Карантин

Случилось это году где-то в 2326. Точнее никто не скажет, знающие люди на год постройки того транспорта ссылаются – мол, раньше никак не может быть. Самый известный ныне транспортный корабль был заложен на космоверфи совершенно точно в пятницу, тринадцатого числа. Никто, разумеется, значение придавать такому факту не собирался. Тринадцатое число ничем не хуже любого другого, хотя среди профессий, связанных с космосом, встречаются и суеверные люди. Мало, но есть. Поэтому на приметы никто внимания особо не обращал. Да и что они такое есть? Бабы с пустыми ведрами или коты черные – откуда им на Луне взяться-то? Так что нет, никто не верил, что закладка транспорта в 2313 году, да в пятницу, выпавшую на 13 февраля, как-то может отразиться на его ходовых или других каких характеристиках. Нескольких паникеров и недалеких личностей списали на Землю, чтобы глупостями своими народ не смущали. А то в синем скафандре на работу не выходи, левой рукой за гаечный ключ не берись, соль не просыпай! Откуда соли на верфи-то взяться? Глупость одна несусветная, от темноты людской проистекающая. Правда, что-то не заладилось с постройкой этого транспорта: то правительство полным составом в отставку уйдет, то финансовый отчет потеряется, то в смету не уложатся. Но как бы то ни было, а в октябре 2326 года в торжественной обстановке спустили этот долгострой со стапелей. На радостях даже бутылку шампанского о борт разбили и проводили «Питера Пена» в первый рейс. Как раз в это время министр по сельскому хозяйству велел налаживать торговые связи с Альфой Центавра. Местные-то зеленые гуманоиды согласны были на честный обмен. Как водится: мы им бусы из муранского стекла и контроллеры на пси-проводниках, а они нам тоже чего-нибудь нужное вроде хризиологического вольптрауметра. Ребята на транспортнике как вышли из Солнечной системы, так задали бортовому компьютеру конечные координаты и перед гиперпрыжком все по анабиозным ваннам и рассредоточились. Потому какой такой сбой в системе произошел, никто не знает, и как так вышло, что вместо Альфы вынесло их на Проксиму – тоже. Было, конечно, подозрение, что техник-маршрутчик налажал, но из-за сбоя в сети история не сохранилась. Да и, по сути, неважно это совсем, главное, что оказались они совсем не там, где планировали. Хорошо, что транспорт по старым еще нормам закладывали и у них были запасные кассеты с топливом, а то куковали бы они на той задрипанной планетке при Проксиме до конца дней. Капитан как понял, куда их занесло, велел новый курс проложить и сам в анабиозную ванну не полез – хватило одного раза. Остался, чтобы все под контролем держать. Прыжок прошел удачно. Ну, пока в подпространство вошли, пока вынырнули, по бортовому времени что-то около месяца прошло. Команда проснулась, стала на орбиту нужной планеты выходить, посадку просить. А эти зеленые придурки всеми руками отмахиваются: летите обратно, откуда прибыли. Капитан, значит, стал уточнять, правильно ли он понял, что местные отказываются от товаров с Земли. Бусы все показывал в окошко визора, да зеленые насмерть стояли: не надо! И все слово какое-то повторяли, с которым универсальный переводчик не справлялся. Чего хотели сказать, поди разбери. Бортмеханик предположил, что посылают их на местном диалекте по матушке и в места не столь отдаленные. Капитану-то в ответ послать нельзя – все ж на диск пишется, и он, соблюдая все нормы космического этикета, вежливо попрощался. И велел обратные координаты забивать в комп. На Земле доложили о проваленной миссии, вернули по описи товары и благополучно забыли о странном поведении альфацентаврийских гуманоидов. Пусть у правительства голова болит, а рядовым космолетчикам от того не тепло и не холодно. Им бы жалованье платили да отпуск по графику давали. Что еще для счастья надо? Была у «Питера Пена» еще пара рейсов – на Марс. А потом случилась напасть – появился на старушке-Земле новый вредитель. Внешне вроде муха мухой. Крылышки прозрачные, тельце черное, глазки фасеточные. Побольше чуток, но не так чтобы очень. И повадилась эта дрянь жрать все подряд. Культурные посевы, лиственные леса, траву… Однако ж хвойные породы эти твари не особо жаловали, да и до водорослей в океане не добирались – в перспективе из еды на выбор оставался суп из морской капусты или хвойная каша. Хочешь – на выбор, а хочешь – комплексным обедом. С компотом из шишек. Над планетой замаячил призрак голода. Капитан «Питера Пена» к тому времени с карьерой распрощался. Устроил прощальный банкет команде по случаю и отправился куда-то то ли в Техас, то ли в Румынию выращивать на заслуженном отдыхе мускатные тыквы, разводить пчел и, наконец, иметь возможность любоваться каждый день на закат со стаканчиком домашнего вина в руках. С мухами тем временем пытались бороться всеми силами, разве что шаманов из Сибири не приглашали. Да и то сказать – позвали бы, коли дожил бы хоть один из них до сего времени. Вот и приходилось все больше наукой, напрягая мозговые извилины да вбухивая огромные средства в НИИ там всякие и прочие разработки отдельных ученых. Только вот неизвестно откуда взявшиеся твари плевать хотели на новейшие разработки и демонстративно жрали опылённые, опрысканные и даже вымоченные в отраве растения. – Человечество на грани вымирания, – подвел итог президент и, насадив на вилку ломтик жареной тыквы, начал печально ее жевать. – А кстати, откуда деликатес? Выяснить, откуда к правительственному столу поставили продукты, не составило труда, и в далекую Румынскую провинцию отправился целый отряд специалистов, начиная от военных разного рода служб безопасности и заканчивая биологами, про которых в спешке чуть было не забыли. Ферма та оказалась в ужасной глуши. Бывший капитан Эндрю Драгон хорошо спрятался. Может, конечно, он и не имел такого намерения, однако ж получилось. На поиски правительственные засланцы потратили не один день. Старый каменный дом смотрел на мир большей частью заколоченными окнами, и, похоже, никого это не беспокоило. – Я бы на месте миссис Драгон устроил скандал, что это на самом деле такое, – пробурчал молоденький техник, только-только покинувший стены училища. – Да в такую даль стекло попробуй довези, – попытался защитить бывшего капитана полковник в штатском. – А может, и нет никакой миссис, – легкомысленно предположил биолог и сник под осуждающими взглядами специалистов другого рода. Они обогнули дом. Впереди, осторожно ступая, шли люди в штатском, сжимая на всякий случай в руках оружие. Они были опытными, эти люди, и знали, что расслабляться нельзя. На крыльце черного хода сидел пьяный до неприличия бывший капитан и вел бесконечный диалог с кем-то невидимым, возможно, с самим собой. Собеседник, видать, был не очень понятлив, и капитану приходилось повторять одно и то же несколько раз. Вокруг роились мухи – поди разбери, те ли самые или другие, которые привычно земные, пахло навозом, прелым мусором и чем-то еще, что составляет непременный букет ароматов на любой ферме. – Печальное зрелище, – пробормотал биолог, с тоской вспоминая чудесный костюм экозащиты с замечательными новыми носовыми фильтрами. – Эндрю Драгон? – спросил полковник в штатском. Спросил скорее для проформы, для привлечения внимания, поскольку при подготовке к заданию тщательно изучил биографию объекта и мог бы выделить даже детскую фотографию капитана в пеленках среди сотен подобных. – О! – сказал капитан и икнул. – Я представляю правительство. Капитан пошевелил губами и сделал неприличный жест. – Р-разрешаю! – икнул капитан и ушел в дом, вернее, упал в приоткрытую дверь. – И что это было? – биолог вытянул шею и с интересом проследил за роем мух, как будто всосавшихся следом за хозяином в дом. – Мистер Драгон! – штатский сунулся было следом, но выскочил обратно как