The Beginning of the End

В Каире планировалось сделать остановку в доме Меилы - не больше, чем на пару суток, чтобы снарядить экспедицию в оазис. Хотя Хафез узнавал расписание судов, следующих из Лондона до Египта: у них было в запасе достаточно времени, чтобы оставить позади преследователей. Но теперь свои планы Хафезу и его людям пришлось подчинить Александру О'Коннеллу - мальчику, который, хотя и оказался удивительно смышленым и стойким для своих лет, оставался все же мальчиком своих лет, и не мог носить браслет Анубиса бесконечно. Пусть это украшение благодаря своим магическим свойствам не натирало ему руку, браслет мог в скором времени убить своего носителя. Об этом Хафезу сказал Имхотеп незадолго до прибытия: в какой-то миг древний египтянин это понял и даже высчитал число дней, за которое следовало достичь Ам-Шера. - Мальчику придется вести нас, - сказал Имхотеп. - Однако он умен и знает больше, чем знали в мое время самые сведущие книжники. Верховный жрец Осириса усмехнулся. Невелика заслуга много выучить, если тебе в легкоусвояемом виде преподносят знания, которые великими трудами собирали тысячи твоих предшественников. Хафез склонил голову. Он был совершенно согласен: и зазнайство высококультурных европейцев, хозяев мира, его тоже немало выводило из себя. - Нам поставить в известность мальчика, мой господин? - Нет, - под черной глянцевитой неподвижной маской Хафез угадал улыбку мумии. - Сын О'Коннелла уже догадался, что необходим нам, но не следует прежде времени угрожать ребенку смертью. Неизвестность также поможет смирить его. Имхотеп отпустил Хафеза движением руки в черной перчатке. Старый египтянин ушел кланяясь и пятясь: как когда-то его далекие предки, дети Та-Кемет, общались с вышестоящими. Хафез закрыл дверь со всегдашним смешанным чувством страха, отвращения и преклонения перед этим существом. Имхотеп оставался собой - и, в то же время, необычайно быстро осваивался. Он уже мог понимать обращенную к нему английскую речь, что намного упростило общение.* Конечно, в значительной степени благодаря телепатии: но если Имхотеп пожелает овладеть английским языком, это не займет много времени. Другое дело, что говорить на языке О'Коннеллов верховный жрец Осириса, скорее всего, сочтет ниже своего достоинства. А вот коптский язык, на котором говорят в египетских христианских храмах, ему может показаться близок... У Хафеза голова пошла кругом от всех предположений касательно будущего Египта, которым завладеет Имхотеп. Но строить такие предположения еще слишком рано. Они благополучно сошли на берег, и до дома своей возлюбленной Имхотеп доехал на машине. Он, очевидно, считал все эти устройства, на которые взирал с таким спокойствием, чем-то вроде бытовой магии людей будущего... хотя объяснить Имхотепу принципы работы, скажем, паровой машины или лифта при необходимости можно будет гораздо быстрее, чем современному школьнику. Их повелитель был не только незаурядно умен, но и мог читать мысли тех, кто желал их ему сообщать. Неожиданно Хафезу стало страшно - а не способен ли Имхотеп читать мысли своих приближенных вне зависимости от их желания?.. Но нет, едва ли. Иначе Хафезу бы уже не поздоровилось. Или просто мумия слишком хорошо скрывала свои чувства? Искусство, которым во времена Имхотепа должен был владеть любой значительный царедворец. Как бы то ни было, о том, какого мнения о нем Имхотеп, Хафезу оставалось только догадываться. Оказавшись в доме Меилы, Имхотеп похвалил его - и было видно, что искренне. - Я хотел бы жить в таком дворце, - сказал он. - Это настоящее, не забывшее о прошлом. Меила была очень польщена. - Я счастлива, что ты одобряешь меня, дорогой брат*, - ответила она на языке