Сura te ipsum

- Я бдекрасно себя чувствую, - прогнусавил Бальфир, отмахиваясь от заботливых рук Пенело, и оглушительно чихнул. Фран невозмутимо дернула ухом. - Он лжет, - рассеянно сообщила она, любуясь игрой света и тени на беленых досках пола. - Предательница, - пират запустил в напарницу диванной подушкой. Фран, не глядя, поймала ее и кинула обратно. - Ну это же всего лишь простуда, - растерянно выговорила Эш, выуживая компресс из миски с холодной водой. - Пара дней и он встанет на ноги... Ее речь прервал глухой стук - пират попытался повторить фокус с подушкой, но не удержался и скатился с кровати. Принцесса нахмурилась, наблюдая, как Баш легко поднял беспокойного больного и уложил обратно, заботливо прикрыв одеялом. - Решено, - наконец решила она, водружая компресс на пылающий лоб Бальфира, - мы останемся, пока ты не поправишься, слышишь? Так что постарайся выздороветь как можно скорее. *** Через полчаса принцесса Ашелия пулей вылетела из комнаты, в которой лежал болящий. Фран и Пенело отправились на поиск меток, и Баш с Вааном с одинаковым интересом следили за траекторией движения Ее Королевского Высочества. Судя по гневно сверкающим глазам, сжатому в тонкую линию рту и особенно - сочному шлепку, с которым отброшенный принцессой компресс приземлился на подоконник, играть роль сиделки ей не понравилось. Эш приземлилась, наконец, в кресло и недовольно фыркнула. - Такими темпами, - сообщила она, ни к кому в особенности не обращаясь, - мы застрянем здесь на неделю. Но я с ним сидеть отказываюсь. Баш мысленно закатил глаза, только из врожденной лояльности не сделав того же самого на деле. Ваан ослепительно улыбнулся. - Оставьте это мне! *** Не прошло и часу, как Баш, углубившийся в изучение современной аркадианской прозы (у хозяина гостиницы обнаружилось пара томов), оторвался от этого увлекательного занятия: ему показалось, он слышал какой-то шум из их временного "лазарета". Вслед за разговором на повышенных тонах раздался отчетливый звон разбитого стекла, и, наконец, в комнату вбежал Ваан, красный как рак, воровато оглянулся на Баша и посыпался, чертыхаясь, вниз по лестнице. Судя по позвякивавшему у него под мышкой свертку, граненый кувшин с водой встретил свой бесславный конец. Капитан задумчиво захлопнул книгу и бросил настороженный взгляд в сторону комнаты Бальфира. Пока там было тихо - подозрительно тихо - но Баш был вынужден признать, что вряд ли это надолго. Фран или Пенело могли бы справиться с капризным пациентом, но они, как назло, отсутствовали. Вывод был прост и ясен. Баш тяжело вздохнул и отправился исполнять обязанности сиделки. *** - Ба-аш... - с интонациями умирающей лебеди простонал пират, - открой што-оры... - Тебе же солнце в глаза бьет, - напомнил капитан, только что означенные шторы закрывавший. - Я знаю, - Бальфир трагически заломил бровь, - я просто хочу убедиться, что вокруг так темно не потому, что я умираю... А потом ты ведь их закроешь обратно, да? Баш обреченно раздвинул и задвинул шторы. Сходил за травяным настоем. Сменил компресс. Открыл окно, чтобы не было так душно. Закрыл окно, чтобы не было так холодно. Принес носовых платков. Подогрел остывший настой. Бальфир маялся. - Мир несправедлив, - вещал он, - а-а-апчхи! Несправедлив! Мы покорили Мист и воздушные просторы, но никто так и не смог изобрести действенного лекарства от простуды! Баш кивал и пытался сосредоточиться на книге, до следующего жалобного: "Ба-аш?" Когда он в очередной раз ходил на кухню - пират возжелал свежих фруктов - то встретил по дороге Ваана, восхищенно показавшего ему большой палец. Баш только пожал плечами - ничего чрезмерно героического в хождении за больным он не видел, но легко мог представить, как Бальфиру удалось вывести из себя всех добровольных помощников. В конце концов, у него и здорового характер не сахар. *** Из полудремы его вырвал какой-то негромкий звук. Баш протер слипающиеся глаза, подхватил грозящую спланировать с колен книгу. В комнате было совсем темно, все мышцы ныли - он все-таки задремал, сидя в кресле, и ощутимо пахло лекарствами - как будто каждая поверхность пропиталась этим запахом. Капитан осторожно, стараясь не кряхтеть, выбрался из неудобного сидения и раздвинул многострадальные шторы, впуская внутрь прозрачные серебристые лучи ночного светила. Бальфир метался на перекрученных влажных простынях, от него так и веяло жаром - Баш почувствовал его на ладони еще