Ох уж эта сестрёнка

- Марк, Марк, предки уехали на две с половиной недели, мы одни! – я влетаю в комнату и наблюдаю умилительную картину. Мой брат-близнец сидит перед ноутбуком, смотрит порнуху и активно дрочит. На основание его твердого стояка надета веревка, туго обматывающая возбужденную плоть, не давая кончить, а на розоватой головке виднеется смазка, которую он аккуратно распределяет для лучшего скольжения руки. Он смотрит на меня ошарашенным взглядом. И совершенно не потому, что я его спалила, а потому, что я являюсь уже как год его хозяйкой, ну, и иногда сабой, но не сейчас. И когда мой милый непослушный саб понимает, на что он нарвался, то, быстро сгруппировавшись, падает на пол, на колени, прямо перед моим носом. И ждёт наказания, опустив свою белокурую голову. - И что мне теперь с тобой делать? Непослушный братец, – не щадя его нисколько, наступаю ему на стояк и чуть покручиваю на нём ногой. Слышу ответный писк и его сбивчивое дыхание, которое обдувало носок кожаного сапога. Я не отпустила, и когда боль уже стала нестерпима, он начал скулить, как щенок. В конце концов, я сжалилась. Он благодарно протёр влажным языком носок сапога и, не смотря в глаза, попросил продолжения. И я продолжила. У меня уже имеются несколько девайсов дома. Пришлось, правда, просить друзей для этого, но мне сразу помогли. А понадобились они мне после того, как я увидела в комнате сцену наподобие этой. Я тогда как раз стала увлекаться БДСМ, а тут такой удобный случай. Для нас с братом доверие всегда стояло на первом месте, потому он сразу отдал мне всего себя, как саба. Я же сразу определилась, что я - верх, но позже пару раз побывала снизу, и мне понравилось. Иногда можно переложить ответственность за себя на другого - ведь это значительно облегчает жизнь! Когда я шла к нему в комнату, чтобы сообщить радостные известия, то заранее приготовила себя. А вот братец, хоть и знал, что родители уезжают, но всё равно не подготовил себя для игр. Потому первое, что я сделала – это стянула с него домашнюю одежду и направила прямиком в душ. Конечно же, я стояла с ним рядом и смотрела, как он проводит процедуры: уж очень не хотелось мне, чтобы он удовлетворил себя до того, как я с ним наиграюсь. Теперь у нас был весь оставшийся вечер и ночь в распоряжении. И я не собиралась терять ни минуты. Уж очень была возбуждена, не по-детски. Когда он наконец-то вышел, то первым делом я нежно стала обтирать его махровым полотенцем, пока он сам, по моему приказу, мирно сидел на коленях в спальне. Вытирая каждую капельку воды, медленно, аккуратно, не давая стечь ей или упасть на пол. Его пылающее тело дрожало от нестерпимого желания, щекочущих струек воды, что стекали вниз по груди, и легкого холодка, дуновение которого тело различало намного более чувствительно из-за влаги. Когда моя рука легла на его грудь, то стала размеренно отогревать её и избавлять от влаги, то и дело задевая напряженные сосочки. Чуть щекоча их пальцами, чем ещё больше раздразнивала его учащенное биение сердечка. Аккуратно переходя к паху, который из-за ласк вновь начинал реагировать. Когда полотенце уже было откинуто в другой угол за ненадобностью, то я легонько приподняла его подбородок и потянула вверх для того, чтобы не нарушить баланс, но поставить его на ноги. А потом, медленно наступая на него, подвела к укрытой шёлком шоколадного цвета кровати. Не выдержав моего наступления, он капитулировал и упал на спину. От ветерка, который он поднял своим телом, простыня чуть подлетела вверх и легла, как перышко, сложившись в красивые мерцающие складки. Немного удлиняя наше с ним пребывание, я, не переставая ласкать его шаловливыми пальчиками, стала наваливаться на него, доставая лицо, заглядывая в цвета неба глаза. Достигая чуть розоватых губ, подсохших от напряжения и желания. Я дразнила его, оттягивая разрядку, которую он так пытался получить от меня. Наши