Бесценное сокровище.

      Поручень на ощупь холодный. Капельки недавно моросившего дождика еще не успели высохнуть. Когда кожа соприкасается с металлом, девушка вздрагивает, но не убирает руку. Ладонь мягко скользит по перилам. Встреча с Акимовым назначена здесь.       Звонок отцу был её прихотью. В этот момент Алиса заставляет заткнуться гордость и опыт. Внутренний надлом почему-то не лечится ни новыми отношениями, ни работой. Конечно, глупо пытаться накладывать повязку там, где требуются швы. Рваная рана слишком кровоточит, чтобы не придавать ей значения. А что, собственно говоря, она хочет услышать от Виктора Загорского? На какой-то короткий миг ей показалось, что в голосе отца проскользнули нотки тревоги. - Подожди. Я что-то не понимаю. Ещё недавно ты чуть не прокляла меня навеки за то, что я тебя в Лондон не отпускаю. А теперь? Всё-таки показалось. Он снова её стыдит. Не ругает, нет. Но в его голосе явственно слышится насмешка. Да, он её встретит. Да, она может лететь в Москву. Потому что вновь не может справиться сама. Показала характер? Показала. А теперь вперёд обратно под опеку папы. Миша, наверное, посмеялся бы. Или скрыл усмешку за старательно состроенным серьезным выражением лица. Он всегда так делал. Только его глаза, карие со светло-зелёным оттенком, оставались при этом серьезными. Циничные фразы, полуулыбка и вопросительно вздёрнутые брови. Поведение Куликова отличалось от поведения отца лишь одним небольшим штрихом - Михаил никогда не позволял себе высмеивать её право на выбор. Он шутил над её юношеским максимализмом, от которого она не смогла избавиться. От души веселился над её уверенностью в собственной правоте, говоря, что даже в математике против одной теоремы всегда может выступить другая. Куликова забавляло то, как она всегда бросалась доказывать ему, что деньги – это не главное. Но при всём при этом, ни разу она не слышала, чтобы Миша попытался высмеять её выбор в какой-то конкретной ситуации. Хочешь скрываться от отца? Твоё право. Не хочешь участвовать в кейсе из-за очередных принципов? Да ради бога. Нет, ну над фотографией её кумира он, разумеется, исподтишка, посмеивался. Правда, Алисе ни разу не удалось поймать его за этим занятием с поличным. На самом деле, Куликов ставил перед ней более тяжёлую задачу. Если отец что-то и запрещал, то Загорская чаще всего по мановению ока, тут же делала наоборот. По сути, выбирать не приходилось. Миша ей такой роскоши не позволял. Хотела иметь право выбора? Выбирай. Я выбрала, Миша. Но не могу осуществить свой выбор. Если бы у Михаила был выбор не обманывать вас …Он бы не стал вас обманывать. Акимов умел подбирать правильные слова в нужное время. Эта простая фраза разбила одним махом всё. Право на обиду, право на злость. А ещё Алиса перестала чувствовать себя правой. - Значит тогда в аэропорту…? - Михаил. Куликов получил все её сообщения. Не послал ни словечка в ответ. Но постарался ей помочь. В ущерб себе. Геннадий почему-то иронично улыбается, глядя на смятение, которое появилось на лице Загорской. - Алиса, что вы понимаете под доверием? - Не доверяй тому, кто сам никому не доверяет. Артуро Граф. Чёрт. Привычка, перенятая у него. - Сомнения возможны лишь на стадии выбора, но не тогда, когда выбор сделан. - Я не выбирала Михаила. Они сидят с Акимовым на лавке. Он говорит много, но по делу. Ни одного лишнего слова, голос лишён эмоций. Загорская больше не задаёт вопросов. Нужно позвонить Мише. Нужно возрождать «Лондонград». Нужно признать свою ошибку. Как много «нужно»… - Алиса. Я говорил не о вашем выборе. Геннадий вкладывает ей в ладонь помятый билет на самолёт. Алиса остаётся сидеть. Она не в силах произнести и слова. Девушка мысленно переносится в тот день. Аэропорт. Лицо Миши. Его улыбка. Только в тот раз…в тот раз глаза парня тоже улыбались. Ей. - Алиса, Алиса…ты тут? Я тут. Воспоминания эхом перебивает голос Акимова. - Тогда он выбрал вас. Она скользит взглядом по зажатому в руке билету. Санкт-Петербург - Лондон. Экспресс рейс. 25 декабря.