"Но"...

Бонни всё чаще пьёт и вспоминает бабушку. Она была самым близким и дорогим человеком Беннет, от этого становится очень грустно. А ещё ведьма вспоминает с печальной ностальгией времена, когда она была просто старшеклассницей со средней успеваемостью, дома ждала живая и здоровая бабушка, а сама девушка не подозревала о своих способностях. Тогда всё было чертовски просто. Джереми Гилберт был младшим братом лучшей подруги, небрежно одетым наркоманом, который неожиданно хорошо целовался. Деймон Сальваторе был настоящим уродом, от которого так и веяло опасностью и жестокостью, его обаяние было приправлено безумием, а мысли в голове были частью разума сущего дьявола. Бонни вздыхает и отчасти жалеет, что всё теперь не так определённо. Джереми по-прежнему отлично целовался, и не только. В глазах Деймона до сих пор сверкал адский огонёк, но всё изменилось. Девушка осознаёт это с несомненной ясностью, когда вдруг отклоняет вызов Гилберта и поднимает голову, встречая взгляд насмешливо прищуренных потрясающе голубых глаз. — Поклонники не дают продохнуть, Бон-Бон? — подтрунивает над подругой Деймон, и Бонни с каким-то щемящим чувством в груди понимает, что раньше заткнула бы Сальваторе одним простеньким заклинанием. Невероятно, но голос вампира теперь ей был намного приятнее, чем усталый голос Джереми в телефонной трубке. — Это Джереми, — коротко отвечает Бонни. Она уже давно не видит смысла что-то скрывать от Деймона. Не потому, что вампир легко поймёт, если ведьма попытается соврать, просто прислушавшись к биению её сердца. Возможно, потому, что глядя в эти искренне заинтересованные глаза, девушка физически не может соврать. Совершенно точно потому, что Деймон заменяет ей практически всё дорогое и нужное в жизни. — Ты дала малышу Гилберту отставку? — вскидывает брови мужчина. — Несправедливо, он так старался тебя вернуть. Беннет отвечает чем-то с примесью сарказма, Деймон ухмыляется и желает спокойной ночи, провожая до общежития. Бонни с неясным ей самой трепетом в груди думает, что пару лет назад не подумала бы, что Деймон Сальваторе будет заботиться о её сне и буквально укладывать в кровать уже за полночь. Джереми ждёт, сидит на её кровати. Девушка чувствует, что он хочет поговорить, но этого не хочется ей самой. Чертовски не хочется объяснять, почему уже две недели не берёт трубку, даже не думает о нём. Бонни больше не желает, чтобы Гилберт появлялся в её жизни, но не может подобрать слова. Да, между ними было что-то очень сильное, жгуче-приятное и катастрофически похожее на любовь, но… Это «но» переступает порог их общежития чуть ли не каждый день. И Беннет не отказывает ему в компании, потому что знает — Деймона нельзя оставлять одного, когда он не хочет оставаться один. — Джереми приезжал, — буднично сообщает девушка, чувствуя, как пальцы предательски сводит. Да, отношения с Джереми — самое лучшее, что было в жизни ведьмы. Да, он был идеален практически во всём. Да, они знали друг друга почти всю жизнь, но… «Но» вскидывает брови и подливает бурбон в опустевший стакан подруги. — Не думал, что ты такая жестокая, Бон-Бон, — говорит он. — Малыш Гилберт любит тебя. Да, чёрт возьми, Джереми любит её, но эту приторную сладость его чувств Бонни хочется запить бокалом бурбона. Именно так девушка оправдывается перед собой, когда вызванивает друга посреди ночи. Нет часа, когда Деймон не хочет напиться в её компании. В каком-то смысле это должно льстить. — У нас ничего не получилось, — отмахивается Беннет. — Почему? Сердце брюнетки замирает, и она пытается найти в глазах мужчины подвох. Он серьёзен, в вопросе звучит заинтересованность, а густые брови нахмурены. Сальваторе действительно хочет узнать ответ, а Бонни не готова его дать. Не сейчас. Возможно, никогда. Скорее всего перед самой смертью. Или после ещё трёх стаканов. Да, завтра ей рано вставать. Да, Кэролайн заметит позднее возвращение подруги и совершенно точно подвергнет её допросу. Да, Бонни ни за что не напишет об этом вечере в дневнике, который через много лет прочтёт Елена. Да, ведьме нет прощения, но… «Но» опирается о стену общежития и, прищурившись, смотрит на Беннет. Ей хочется провалиться сквозь землю. Ей холодно, но ноги не желают подчиняться, делать шаг, чтобы исчезнуть в тёмном зеве спящего здания. — Гилберт самый настоящий идиот, — заплетающимся языком выдаёт Деймон. Он притворяется, Бонни знает. А он знает, что она знает. Это позволяет притворству продолжаться сколько угодно долго. — Почему? — хрипло спрашивает девушка, не особенно рассчитывая на ответ. Нет, не так. Она не хочет знать ответ. Хотя, чушь собачья. Чертовски хочет. Беннет не готова признать, что точно знает, почему отказала Джереми. Всё время, каждую секунду её страдания или счастья его не было рядом. Ведьма осознаёт, что Деймон совсем близко. Даже слишком близко, потому что его пьяное дыхание обжигает лоб. — Если бы я был на его месте, то ни за что бы не отпустил тебя. Бонни не нужен вампирский слух, чтобы почувствовать, как колотится сердце в груди Сальваторе. Её рука покоится на небрежно расстёгнутой рубашке Деймона, и девушка должна сделать неимоверное усилие, чтобы оттолкнуть от себя вампира. — Ты пьян, Деймон, — говорит она, хотя знает, что это не так. А он знает, что она знает. Всё должно было закончиться, но… «Но» усмехается и отзывается: — Спокойной ночи, Бон-Бон. Бонни знает, что это не конец. Он знает, что она знает. И это обнадёживает.