренька, на котором он до сих пор восседал и тем самым придавливал к земле. Шоё же продолжал послушно ожидать своего вселенского предназначения, упрямо и с вызовом сверля Кагеяму недовольным взглядом. Они всегда вели себя вот так… С тех самых пор, с самого первого раза, когда это с ними произошло. Только тогда их оставили убирать класс. Пока Кагеяма мыл доску, а Хината - управлялся со шваброй, между ними разгорелась очередная перебранка. Ведь ссориться этим двум было так просто. Не особо важно что именно было предметом их спора, но вскоре Тобио уже был просто вне себя от ярости и быстро направился к Шоё, чтоб залепить тому очередной подзатыльник. Тот, в свою очередь, будучи быстрым и проворным, начал убегать от него по классу, с задором дразня и безобидно обзываясь, противно хихикая при этом. Кагеяме казалось, что он придушит его, стоит тому попасться в его руки, да не тут то было. Хината ловко скакал между столами, только еще больше распаляясь и веселясь оттого, что Тобио не может его поймать. Это настолько выбесило брюнета, что он, переполненный праведным гневом, не выдержал, вскочил на одну из парт и, воспользовавшись секундным замешательством Хинаты, в два прыжка оказался рядом с ним. Кагеяма спрыгнул на пол и грубо схватил замешкавшегося мальчишку за грудки, таща его к стене и озлобленно рыча. Уже через миг, когда Шоё стукнулся затылком о застекленный шкаф и с характерным «ай-ай-ай», зажмурил глаза, Тобио ликовал и был готов задать пареньку хорошенькую трепку, однако, на мгновение замер, остановленный новым, незнакомым и волнительным чувством. Хината тоже замер, внимательно посмотрев на него, даже неосознанно задержав дыхание… а уже через секунду они оба, как сумасшедшие обнимали друг друга и пытались целоваться как взрослые. Все произошло настолько стремительно, что ни один из них не понимал, почему это происходит. Просто в одно мгновение ненависть и злоба, сменились безудержным возбуждением и осознанием того, что они хотят друг друга. Шкаф мешал Тобио наклоняться, поэтому он властно развернул Хинату к одной из парт и, усадив на нее, принялся кусать его шею, зарываясь пальцами в лохматые волосы, вдыхать их пряный аромат, и чувствовать, как Шоё дрожит перед ним, слегка извиваясь, скорее от щекотки и непривычных ощущений, однако, не ругаясь и не прося остановиться. Мальчик лишь шумно дышал, негромко постанывая, и придвигался чуть ближе, словно пытаясь обнять Кагеяму. Время будто замерло. И им было плевать, если их кто-нибудь увидит. Часом позже, оба пребывая в полном молчании, без единого слова, закончили уборку кабинета. Кагеяма выходил первым и замер в дверях, развернувшись и метнув на Хинату испепеляющий взгляд, собираясь что-то сказать. Мальчик испуганно отпрянул назад, выставив руки и всем своим видом давая понять, что просто так себя в обиду не даст. Но Тобио не собирался его бить. Он просто так же молча подошел к нему и, чуть залившись румянцем, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке Шоё, поднимая воротник и пряча от глаз самые первые красноватые метки. - Я думаю, ты не настолько глуп, чтобы рассказать… об этом… кому-нибудь… - Кагеяма покраснел, глядя куда-то вбок и недовольно хмуря брови. На что Хината, собираясь съязвить в ответ, но вспомнив, что именно между ними произошло, только помотал головой, точно также заливаясь краской. С тех пор подобные события начали происходить в их жизни регулярно. Такие встречи просто вошли в привычку, а их участники будто бы подписали незримое соглашение о том, что они никому об этом не расскажут. Ласки без обязательств. “Ласки”. Каждый раз Хинату буквально увлекал поток столь необузданных чувств, что исходил от Тобио, что он просто перестал замечать, как привык к тому, как с ним обходились. Он не мог сказать, что ему