***
Ты оказался единственным напоминанием из моей прошлой жизни, от которого я не смогла избавиться. Не смогла сжечь вместе с документами и кредитками и смыть перекисью, обесцвечивающей мои волосы. Ты пробрался глубже. Ледяным морфином разлился по венам и въелся в кожу, исчертив её продолговатыми шрамами. Ты оказывался везде, где я была. В каждом баре, отеле, в каждой сплетне, которую мне удавалось услышать краем уха. Иногда мне казалось, что ты стал абсолютно всем в этом грёбанном мире – создателем, Богом, творцом. И плевать, насколько глупо это звучит – я действительно думала так. Ты говорил, что мне понадобиться целая вечность, что бы понять тебя, что бы вернуться. Ты ошибся. Мне хватило всего одного века. Я поняла, осознала и даже поверила. Поверила, но не вернулась. Это означало бы признать поражение. А я лучше сгорю в аду вместе со своей долбанной гордостью и честолюбием… Принципиальная дура.***
Мы были близки всего однажды. Я поругалась с Тайлером, напилась и плакала. Плакала, кричала, прокусывала губы, смешивая свою кровь со слезами. Солёное с солёным. Он не был для меня чем-то невероятно важным и незаменимым. Мы просто трахались, удовлетворяли потребности друг друга и зачем-то связывали себя ненужными обязательствами, списываемыми на сильную любовь. Мы были молоды, наивны и глупы. Всего лишь маленькие дети, играющие во взрослых. Мы трахались, и нам хватало этого для иллюзии настоящих чувств. Но в тот день мне было больно. И ты понял это. Ты ничего не говорил, лишь мягко гладил меня по волосам, шептал какие-то нелепости, успокаивая плавным звуком своего голоса и ровным, горячим обжигающим дыханием, позволял прокусывать твои губы и оставлять глубокие отметины на спине, вымещая в этих жестах всю ненависть и отчаяние. Ты позволял мне глотать багряные капли твоей солёной крови и исчерчивать тело алыми полосами. Грубо, жестоко, почти безумно. Я могла быть животным рядом с тобой, могла не бояться осуждения или разочарования. Могла быть настоящей. Ты позволял мне это. Та ночь стала правильной и естественной. Стала самой большой необходимостью… Та ночь стала роковой ошибкой. Началом моего персонального ада. Я уехала из Мистик-Фолс на следующее же утро. Я не собирала чемоданов с вещами, не прощалась с друзьями, не оставляла объяснительных записок. Я просто покинула этот город. И не возвращалась. Я больше не Кэролайн Форбс. Я не знаю, кто я. Я уже ничего не знаю. Просто сжигаю дома, в которых жила, машины, на которых ездила и документы, с которыми представлялась. Я двигаюсь, убиваю и выбрасываю. Я прогораю так быстро, как только можно прогореть. Я получаю десятки непрочитанных писем от матери и отправляю ей короткие записки со стандартными успокаивающими фразами. Я не волнуюсь за репутацию и отношения. Мне плевать на всех, кроме себя.***
Однажды, когда мы встретились в одном из баров Лондона, ты сказал мне, что я качусь прямо в ад с неимоверной скоростью, и когда-нибудь, достигнув конечного пункта, я сгорю, сожгу сама себя, оставшись лишь горкой черного пепла. В ответ я только улыбнулась своей новой жестокой улыбкой и сделала небольшой глоток янтарного виски. Я люблю вкус виски.