Та-Кемет. Ее домашние слуги не посмели спросить, кто такой новый гость госпожи. Хотя, возможно, Имхотеп воздействовал на них. Наиболее поддавались его гипнозу те, кто привык исполнять приказы не задумываясь. Алекс осматривался в доме египтянки с напускным безразличием - впрочем, что мог понимать ребенок? Однако то, что его похитительница богата и способна на многое, он сообразил. Меила, глядя на потерянного мальчика, потрепала его по светлой макушке. Совсем недавно ей пришлось так же несладко... Меила Наис осталась совсем одна в мире жестоких взрослых. - Устал, малыш? Ничего, уже недолго. Алекс не нашелся, что ей ответить, хотя до сих пор хорохорился. Меиле стало немного жаль его - но совсем чуть-чуть. Его еще могут спасти любящие родители - а кто спасет ее?.. Таков этот мир, малыш, подумала египтянка. Меила приказала отвести Алекса в ванную комнату и выкупать, если понадобится, силой; а всю его одежду постирать. Она уже очень в этом нуждалась. Придется также достать что-нибудь на смену... Отправляясь принимать ванну, Меила снова подумала об Имхотепе. Каким мучением, верно, было для него теперешнее состояние - ведь даже простолюдины в Та-Кемет были опрятны и часто мылись и стирали свое платье; а уж жрецы, одно из названий которых было "чистый", каждый день брили голову и тело и совершали омовения по нескольку раз в сутки. Но скоро ее возлюбленный снова сможет заботиться о своем теле. Как только станет прежним. Меила знала, что для этого нужно, и не испытывала по этому поводу никаких колебаний. Хафез думал точно так же. - Ну конечно, мы принесем жертву при первой возможности, - сказал ее руководитель, когда он и Меила снова встретились внизу в гостиной. - Лучше всего - этих троих воров, которые оказались ни на что не годны. Их никто не будет искать. Меила засмеялась. - Главное, чтобы они сами объявились. Она знала, что Хафез поручил своей шайке вновь отыскать проклятый ларец, в котором некогда содержались ее канопы - органы Анк-су-намун. - Они слишком глупы и слишком жадны, - сказал Хафез. - И думают, что мы еще глупее. Несомненно, они явятся, чтобы снова попытаться нас надуть. Хафез нанял частный поезд, чтобы Имхотеп путешествовал со всеми возможными удобствами, - в этот раз без всякого посредства Имхотепа. Его повелитель только предупредил, что время поджимает. - У нас осталось не больше недели, пока браслет Анубиса не убьет мальчика, - сказал он. Неделя у древних египтян была десятидневной, а не семидневной. Но все равно, этого было очень мало. Однако тем меньше шансов, что О'Коннеллы их настигнут. Роза впервые всерьез засомневалась - ехать или остаться. Меила не потащила бы свою служанку с собой против воли: такую поддержку, в которой египтянка сейчас нуждалась, Роза могла ей оказать только добровольно. И это все решило. На войне ведь бывают нужны не только солдаты, но и сестры милосердия, и связисты, не так ли? Любая помощь могла оказаться неоценимой. Кроме того, Аббас тоже ехал в числе охранников. Они сели на поезд, но выдвинулись в путь не сразу. Хафез договорился о встрече со Спайви, Редом и Жаком, наемниками, с которыми обещал рассчитаться в дороге. Когда бандиты подтянулись, поезд тронулся. Они должны были ехать до Карнака, а дальше двигаться на верблюдах, куда укажет Алексу О'Коннеллу браслет Анубиса. Имхотеп и его слуги будут останавливаться в так называемых "местах силы", прославленных древних храмах, в которых мощь верховного жреца Осириса будет возрастать. В Карнаке некогда располагалось величайшее святилище Амона. Роза сидела в пустом вагоне, слушая, как стучат колеса. Ей казалось, что ее сердце сейчас так же стучит. Англичанка очень тревожилась: она не видела Меилу и не говорила со своей