ошпаренный. – Значит, так, мы разбиваем лагерь там, – он указал на ровную площадку чуть поодаль. – А ты, раз уж биолог, иди и разбирайся с ним. Приводи, как хочешь, в порядок, миссия должна быть выполнена! – Я биолог, а не нарколог, – огрызнулся тот, но, посмотрев на короткое дуло автомата, направленное в живот, загрустил и пошел к дому. – Что за жизнь, – возмущался он, пробираясь в полутьме через какие-то завалы. – Капитан! Вы где? Ответом была тишина, только откуда-то раздавалось мерное гудение. – Иду на «вж-ж-ж», – предупредил биолог и двинулся вперед. Хозяин дома обнаружился в комнате, когда-то бывшей гостиной. Он мерно раскачивался, сидя на полу, плачущим голосом жалуясь на тяжелую жизнь: – Достали… как же достали… Не уйдут… Пшеницу сеять бессмысленно – пахать и убирать нечем… Нет, я сказал, это не сорняк. Не сорняк! А ты заткнись! – Я молчал, – возмутился биолог, но удостоился лишь мутного взгляда вскользь. – Муравьи – это вредители. Убрать муравьев! – приказал он и ткнул пальцем в воздух. – Эй, мистер, вам хватит пить, – нервно вскричал биолог, увидев, как рука капитана потянулась к бутылке. – А, чтоб тебя! – Мистер Драгон! – Ты кто? – Я Норман Экрю, биолог. – Не глюк? – уточнил капитан и рявкнул в сторону: – Заткнулись все! – Не глюк. – И чего тебе надобно, не глюк? Норман сильно сомневался, что в таком состоянии Эндрю Драгон что-нибудь поймет, но, памятуя о группе товарищей в штатском и подозревая, что прослушку на него повесить не забыли, покорно стал объяснять, какого черта они сюда все приперлись. – Таким образом, – подвел итог биолог своей пятнадцатиминутной речи, – планета на грани гибели, и единственный шанс спастись – выяснить, как вы умудряетесь получать урожай. – Выясняйте, – милостиво разрешил капитан. – Но в принципе все просто: договариваемся. – Э? – Предлагаю выпить за знакомство, за взаимопонимание и за расширение границ, так сказать, возможного! – торжественно провозгласил тост капитан и налил гостю вина в стакан сомнительной чистоты. Биолог подумал, что для установления и поддержания контакта выпить все же придется, и храбро сделал несколько глотков. – А теперь, дружок, ежели есть у тебя сильное желание установить контакты с внеземным разумом, – ласково сказал капитан, – прислушайся к себе. Чувствуешь, как они тянут к тебе свои ментальные щупальца? Не сопротивляйся…

***

Отчет, который получил Президент спустя два месяца, оказался сухим и коротким. Его можно было бы свести и к одному, ну, максимум двум словам, но составлявшие его люди из аппарата безопасности расширили и углубили тему, раскопав глубинные причины произошедшего. Вспомнили проблемы при постройке транспортника, сбои системы навигации и роль в дальнейших событиях капитана Эндрю Драгона. Особенно упирая при этом на то, что все инопланетные цивилизации от края и до края Вселенной благодаря несущественной экономии на средствах связи транспортного корабля «Питер Пен» теперь в курсе, что планета опасна. И что непонятое командой слово «карантин» имеет в языке альфацентаврейцев еще пятнадцать значений, включая «чрезвычайная опасность», «зараза» и «мы все умрем». Так что теперь по периметру Солнечной системы дежурят тяжелые военные фрегаты, призванные аннигилировать все космические корабли землян, ибо мухи – это очень страшно, и не на всех планетах они такие мирные. В самом низу отчета содержалась приписка с предложением биолога дать название мухам в честь капитана, не уверенного, правда, что сам капитан хотел бы такой сомнительной славы. – Какая печальная новость, – подперев голову рукой, произнес президент, – а какие были перспективы! Внеземные цивилизации, полеты к далеким звездам, а теперь что? Теперь всей планетой будем бухать, договариваться с мухами о разделении пищевой базы, прости господи, и сидеть дома. На карантине. Президент вздохнул и поставил поверх отчета красный штамп: «Совершенно секретно».