совершенно это не нравится. Но он и не мог предположить, что это занятие может быть более приятным. Только не с Кагеямой. Ведь тот привык делать только то, чего он хочет сам. Сам себе хозяин. Только со временем подобное обхождение, почему-то, стало оставлять в сердце Хинаты неприятный осадок. Едва заметный, но все более едкий, с каждым разом, стоило им с Тобио побыть вместе. Он словно стал чувствовать, что его просто используют. Но вместе с тем, он не мог отказаться от этого. Весьма противоречивая ситуация. Ему казалось, нет, он знал, что Кагеяма не станет его слушать, а только фыркнет угрюмо, отомстив очередной болью. Очередным укусом, царапиной. Жестом. Словами. Да и не знал он, что именно ему можно сказать. «К-Кагеяма… кажется, я в тебя влюбился», - отрепетированно звучало в голове. Самая простая фраза, что приходила ему в голову. Самое простое объяснение тем переменам, что творились в его сознании. Однако Шоё и представить не мог, что когда-нибудь произнесет это вслух. Вот и сейчас, пребывая на складе, в очередной момент их не совсем нормальных отношений, Хинате вдруг стало нестерпимо обидно, из-за чего он начал злиться на Тобио и был готов даже высказать сейчас все, что он о нем думает, ведь, наконец, ему представился такой удобный момент. Но он опять не успел. После затянувшейся паузы, Кагеяма, что-то тщательно обдумав, вновь склонился над мальчиком, уперевшись рукой в жесткий мат сбоку от его головы. Он навис над Шоё, изучающе скользя по нему взглядом, следуя от глаз к губам, от губ к шее и ниже. Хинате стало не по себе, от того, что его так «сканируют», но не смел пошевелиться, потому что Тобио начал казаться ему другим. Не сумасшедшим любовником с сорванной крышей, а тем, кто будто пытается его… понять? Хината зажмурился, когда Кагеяма поднес руку к его лицу, а в следующий миг ощутил мягкое прикосновение к своей щеке. Теплые пальцы провели от виска к подбородку, соскальзывая к шее, щекотно опускаясь к ключицам, обводя условным кружком багровое пятнышко. Шоё едва заметно поморщился от вновь отозвавшейся боли, а после почувствовал, как Тобио склонился над ним, мягко целуя его в причинное место. Он задержал свои губы на месте засоса чуть больше, а после двинулся вверх, к уху, едва касаясь его кожи своей. В голове Хинаты звенело от столь непривычных ощущений. Все было словно в замедленной съемке, а на тело внезапно навалилась мягкая тяжесть. - Я хочу, - прорвалось сквозь плотную завесу накатившего тумана, - кое-что попробовать, - жаркий шепот прокатился по шее, а его обладатель вряд ли спрашивал разрешения. Скорее, констатировал факт. Кагеяма вновь приподнялся, заглядывая Хинате в глаза. Тот выглядел растерянным из-за столь разительных перемен в своем партнере и ожидал чего угодно, но только не того, что произошло в следующий миг. Тобио опять наклонился чуть ниже, осторожно целуя мальчика в приоткрытые губы. Но не так, как он делал это раньше. Нежно, заботливо, мягко, сдержанно. Настолько, насколько ему позволял его опыт, которого у него было не так уж много. Свободной рукой он поддел чужой подбородок, чуть запрокидывая голову мальчика вверх, так, чтобы им обоим было удобней, а Шоё просто тонул в столь незнакомых ему ощущениях. Кагеяма разорвал поцелуй, вновь двинувшись к его уху, прикусывая маленькую мочку, но не так, чтобы причинить ее хозяину боль. Свободная рука легла на мальчишечью талию, плавно поглаживая и двигаясь к животу, все ниже и ниже, заставляя Хинату чувствовать, как от места прикосновений в стороны разбегаются обжигающие волны мурашек. Голова безумно кружилась, тело обмякло и не хотело слушаться. Прикосновения Тобио были совершенно другими. Тобио был другим. И это было так непривычно. Немного пугающе и даже страшно. Но вместе с тем это было… восхитительно. Шоё