Победа

Первыми вступают скрипки. Роза, приколотая к груди, колышется на ветру, ожидая, когда легчайшее прикосновение оторвет ее лепестки от тепла стучащего сердца. И ее поцелуй сладок, как сахарная вата, цвет которой повторяют ее волосы — они ниспадают на плечи волнами розовых лепестков и рассыпаются по простыням. Клинки сверкают в танце, полном страсти и ненависти, и смычки скользят по струнам, лаская, дергая и терзая: симфония предупреждения. Раздается неземное пение хора, и врата рая и ада приоткрываются — совсем немного, чтобы было лучше слышно. Тени перешептываются между собой, обсуждая исход. Теплая рука цвета шоколада касается бледной кожи, пытаясь отыскать кончиками пальцев нечто темнее белого шелка. В гробу с печатью розы покоится дитя, розовым шелком обтянута утроба, куда она может вернуться — вожделенное укрытие от молний, разрывающих небо огнем над часовней. Еще одна вспышка пронизывает витражное окно над гробом, высвечивая над девочкой полупрозрачный, эфемерный образ Святой Девы. Бабочка расправляет крылья, приникая к сладчайшему нектару. Голоса сопрано сплетаются друг с другом, уста их возносят хвалу — демоническому ли искушению, ангельской ли благодати. Рука находит свою розу, и лепестки ее трепещут от прикосновения. Колокол вызванивает ответ, и всё вокруг, затаив дыхание, ждет, пока завеса дождя раздвинется хотя бы немного, чтобы убедиться воочию. Осторожный, исследующий палец; розовый шелк гроба, скрытый там, куда не достигнут ни витражи идеала, ни выкованные людскими руками клинки; безмолвное убежище и алтарь женственности. Палец сгибается в почтительном поклоне, воздавая должное. Смычки высекают из струн напряженную ноту; спина выгибается в унисон с ними. Ангелы и демоны переступили свои пределы и встретились над шпилями воображаемого замка между их владениями. Смешавшись и рассеявшись, они больше не знают, где эти владения начинаются и заканчиваются, они утратили себя и уподобились друг другу. Комната наполнена звездами; две розы нежно касаются друг друга, их лепестки встречаются в жарком и искреннем поцелуе. Дуэль окончена, но скрипки продолжают играть, и пение хора становится все громче, нарастая в триумфальном крещендо, а танец становится всё величественней, и вихри юбок всех цветов живой плоти кружатся между звездами, встречаясь и расходясь в фигурах танца, чтобы снова соединиться. Смятые простыни в свете луны; благословение Артемиды, пролитое на них обеих. Наконец, напряжение достигает предельной точки; струны рвутся, хор держит последнюю звенящую ноту. Всё медленно растворяется в ночи, в ее пурпурно-эбонитовых локонах с запахом жасмина, и она обнимает бледный лунный свет; двое сливаются в одно.