языки сплетались в головокружительном танце, где я была ведущей. Я требовала, он выполнял и наслаждался. После небольшой подготовительной ласки, я стала прикусывать уголки его губ, отчего появилось несколько незначительных кровоподтечных ранок. Наши тела были совсем близко, кожей я отчётливо могла услышать каждое сокращение его пульсирующей мышцы. Вскоре мои поцелуи стали опускаться ниже, я знала каждую эрогенную точку и использовала это знание без упрека себе. Чуть покусывала мочку уха, сбивчиво дыша и сладостно проговаривая смущающие слова. Отчего видела, как его ухо чуть покраснело. Оставляла влажный след и спускалась к внутренней части шеи, властно кусала, когда он попытался дотронуться до меня без разрешения. Потом на несколько секунд лишала его удовольствия быть рядом. Но вновь опустилась и целовая в ложбинку между уже недетскими кубиками и пупком, проводила дразнящую дорожку к паху, но потом резко останавилась, на что получила недовольное, но такое сладкое мычание. Его тело понемногу расслабилось, я незаметно для него завела ему руки за голову и, скрестив их, связала ленточкой, что припрятала у себя в корсете, в это время покусывая чуть наболевшую губу. А потом он страстно выгнулся и что-то прошептал; наши языки вновь сплелись в страстном вечернем танце. По рукам, по их внутренней стороне, стала проводить мягкими подушечками пальцев, по тоненькой, легко возбудимой кожице, спускаясь к подмышкам. Слышу негромкий стон, останавливаюсь на время, а потом вновь спускаюсь вниз, по животу, ниже, по бёдрам, все больше налегая на него своим телом, пока моя грудь, приподнятая корсетом, не касается его шеи. Целую в лоб, прикрытый несколькими еще не высохшими прядями волос от челки. Вновь подняла свои руки, вырисовывая узоры по уже пройденной линии, по его телу прошлась волна возбуждения, аккуратно привязываю его руки к изголовью кровати, а потом медленно натягиваю на глаза темную повязку. В ответ заметила небольшое напряжение, которое тут же ушло, когда я дотронулась до его сосочков губами. Достав из прикроватной тумбочки флакончик с маслом для тела, стала аккуратно поглаживать, растирая по груди несколько капель. Кожа приобрела соблазнительный блеск. Не смея больше дразнить, спустилась к его возбужденному телу, выписывая мягкие поцелуи-укусы по коже живота. Сначала я поглаживала его руками, доводя до дрожи, а потом стала удовлетворять поцелуями. По стволу, головке, руками перекатывая яички. Гладя тёплым языком, несколько раз беря его в рот, но потом ехидно оставляя без внимания. Его член окончательно встал и напрягся, смиренно ожидая возможности разрядиться. С его губ стали срываться просьбы, которые я напрочь игнорировала. Более не медля и покинув его на пару минут, принесла с собой небольшую связку белых свечей, которые зажгла и поставила на подоконник для того, чтобы они немного расплавились. А сама стала проходить по телу льдом и пальцами, щекоча каждый миллиметр стонущего тела. Я была в курсе, что он очень любил контрасты и уже обычно знал заранее: после льда будут капли свечей. Но я пока что медлила и ожидала, когда он перестанет надеяться и просто будет плыть по течению. Но после холода была не свеча, а внезапный удар хвостами флогера. Он простонал от такой неожиданности, но вскоре на намасленную кожу стала накладываться верёвка, вырисовывая замысловатые узоры по телу в форме ромбов. По комнате прошёлся стон, когда первые капли расплавленного воска упали на подрагивающую кожу. От груди я перешла к соскам, а потом довольно быстро спустилась к подрагивающему члену, то и дело дразняще капая иногда мимо, а иной раз прямо на головку. Стоны перешли на приглушенные крики и вновь стихли, когда я потушила свечи и убрала их в сторону. Но он просил большего, а самое главное - разрядки, но сегодня я была слишком в ударе, потому не хотела его скорейшего удовлетворения. Хотела, чтобы он кричал от