Things I like about you...

Башу не нравилось в пирате практически все - от манеры одеваться и говорить до претенциозного имени (Бальфир - что это? Кличка собаки, или, быть может, название одного из этих пистолетов - роскошно украшенных, обладающих завидной убойной силой, но практически бесполезных в ближнем бою?). Ему не нравились даже заведомо благородные поступки воздушного проходимца - чего ради он отправился в Бужербу спасать девчонку или увязался за принцессой? Уж наверняка за этим крылись какие-то тайные мотивы, и капитан фон Ронсенберг решил для себя, что будет внимательно приглядывать за капитаном их корабля. Настолько внимательно, что очень скоро это "приглядывание" превратилось в банальную слежку. Теперь Баш знал, что именно пират предпочитает на завтрак и как долго он принимает душ, но это ни на йоту не приблизило его к ответу на вопрос: что замышляет Бальфир? Поэтому, когда однажды вечером он без стука ввалился в кают-компанию и увидел, как пират что-то молниеносно спрятал за спиной, в душе бывшего гвардейца зародились самые черные подозрения. - Что там у тебя? - даже не поздоровавшись, рявкнул Баш, машинально хватаясь за рукоять меча. Фран неоднократно ругала его за привычку таскать оружие с собой по кораблю, но, похоже, сейчас старые инстинкты не подвели. - Журнал, - как ни в чем не бывало, ответил Бальфир, щуря глаза. - Детям до шестнадцати и королевским гвардейцам читать не рекомендуется. - Это еще почему? - против воли заинтересовался Баш, не отрывая глаз от левой руки пирата, которую тот держал за спиной, и прикидывая расстояние для прыжка. - Некорректное содержание, - туманно ответил Бальфир и вытащил руку из-за спины. Она была пуста. - Что ты там спрятал? - Баш сделал несколько шагов вперед и навис над диванчиком, на котором примостился Бальфир. На коленях у пирата действительно оказался журнал, и того, что Баш увидел, мельком глянув на разворот, хватило бы, чтобы упечь художника на пару лет в Нальбину за растление почтенной публики. - Где? - фальшиво удивился негодяй, поднимая на гвардейца невинные как у новорожденного мугла глаза. - Под подушкой. Встань! - Баш из последних сил отвел взгляд и сосредоточился на капельке пота, скользнувшей по шее пирата и остановившейся в ямочке между ключицами. Увы, как он ни убеждал себя, что этот признак нервозности ему на руку, думать связно капитану фон Ронсенбергу стало внезапно очень сложно. - И не подумаю, - Бальфир для верности водрузил ноги в сандалиях на подлокотник, развалившись на диване в весьма двусмысленной позе. - Это мой корабль, и никто на его борту не смеет мне приказывать. Ясно? В насмешливом голосе звенела сталь, но Баш уже тоже завелся ни на шутку. - Я не уйду, пока не смогу убедиться, что никто и ничто на этом корабле не угрожает принцессе, - процедил он и запустил руку за спину пирата - туда, где исчез загадочный предмет. После нескольких минут возни, на протяжении которой Бальфир ехидно похихикивал и отпускал замечания типа "Так вот как ты любишь!", Баш уже почти нащупал нечто, засунутое под подушку, но в тот же момент его весьма бесцеремонно спихнули на пол. Бальфир уже не смеялся; он скалился, наклоняясь над капитаном - так низко, что тот почувствовал острый мускусный запах - наверняка духи Фран, но зачем пират ими пользуется? - Хватит, - с ленцой в голосе произнес он, - уймись. Здесь не дворец в Рабанастре и твоей принцессе ничего не угрожает. Баш некоторое время лежал неподвижно, слушая, как бешено бьется сердце где-то в районе горла. Потом медленно поднял руки. - Хорошо, - собственный голос показался ему чересчур хриплым, - я понял. - Вот и славненько, - пират тут же отпустил его, подобрал журнал и, как ни в чем не бывало, снова устроился на диванчике. Проклиная сбившееся дыхание и жару - а от чего еще пот заливает глаза и щекочущими струйками течет по спине? - Баш медленно поднялся. Перебранка с пиратом, казалось, отняла у него все силы. Он наклонился, как будто пытаясь удержать равновесие, и одним движением выхватил из-за диванной подушки тот самый предмет, оказавшийся очками в тонкой золотой оправе. Бывший гвардеец с изумлением уставился на свою находку. Он ожидал чего угодно, от оружия до переговорного устройства, но... очки? - Доволен? - пират отобрал у него хрупкую вещицу; в голосе его льда было больше, чем на склонах священной горы Бур-Омисэйс. - Я... - Баш закашлялся, - я подумал... - А по-моему, не подумал, - Бальфир криво усмехнулся и нацепил очки на нос. Его внешность сразу разительно изменилась - теперь перед Башем сидел не лихой воздушный пират, а серьезный интеллигентного вида юноша из хорошей семьи. Удивительно, но в очках он выглядел гораздо моложе и как-то... беззащитнее, что ли. Баш сглотнул и напомнил себе, с кем имеет дело. К тому же, порнографический журнальчик с полуобнаженной виерой на обложке явно не соответствовал образу молодого ученого. - Зачем ты их прятал? - угрюмо спросил он. - Плохое зрение не соответствует моему имиджу, - огрызнулся Бальфир, - ты видел когда-нибудь пирата в очках? - А как же ты водишь корабль? - Они для чтения. Баш скептически хмыкнул, покосившись на журнал. Что-что, а читать его явно не требовалось. - Ну ладно, - вздохнул он, - я был неправ. Извини. Пират состроил обиженную физиономию, всячески демонстрируя, что просто так извинять капитана фон Ронсенберга он не собирается. Баш на всякий случай отступил на шаг назад, судорожно оправляя рубашку, чтобы была не так заметна эрекция. В горле у него пересохло, а Бальфир наклонился вперед, чуть было не боднув его в живот, и с угрозой процедил: - Я подумаю. Единственная мысль, оставшаяся в голове у Баша, стучала в висках: еще немного, и эти насмешливые губы могли бы сомкнуться вокруг его члена; все, что для этого нужно - обхватить за затылок, притянуть к себе и... - И как же я могу... загладить свою вину? - выдавил он. Глядя в потемневшие глаза пирата за прозрачными стеклами очков, он подумал, что выбрал не самую лучшую формулировку. Загладить... Гладить... Ласкать смуглые плечи под белоснежной пеной кружевного воротника, обводить языком темные соски, целовать дорожку золотистых завитков, начинающуюся пониже пупка... Отпустить себя, забыться хотя бы на час, позволить этому сладкому карамельному миражу подменить реальность. Он опустился перед диванчиком на колени, словно перед алтарем, дрожащей рукой коснулся загорелого лица, провел большим пальцам по узким губам. - Так тоже можно, - серьезно согласился Бальфир и поднял руку, чтобы снять очки, но Баш отчаянно замотал головой. Слова застряли на полпути, но он почему-то знал, что не сможет прикоснуться к пирату без них, как будто в очках Бальфир становился совсем другим человеком. Не таким насмешливым, циничным... Не таким недоступным. И Бальфир опустил руку, принимая правила игры, и не стал снимать очки, хотя они мешали целоваться. И был обжигающий жар, и влажная от пота кожа, и треск тонкой ткани под пальцами. Баш предпочел не заметить торжествующей улыбки своего неожиданного любовника, но, когда он натягивал штаны, косясь на безо всякого стеснения развалившегося на диване обнаженного пирата, разглядывающего его поверх стекол очков, капитан фон Ронсенберг вынужден был признать, что кое-что ему, пожалуй, в Бальфире все же нравится.