хозяйкой с самого начала пути. Она знала, что жрецы-охранники расположились на крыше поезда и в вагонах. Где же Аббас?.. Вот бы удалось поговорить хотя бы с ним... Вдруг девушка услышала шум, и в дверях вагона*, который занимали она и Меила, появился ее жених. Роза вскочила. Какой радостью было сейчас видеть хоть одного неравнодушного человека! - Аббас!.. - Тихо, - неожиданно прошептал молодой египтянин. Его темные глаза блестели, он был непривычно бледен. - Сядь, я должен с тобой говорить. Роза ощутила слабость в коленях. Она снова опустилась в отделанное позолотой кресло, рядом со шкафчиком красного дерева. Изнутри поезд был отделан под роскошную старину, в стиле Меилы. - Что-нибудь не так? - спросила Роза. - Не так, - подтвердил молодой жрец. Он присел напротив нее, в такое же кресло. - Я слушал, что говорит господин Хафез госпоже Меиле, чтобы узнать, что будет, - произнес Аббас. Он признался в том, что подслушивал, без всякого стеснения - и Роза в эту минуту не могла его укорить. - И я услышал, как господин Хафез сказал... что в Карнаке наш повелитель Имхотеп сделает обряд... Юноша глубоко вздохнул. - Обряд, который вернет госпоже Меиле ее древнюю душу! - Древнюю душу?.. Роза совсем забыла об этом. А теперь вдруг вспомнила все - про расщепление души, которое произошло с Анк-су-намун. И что же это значит, такой обряд? - И что тогда? - спросила англичанка. Аббас покачал головой с отчаянием, как будто она не понимала элементарных вещей. - А тогда госпожа Меила тебя забудет! И даже если не забудет, не сможет с тобой говорить, - ответил ее жених. - Ты понимаешь?.. Только тут до Розы дошел весь ужас ее положения. Она долго служила Меиле Наис, и она и ее хозяйка сильно привязались друг к другу. Но что произойдет, когда в тело Меилы вернется Ба Анк-су-намун?.. - О господи, - прошептала Роза. Она невольно стиснула руки между колен, обтянутых брюками. - Что же нам делать, Аббас? - Надо думать, - ответил ее друг. Аббас быстро встал с кресла и бросил взгляд в сторону застекленных дверей. - Карнак уже скоро. Надо думать сейчас. Пока Роза и Аббас совещались, Меиле удалось заманить назначенные жертвы в вагон, в котором ехал ее возлюбленный. И там было сделано то, что должно было быть сделано. Имхотеп высосал кровь и жизнь из этих людей, и их сморщенные оболочки остались валяться на полу его роскошных апартаментов. Меила зашла в вагон только тогда, когда была уверена, что все кончено. Египтянка брезгливо обошла трупы... их выбросят при первой возможности. Но когда перед нею появился Имхотеп, все подлые посторонние мысли разбежались, как перепуганные крысы. Остался только он... само совершенство. Красивый, сильный, как прежде, облаченный в черные одежды, Имхотеп с улыбкой взирал на Меилу. Все наносное, ненужное, ничтожное выгорало в его любви. Ни один из современных тонких, разносторонних джентльменов не стоил его ногтя. Ни один из них не был способен на то, что ее возлюбленный совершил ради своей Анк-су-намун! Анк-су-намун - Имхотеп называл ее только так. Сперва Меилу это коробило, но за прошедшие дни она успела заново сродниться со своим древним именем, священным носителем души. Скоро Анк-су-намун вновь сделается цельной. * Вспомним, что Алекс в поезде обращается к Имхотепу по-английски. * Это обращение к возлюбленному или супругу. При этом инцест как таковой был разрешен в Египте только внутри царской семьи, из религиозно-династических соображений, - фараоны брали в жены своих сестер, племянниц и дочерей. * В сценарии (Рикипедия) помещения, в которых происходит действие в поезде, называются boxcar (вагон): то есть поезд не пассажирский. Имхотеп один занимает целый вагон, обставленный в древнеегипетском стиле.