до того, как опустил руку на лоб пирата. Теперь было уже не до шуток - если лихорадка не отпустит за ночь, они и правда застряли тут надолго. Капитан бережно убрал со лба Бальфира слипшиеся от пота волосы, расправил постель. Больше он все равно ничем не мог помочь. Или мог? На ум пришло одно старое проверенное средство - и Баш не раздумывал ни секунды. Быстро скинул одежду, забрался под скомканную влажную простыню, прижался как можно крепче к горячему худому телу, надеясь, что этого будет достаточно - и боясь, что так ничем и не сможет помочь. "Глупо, глупо, - думал он, обнимая дрожащего пирата, - какие только раны нам не приходилось исцелять, и вот поди ж ты - с обычной простудой не можем справиться". И уже было не до лицемерия, да и устал он обманывать самого себя - только странная нежность непонятно откуда взялась в его сердце, и тихое обреченное чувство привязанности. А может быть, ему просто эгоистично хотелось, чтобы пират смеялся и шутил, оставался всегда таким же солнечным осколком лета и счастья, и эта внезапная его беззащитность больно ранила Баша. Как будто было недостаточно любить его живым и здоровым... Капитан фон Ронсенберг зажмурился, пытаясь унять внезапно накативший липкий ужас. Воистину, были вещи, над которыми лучше не раздумывать слишком долго. *** Когда он проснулся во второй раз, все еще было темно. Луна зашла, и очертания комнаты угадывались скорее по памяти. Бальфир уютно устроился в его объятиях, и тихо сопел под ухом, обхватив капитана за шею. Судя по всему, лихорадка таки спала, потому что плотно прижавшееся к нему тело больше не было раскаленным, как печь, и даже более того, оно было вполне... здоровым, со здоровыми реакциями. Баш осторожно попытался отодвинуться, ответом на что был жалобный стон и сжавшиеся на его плечах пальцы. - Эээ... Бальфир... - прошептал капитан, пытаясь оценить степень бодрствования пирата. Тот только вцепился в него еще крепче, пробормотал что-то невнятное и заерзал, придвигаясь еще ближе. Баш сглотнул, чувствуя, как его собственные реакции принимают вполне предсказуемую форму. - Ты не спишь? - предпринял он еще одну попытку. - Спал, - буркнул пират сипло и закашлялся. - Пока ты меня не разбудил, - выдавил он наконец. - Прости. - Прощаю. Не нальешь стакан воды? - Как бы это сказать... Немного неудобно это делать, когда ты лежишь на мне. - Правда? - неискренне изумился Бальфир, снова двинув бедрами. Отбивая всякую надежду на то, что это происходит случайно. Баш резко втянул воздух сквозь зубы и одним движением вывернулся из-под пирата, уселся на краю постели, наощупь ища графин на прикроватном столике. Он слышал, как Бальфир раскинулся на освободившемся месте и тихонько посмеивается, время от времени срываясь в кашель. Наконец капитан нашел все, что требовалось, и всучил пирату стакан. И понадеялся, что пересохшее горло Бальфира даст ему возможность нашарить одежду и уйти, пока не поздно. Зря надеялся. Пират отработанным жестом вцепился в него, прижался к спине, не то фыркнув, не то чихнув в ухо, пробежался пальцами по груди. - Ну Ба-аш... - протянул он насмешливо, перебирая звенья цепочки с медальоном. - Ты же болеешь и умираешь, - суховато напомнил капитан, из последних сил взывая к голосу разума. - Ага, - радостно согласился Бальфир, - а ты сейчас будешь меня лечить! - Бал... я... Его невнятные возражения были прерваны самым бесцеремонным образом - пират ужом скользнул к нему на колени, справедливо рассудив, что так атаку вести будет проще, и его сухие губы еле мазнули по губам Баша, дразня и обещая большее. И капитан не выдержал. Он почти слышал, как трещит по швам его хваленая рассудительность, как одна за одной лопаются нити, связывающие его с остатками здравого смысла. Ответ - вот он, лежит перед тобой на ладони, и плевать, что ты не можешь признать его, выговорить вслух. Пока - достаточно того, что он просто есть. И уже другая лихорадка сжигает вас обоих. *** - Проснись и пой! - радостно завопил Бальфир, сдергивая с Баша одеяло. Пират явно чудесным образом исцелился от всех болезней, и был сверхъестественно бодр и весел. Капитан застонал. В голове гудели все колокола Рабанастра, нос был забит, горло саднило, и вдобавок ко всему доканывало ощущение, что в данном конкретном случае, несомненно, он сам дурак. - Я умираю! - буркнул он, накрывая голову подушкой. И пожалел о том, что на самом деле жив, услышав ехидно-протяжное: - Вы-ылечим...