удовольствия. Достав с тумбочки две длинные верёвки, на которые были прикреплены прищепки, стала по одной прицеплять к смуглой коже, оттягивая, тем самым причиняя раздражение и колкую боль по телу. Длинная змейка, кусающая буквально каждый сантиметр, спускалась от набухших сосков к мошонке, несколько раз цапнув за сам ствол; Марк протяжно стонал, пока не смирился и не привык к боли от прищепок. В комнате повисла тишина, которая сбивалась лишь его немного неритмичными вздохами. А потом, когда я резко потянула веревку, сорвав одновременно все прищепки, вытянула из него первый за сегодня крик. От неожиданности он подавился, потому стал кашлять. Но я не стала давать ему отдохнуть, резко перевернула его на живот и стала хлестать поперек позвоночника флогером. Удар за ударом, сначала стоны, потом всхлипы, а вскоре из его глаз пошли жалобные слезы. Он стал умолять меня остановиться. Я была практически удовлетворена, но мое тело молило о том, чтобы на него обратили внимание, поэтому я откинула флогер в сторону, и стала отвязывать ему руки, и вскоре улеглась рядом, давая тем самым понять, что отдаю себя ему в пользование. Он сразу же согласился. Он навис надо мной и стал выцеловывать мое тело, отчего я начала выгибать спину, словно кошка. Я не теряла его взгляда ни на секунду, давая понять, что, даже если он сверху, он все равно в моей власти. Закрывать мне глаза он не посмел, потому я всегда знала, куда упадет тот или иной удар хвостов флогера, помогая ему и направляя в нужное русло. Вскоре он надел на меня ошейник и цепь и, усевшись на край кровати, подозвал меня к себе. Когда он подхватил меня и уложил животом к себе на колени, по моему телу прошла дрожь возбуждения. А затем его теплая рука стянула с меня кожаные шорты и стала непрерывно хлестать мои напрягшиеся от ударов ягодицы. Было не очень приятно, я до сих пор не научилась расслабляться, отчего удары становились лишь сильнее. Я стала вырываться от боли, которая нарастала с каждым новым ударом, но он схватил меня за волосы и, зафиксировав в неудобном положении, продолжил шлёпать меня специальным девайсом – паддлом. Кожа горела, а у меня уже лились слезы, сейчас мне нужно было срочно прикоснуться к себе и удовлетвориться, хотелось кончить, но он убрал мои руки и связал их. Мне стало немного обидно. После он смазал лубрикантом чёрный вибратор и ввёл его мне, а затем включил. Я стала тяжело и неравномерно дышать, по телу шли волны возбуждения. Но они не давали мне того, что помогло бы мне кончить, сейчас я хотела ЕГО. И наконец, мое терпение было вознаграждено: меня аккуратно уложили на простыни и раздвинули ноги. Он навалился на меня, а потом из моего тела был вынут фаллос, и его заменила теплая и пульсирующая плоть дорогого братца. Он сжимал до покраснения мои напрягшиеся бедра и начал непрерывно вколачиваться. Половые губы стала задевать веревка, обматывающая его член. Мне было немного не по себе, так как она доставляла болезненно-сладостные ощущения. Наконец, возможно, дойдя до пика, мой брат вышел из меня, и я быстро сорвала с его члена повязку, давая страдальцу высвободить весь свой пыл. Марк кончил, облив меня тягучей беловатой спермой. Но видя, что меня так и не довёл до разрядки, стал поглаживать клитор сначала пальцами, а потом и языком. Мне стало дурно от наслаждения. Горячий язык щекотал и возбуждал. Он то и дело оттягивал мой клитор, чуть его прикусывая, всасывал нежную плоть половых губ. Обдавал киску жарким и пламенным дыханием. Я сконцентрировалась на ощущениях, забыв обо всем, что творится вокруг, вскоре он вставил смазанный палец мне в анус и, не прекращая вылизывать, стал доводить меня до бредового сумасшествия, а потом я кончила, и мой оргазменный крик растворился в стенах комнаты. Оставшуюся ночь мы провели вместе в одной постели. Я уткнулась ему во всё ещё пульсирующую грудь носом и уснула под его убаюкивающее сопение.