Взрослей, но не слишком быстро

Кэт красит ногти на ногах бордовым, пытаясь удержать в пальцах тонкую сигарету, и сейчас она до чёрта походит на свою мать. Ди считает, что это нисколько не круто. Взрослеть - не круто. А Кэт - слишком быстро. Ей шестнадцать, а самой младшей на этой тупой пижамной вечеринке четырнадцать, ей уже упаковывают длинные русые волосы в зелёные бигуди, которые как змеи у медузы из греческих мифов. У Ди чешутся руки и начинается мигрень, она махом допивает свою колу и сминает банку, звук успокаивает. А болтовня вперемешку с хрустом чипсов раздражает. Воняет ментолом. Хочется выбить сигарету у Кэт из пальцев и поставить "Храбрую сердцем". Только вспышки гнева на пустом месте не приветствуются. М. подаёт пепельницу, продолжая разговор о том, как сильно её бойфренд хочет потрахаться. - Мы сидели в машине, целовались, естественно. Он лапал мою грудь, - стыдливые смешки-всполохи. - Почему они делают это так странно? - А как ещё это делать, глупая? Все смеются, но. М. тоже скоро шестнадцать, она переживает. Ди замечает сразу, как сильно напряглась спина Кэт, хоть она и не стирала улыбки. Руки чуть дрогнули, пепел упал на ковёр, лак смазался. М. мямлит, что 'я не уверена... я не думаю... нет, он конечно ничего, но... это же немного страшно и'. Ди думает 'не смей спрашивать'. Она спрашивает. Это больно? и. Вообще нормально в шестнадцать быть девственницей? Ди думает - М. тупая сука. Пока в воздухе маленький ураган Катрина. Невидимый. Его эпицентр - Кэт. Кэт моментально вжимается в стену, почти слышно, как хрустит позвоночник. Она хочет дышать и вытягивает весь кислород из комнаты, Ди видит. Кэт больше не её мать, фальшивая краска сползает, выбеливая лицо до состояния печатной бумаги, и остаётся маленькая шестнадцатилетняя девочка со взрослой сигаретой в зубах. Ди знает, что "первый раз" у неё закончился больницей и полицейскими вокруг койки. Чувством стыда и ненависти. Попыткой суицида и. Ди знает. Только она. Перед тем, как Кэт совсем растворится, Ди отвечает твёрдо, слова чеканит: - Это нормально. Нормально в шестнадцать, семнадцать. Или восемнадцать. Тридцать, сорок, восемьдесят. Это нор-маль-но, - руки крестом, подбородок поднять, взрослее, внушительнее, девочка, скажи им. - Сколько бы тебе не было лет, нормально - не хотеть, не трахаться, не любить, не встречаться. И больно быть не должно, вот это - ненормально. И делать это, потому что ему хочется, а не тебе, и... в общем, мысль ясна, да? А тебе, М., я бы посоветовала загуглить слово "девственность", ты понимаешь его неправильно. М. хлопает ресницами. И каждая. Кроме Кэт. Она выдыхает, ураган затихает, взглядом "спасибо" на Ди и меняет тему. Легко, словно кошка смахнула хвостом что-то хрупкое. После они хрустят зелёными яблоками и смотрят "Короля льва", шмыгая носами, вытирая слёзы на моменте, когда Симба теряет отца. Ди выплетает из волос четырнадцатилетней зелёные бигуди.