не знал, чего стоило его любовнику сдерживаться, находить в себе великие силы не сорваться вновь. Но со временем тот сам вдруг стал понимать, что сам получает куда большее удовольствие от того, что творит с этим мальчиком. Ему куда больше нравилась именно эта дрожь, не напряженная, от его грубоватых неумелых движений, а дрожь нарастающего возбуждения и неописуемого смущения. Он чувствовал, как еще больше распаляется, стоит Хинате не сдержаться и случайно застонать, тут же вновь краснея и пытаясь спрятать лицо. Ему нравилось, что Хинате нравится. И он не мог понять почему. Ведь о своих чувствах он будто позабыл. Длинные пальцы оттянули резинку шорт, проникая в самое запретное место. В следующий миг Шоё напрягся всем телом, прижимаясь к Тобио еще ближе. Он шумно дышал, а его затуманенный взгляд словно ничего не различал. Кагеяма видел его таким впервые и понимал, что ему удалось переступить некую незримую грань, к которой раньше ему даже подойти не удавалось. Движение рукой – и Шоё вновь меняется в лице, кусая покрасневшие губы, и смотрит умоляюще, просит, благоговеет. Зрелище воистину волнительное, и Тобио хочет увидеть, что будет дальше. Пока рука совершает незамысловатые движения, он, не менее возбужденный, смотрит на мальчика, что не находит себе места, своим рукам, своим ощущениям и пытается спрятаться от преследующего его взгляда. «Что происходит? Что случилось с Кагеямой? Почему он так поступает?» Именно так, как Хината того бы хотел? Это ведь обычная фальшь. Он просто решил «кое-что попробовать», не более. В следующий миг, Шоё понимает, что это его предел. Вязкая жидкость на чужой ладони становится результатом его слабости. Вот и все. Реальность накатывает слишком быстро. Осознание возвращается слишком стремительно. Хинате становится слишком страшно и больно. Он видит на себе все тот же изучающий взгляд. Самодовольный, торжествующий. Так это действительно была лишь игра? Он бы хотел что-то сказать, лишь бы им не молчать вот так вот обоим. - Каге…яма… - все, что у него получается, после чего Шоё смолкает, прерванный подкатившими слезами, смущенный, закрывает лицо руками и начинает безудержно плакать. Он не знает, что ему делать. Он понимает, что действительно влюбился в него. Он чувствует, что ему не ответят взаимностью. И тут его обнимают. Заключают в объятия, насколько мужественно это возможно, хоть и немного опасливо, хотя опять-таки, скорее неумело. Ведь Тобио только что отметил кое-что и для себя. Он прислонился к Хинате, стараясь утешить его, но вопрос, который внезапно пришел голову, вырвался прежде, чем тот успел успокоиться: - Давай… встречаться? Это прозвучало настолько тихо, что иной раз было бы похоже на очередное неразборчивое бормотание, но только не сейчас. Эти слова словно гром среди ясного неба прошибли Хинату от макушки до самых пяток. - Ч-чего? – он даже перестал плакать, убирая руки от лица и желая убедиться в том, что данная ситуация ему не снится. - Не «ч-чего», а встречаться давай, - Кагеяма, смущенный собственными словами, решил скрыть свои истинные чувства под очередной порцией наигранного недовольства. Но совершенно оторопел, когда Хината понял, что это ему на самом деле не мерещится, и пуще прежнего залился слезами, не в силах поверить, что Тобио это действительно ему сказал. - Эй! Ты чего? – он потряс паренька за плечо, - неужели я тебе настолько противен? - Н-нет, - Шоё покрутил головой, пытаясь остановить бегущие слезы, - мне просто кажется, что… я… я в тебя влюбился, - и он обреченно уткнулся лицом Кагеяме в грудь, уже совершенно смирившись с тем, как тот отреагирует на сказанное. И тут же почувствовал, как Тобио приобнимает его, а в его словах слышится отчетливая улыбка: - Вот же дурак, - и, кажется, будто эти слова обращены к нему самому.